Опаловый кулон

Стюарт Кинросс холодно усмехнулся.

— Но пока оно принадлежит мне. И я могу еще раз жениться. У меня, прямо скажем, есть что предложить.

— Я в этом не сомневаюсь, Стюарт. — Ребекка чувствовала, что силы ее на исходе. — Просто было не правильно, что вы одолжили его мне.

Он помолчал, выражение его лица смягчилось.

— У вас такой вид, будто вы вот-вот заплачете.

— Вовсе нет, уверяю вас. Просто у меня какой-то странный цвет глаз. Вы не поверите, как много людей говорили мне об этом.

— Они сверкают, словно бриллианты. — В его взгляде, брошенном на нее, было такое сильное чувство, что Ребекка на мгновение ощутила себя бессильной противостоять ему.

— Стюарт, по-моему, надо выбираться отсюда, настойчиво и напряженно проговорила она. — Молнии сверкают все ближе.

Он небрежно взглянул на небо, какое ему доводилось видеть в жизни несчетное число раз.

— Это далеко, моя дорогая, за много километров от нас. Но если вы боитесь…

— Простое благоразумие диктует меры предосторожности. Мне бы не хотелось, чтобы гроза застала нас под открытым небом. — Говоря так, Ребекка не испытывала никакого стыда.

Стюарт продолжал сидеть на своем крупном гнедом, молча глядя на нее.

— Вы ничего ко мне не чувствуете, не так ли? — спросил он наконец. Его красивое лицо стало жестким и холодным.

Она с трудом нашла в себе силы заговорить.

— Стюарт, все это ошибка. Мне надо уехать.

— Это из-за Бродерика, да? — Казалось, он через силу выдавливал из себя слова.

— Стюарт, что за нелепая мысль! — возразила Ребекка, кладя руку на шею Джибы, чтобы успокоить лошадь.

— Неужели?

От того, как он это произнес, у нее зашевелились на голове волосы.

— И вы не имеете права задавать мне подобные вопросы. — В ее жизни было достаточно запугиваний и грубостей, с нее хватит.

— Ну уж нет, вас он не получит ни за что! — Стюарт хотел было схватить ее лошадь за поводья, но Ребекка ударила пятками по бокам лошади, и та, уже и без того возбужденная, сорвалась с места в галоп, давя копытами мелкие луговые цветы и разметывая по сторонам пучки вырванной травы.

Боже, неужели из этого тупика нет выхода? Неужели она обречена разжигать в мужчинах лишь сексуальную одержимость?

Ребекка направляла испуганное животное к длинному и широкому углублению у подножия лишенного деревьев склона. Она заметила это место, когда они его проезжали. Интервалы между вспышками молний и раскатами грома становились короче. Гроза ее настигала. И зачем только Стюарт потащил ее на эту прогулку верхом? Здесь нет никакого укрытия, никакого спасения.

Зная, что надвигается гроза, Брод рано вернулся в усадьбу и припарковал джип на подъездной дорожке перед домом. Потом прошел в дом и, никого не встретив, постучал в дверь комнаты Фи.

— Фи, это я, — крикнул он. — А где все?

Немного вздремнувшая Фи поднялась с кровати.

— Привет, дорогой. Я тут решила чуточку поспать, чтобы получше выглядеть.

— А где отец и Ребекка?

— Разве их нет?

— Нигде никого не видно.

Фи с неохотой заставила себя окончательно проснуться.

— Ах да, я знаю. Ребекка подходила к двери, сказала, что они поехали покататься верхом.

— Когда это было? — Брод нахмурился.

— Ну, я бы сказала, пару часов назад, дорогой. А в чем дело? — Фи уловила его настроение, и в ее голосе прозвучала нотка беспокойства.

— Дома их нет, разве что они подъехали прямо к конюшне. Фи, в любой момент разразится чертовски сильная гроза, она уже давно собирается. Отец ведь знает, как рискованно выезжать верхом в такое время.

— Ты же знаешь отца, дорогой. Он любит воображать себя всемогущим.

— С ним Ребекка, — отрывисто сказал Брод. — Я вообще удивлен, что он решился взять ее на прогулку верхом. Да и она тоже хороша: неужели трудно было поднять глаза и посмотреть на небо?

