Брачная ночь длиною в жизнь

Неужели он на самом деле любит ее? А может, это просто чувство собственника? Желание подчинять всех и вся своей силе, власти, лишить собственной воли… Он рассуждает о компромиссе, но сам-то в своей жизни менять ничего не собирается. Жена для него значит куда меньше, чем его коллеги… Даже к секретарше он, наверное, относится с большим уважением…

– Тори, я не утверждаю, что не совершал ошибок. Но я хотел оградить тебя от неприятностей… – заговорил он снова. – (Так, значит, Джина была просто «неприятностью». И сколько же таких неприятностей у него было, подумала про себя Виктория.) – Я не хотел загромождать твою головку проблемами моего бизнеса. Может быть, я был не прав, – продолжал он. – Ты так молода и неопытна. Я не хотел, чтобы жизнь обратилась к тебе своей темной стороной. Но, – он сделал паузу и пристально посмотрел ей в глаза, – я признаю, что ошибался в тебе.

Виктория сама удивилась, что может говорить спокойно, когда внутри у нее все кричало.

– У меня почти не было детства: мои родители об этом позаботились. Я довольно быстро научилась вести себя как маленькая взрослая. И я не хочу, чтобы мой ребенок, – она прижала руки к животу, – рос в такой же обстановке. Это не та история, которая должна повториться.

– Ты считаешь меня таким же, как твои родители? Как твой отец? – зловеще спросил Зак, глядя ей прямо в глаза.

– Да. Нет. Не знаю, – забормотала она, покраснев. – Я знаю только одно: мое дитя – это единственный человек, который по-настоящему во мне нуждается, так же как и я в нем. Он не может жить без меня, я для него все, и он для меня – все. Он – мой, и я его не отдам. Он – моя плоть и кровь.

– Но и моя тоже, Тори. – В голосе Зака зазвучали металлические нотки.

Они целую вечность молча смотрели друг на друга. Потом, бросив «до встречи», он повернулся и вышел вон.

Виктория не шелохнулась.

Слабое шевеление внутри ее живота вернуло ее к действительности.

– Как дела, мой сладкий? Давно мы с тобой не беседовали. – Ее пальцы осторожно погладили то место, где детеныш решил проявить активность. – Видишь, твой папа даже не выпил свой кофе.

Она вернулась в гостиную и раскинулась в кресле, чувствуя себя ужасно усталой и подавленной. Она была смущена, расстроена и не могла прийти ни к какому решению.

Она любила Зака и ненавидела одновременно. Ей хотелось, чтобы у ребенка был отец, но в то же время она была готова сбежать от него на край света. Нормально ли это? Виктория покачала головой. Если она не возьмет себя в руки, то точно окажется в сумасшедшем доме. И тогда ребенка ей не видать как своих ушей.

Он поднялась и прошла на кухню, где первым делом увидела огромный букет цветов. Ох, Зак, Зак… Тут только она поняла, что плачет. Как его понять? То кричит и угрожает, то через минуту появляется на пороге с роскошными цветами и милой улыбкой. Но это ему не поможет. Сейчас у нее есть человечек, который во много раз важнее и Зака и ее самой.

Теперь осталось только порадовать Корал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Корал среагировала на известие даже хуже, чем предполагала Виктория.

– Ты это назло мне сделала? – холеные пальцы с ярко-алым маникюром с такой силой сомкнулись на тонкой ножке высокого хрустального бокала, что та жалобно хрустнула и тягучее пурпурное вино разлилось по скатерти.

Зная, что Корал ни за что не станет устраивать сцен на людях, Виктория предусмотрительно пригласила ее в маленький, но дорогой ресторан. Ей и в голову не придет расплатиться за разбитый бокал, подумала Виктория, увидев, как Корал надменно кивнула официанту, сменившему скатерть.

Стоило ему отойти, Корал вновь зашипела на дочь:

– Как это на тебя похоже, Виктория. – Сощуренный взгляд придавал ее хорошенькому личику хищное выражение. – Ты поступала так с самого своего рождения.

– Не преувеличивай моих заслуг, мама, – непринужденно проговорила Виктория. Такие стычки не были для нее редкостью. За годы совместной жизни она научилась абстрагироваться от материнских эскапад. Хотя каждый раз на душе оставался горький осадок.

– Подобная выходка не делает тебе чести, доченька, – ядовито процедила Корал, сузив глаза и поджав губы. Будь ее воля, она бы обрушила на голову Виктории шквал обвинений. Но опуститься до скандала в публичном месте Корал позволить себе не могла.

– Мама, успокойся ради бога, мне от тебя, – сделав ударение на последнем слоге, произнесла Виктория, – ничего не надо. – Я просто хотела, чтобы ты знала…

Услышав непривычную твердость в голосе дочери, Корал почла за лучшее несколько смягчить тон.

– А что думает об этом Зак? Полагаю, отец – он?

– Конечно, отец – Зак. Он рад. – Виктория чувствовала себя очень напряженно, как всегда в обществе своей матери.

– Ты теперь к нему вернешься, – с облегчением произнесла Корал. Ей показалось, что она нашла путь к примирению со своей грешной дочерью.

– Совсем нет. – Виктория постаралась говорить не слишком эмоционально. – Наоборот. Я собираюсь воспитывать ребенка сама. Мы разводимся.

– Ты с ума сошла, девочка! – Корал в Ужасе посмотрела на нее. – Фамилия Хардинг что-нибудь значит для тебя? У него же куча денег, разве можно отказываться от такого богатства?

– Давай не будем это обсуждать, мама, – прервала ее Виктория. – Ни сейчас, ни после.

Корал промолчала, так как принесли их заказ: копченую утку с салатом – здешнее фирменное блюдо.

Элегантная, сдержанная, хорошо воспитанная леди… Она же всю жизнь играет какую-то роль… Неужели ей самой это не надоело, недоумевала Виктория. А может быть, это и не роль? Может, в ней уже не осталось ничего настоящего, искреннего?

– Теперь понятно, почему ты скрывалась последнее время. – Корал отрезала маленький кусочек мяса и глянула на дочь исподлобья. – Стыдно было признаться?

– Я не собиралась прятаться. – Виктория глубоко вздохнула. – Просто я пошла работать.

– Работать?! – поразилась Корал.

– В цветочный магазин. – Глядя, как вытянулось лицо матери, Виктория испытала мстительное удовлетворение.

Разговор прервался. Остаток трапезы прошел в полном молчании. Тишина была выразительней, чем любые слова. Виктория настояла, что она сама оплатит счет.

Наконец обе женщины вышли на освещенную солнцем улицу.

– Когда… – Корал скорчила гримаску и ткнула пальцем в округлившийся живот Виктории?

– В конце декабря, – коротко ответила Виктория. Разговор дался ей нелегко и, слава богу, подходил к концу.

– На Рождество я еду на Багамы.

И это называется, мать, вздохнула про себя Виктория. Корал не только не откажется от своих планов, но даже из вежливости не собирается выказать хоть какое-то подобие участия и заинтересованности. У нее даже мысли не возникло предложить какую-нибудь помощь…

Да, Корал в своем репертуаре.

– Правда? – Виктория заставила себя вежливо улыбнуться. – Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Ты пробудешь там до Нового года?

– Да. – Корал подняла руку, и тут же возле нее остановилось такси. Хотя Виктория готова была поклясться, что никаких машин вокруг не было. Ей всегда казалось, что ее мать ухитрится найти транспортное средство даже посреди Сахары. – Тебя подвезти?

Предложение было сделано столь неприязненным тоном, что Виктория поспешила ответить:

– Нет, нет. Мне надо еще заглянуть в магазин.

Корал с облегчением кивнула, подставила нарумяненную щеку для поцелуя и села в такси, даже не оглянувшись. Виктория продолжала стоять, наблюдая за уличным движением. Детские воспоминания волнами накатывали на нее, она снова почувствовала себя маленькой девочкой, никому не нужной и нелюбимой. Жуткое чувство!

– Как все прошло? – глубокий мужской голос вырвал ее из задумчивости.

– Зак, – она удивленно поглядела на него, – как ты здесь оказался?

– Просто сейчас чудесный субботний вечер, и делать мне абсолютно нечего, – непринужденно ответил он, беря ее под руку. – Выпала редкая возможность прогуляться, поглазеть на витрины…