— А знаешь, я и сама еще ничего не видела. — С этими полушутливыми словами Фи вышла на веранду. — Боже правый! — выдохнула она, увидев предгрозовое небо и сразу становясь серьезной. Это внушает тревогу. Но я уверена, с ними все в порядке, дорогой, — попробовала она успокоить Брода. — Они наверняка укрылись в пещерах.

Его худощавое лицо потемнело.

— Только дурак отправился бы сегодня туда. Вероятнее всего, они поехали по тропе Уиллоуи. Я еду за ними.

Фи взволнованно тронула его руку.

— Будь осторожен, дорогой, твоему отцу это не понравится.

— Какая жалость! — отрывисто ответил Брод. Это настоящее бедствие, Фи. Вся эта история. Отец ведет себя как совершенный дурак.

— Он просто человек, Брод, — тихо сказала Фи, хотя в прошлом ей случалось в этом сомневаться.

— Сегодня утром он уверял меня, что все рассказал Ребекке о кулоне. А она все-таки надела его.

Брод выглядел оскорбленным до глубины души, и Фи не колебалась:

— Ты ведь понимаешь, что твой отец мог солгать, Брод. Я верю этой женщине.

Он резко отвернулся от нее.

— Может, она дурачит всех нас. Я не знаю. Впервые в жизни я не знаю. Но я еду за ней, потому что знаю отца. Если что-то пойдет не так, она с ним не справится.

Брод гнал джип через долину и тихо ругался, когда вспышки молний, сопровождаемые через несколько секунд оглушительными ударами грома, становились все ближе и ближе. По его расчету, грозовой фронт был всего в километрах двух. Какой бес вселился в отца, что он поехал верхом в такую погоду? Может, надеялся, что наедине с Ребеккой сумеет убедить ее в своих чувствах к ней? Не мог ли он действительно направиться к пещерам, заведомо зная, что в какой-то момент им придется искать укрытия? Но он не имел права так поступать, кипел Брод. Не имел права приставать к ней.

А если она именно этого и добивалась с самого начала?

Он не знал правды. Он лишь строил догадки.

Еще один огненный трезубец упал с облаков и воткнулся в землю. Брод инстинктивно закрыл глаза. Когда он снова их открыл, то увидел всадника, который мчался во весь опор, и вслед за ним другого. Первый всадник была женщина. Она потеряла шляпу, и ее длинные волосы развевались по ветру, словно шелковое знамя.

Ребекка! Кем бы она ни была, святой или грешницей, он ощутил облегчение. Брод направил джип в ее сторону. Похоже, она хотела добраться до глубокой впадины, которая наподобие изогнутого рва опоясывала подножие ближайшего холма. У нее все-таки хватило понятия не искать укрытия под деревом. Уже начали падать первые крупные капли, ударяясь о твердую землю. В это время опасность была наибольшей.

Не успел он об этом подумать, как из свинцовых облаков на землю внезапно и сильно, словно выждав нужный момент, метнулась ослепительно яркая стрела и ударила во второго всадника.

Почти ослепший, съежившись внутри джипа, Брод ощутил такую боль, словно остановилось его собственное сердце. Его отец был сражен у него на глазах. Всадник упал вместе с лошадью. Послышался удар грома, словно рык какого-то злобного божества, утробный и раскатистый, рвущий барабанные перепонки. Брод видел, что Ребекка вылетела из седла и лежала скорчившись на земле, пока Джиба пыталась подняться на ноги.

Он должен сначала поспешить к Ребекке, затащить ее в джип, где она будет в большей безопасности, чем в каком бы то ни было другом месте. Потом надо подойти к отцу. Брод прекрасно знал, что молния может ударить несколько раз в одно и то же место, но все равно он должен был идти. Глаза жгло под прищуренными веками, и казалось, будто эти мгновения вместили всю его жизнь.

Ребекка была в сознании и тихо стонала. Он быстро ощупал ее, чтобы проверить, целы ли кости, потом поднял на руки и перенес в джип.

— Брод? Господи, что случилось? — Она открыла глаза.

— Молния, удар молнии! — прокричал он. — Оставайтесь в машине. Не двигайтесь. — Он захлопнул дверцу. Его охватили гнев и печаль при виде Джибы, мучительно пытающейся подняться. Если она сломала ногу, придется избавить ее от страданий.

Ярость бури внезапно утихла, она пронеслась прямо над ними и устремилась к выветренной гряде холмов с их лабиринтом пещер.