Забавная игра

Настойчивый звонок у входной двери оторвал Марго от перевода, над которым она билась уже добрых три часа. Марго нахмурилась. Четверть первого. Кто это может быть?

Надо же было так увлечься! Стоило на один вечер остаться одной, и она потеряла счет времени. Оно и понятно, ведь за режимом следила Сандра. Забавно! Веду себя как школьница, оставшаяся на вечерок без родительского присмотра.

Раскатистый звон разлетался по пустому дому. Придется открыть. А как не хочется! Марго сбежала вниз по лестнице.

— Кто это?

— Опрос общественного мнения от журнала «Здоровый образ жизни», — ответил явно искаженный писклявый голос, тем не менее показавшийся Марго смутно знакомым. — Кто в Лондоне не спит после полуночи и почему.

— Бад! — Она распахнула дверь.

Это действительно он. Слегка смущенный, смотрит выжидательно и тревожно. В руке початая бутылка вина.

— Ого, а ты во всеоружии!

— Хлебнул для храбрости.

— Боялся, что спущу с лестницы?

— И этого тоже.

Марго отступила, пропуская его внутрь. Давешний чертенок зашебуршился в груди.

— Что тут у нас? — спросила она, протягивая руку к бутылке. — Ого, «Шато Марсо» сорок восьмого года! Не слабо, как сказала бы Сандра.

— Стянул у Сэма Зингера. Я только что от него.

— Дай-ка взглянуть на тебя как следует. Первый раз вижу тебя в костюме.

— Только не надо смеяться.

— И не думала даже. Мне нравится.

Бад действительно выглядел очень элегантно в песочного цвета тройке и ярком галстуке цвета «яичница с луком».

— Марго, вы восстанавливаете мою вконец порушенную самооценку. Я весь вечер провел в обществе галстуков от Проховника по пять сотен фунтов за штуку.

— Не одежда красит человека, а человек одежду. Старая штука, а как звучит!

Марго улыбнулась ему, как только она это умела, одними глазами, и весь мир сразу осветился. Сама не знает, как права. Все сегодняшние красотки в роскошных туалетах, с наклеенными ресницами и силиконовыми бюстами, с ног до головы увешанные дорогими бирюльками, не стоят и ее мизинца. Пусть сейчас на ней ни грана косметики, пшеничные волосы небрежно затянуты в конский хвостик, узкие брючки и безразмерная мужская рубашка с закатанными до локтей рукавами. Даже усталые, чуть покрасневшие глаза нисколько не портят эту удивительную женщину.

— Вы, наверное, считаете меня настырным наглецом, — начал он. — А я совершенно случайно проходил мимо вашего дома и увидел свет в окне. Вычислил, что не в спальне, а в кабинете, и позвонил.

— Совершенно случайно? Ладно, не красней, верю. Лондон — город маленький. Как прошло интервью?

— Блестяще. Увидев, что Зингер разговаривает со мной, все сразу почувствовали живейший интерес к моей персоне. В результате у меня не одно интервью, а сразу несколько.

— Как люди любят сбиваться в стаи, — заметила Марго, — при этом разглагольствуя об индивидуальности.

— Их привлекает запах денег и славы. Зингер — это и то, и другое. А мы, журналисты, лишь отражаем массовые вкусы, вместо того чтобы формировать их.

— Да-да, давай поговорим о несовершенстве мира, — с энтузиазмом подхватила Марго.

В ее тоне Баду почудилась ирония, он смешался.

— Вот ведь как выходит. Не успел прийти, а уже вам наскучил. Извините, я, наверное, оторвал вас от работы.

— Верно, но в такой час только и ждешь, что кто-то придет и помешает.

— Ох, Марго, как же вам нравится играть со мной!

— А бутылку ты принес показать? — спросила вдруг Марго, сворачивая разговор в более безопасное русло. — Налей-ка мне глоток этого божественного напитка, и поболтаем.

— О чем?

— О чем угодно, хоть о литературе. Презабавную книгу перевожу сейчас.

Бад слышал от Сандры, что Марго работает в издательстве «Пингвин» переводчицей и весьма высоко там котируется.

Марго начала увлеченно что-то рассказывать, но слова ее доносились до Бада словно издалека. Он слушал звуки, не вникая в смысл, любовался ее лицом, следил за тем, как волнующе изгибаются ее губы, и думал, что они созданы для поцелуев, но только не его. Почему не его?

— Я, кажется, теряю интересного собеседника, — заметила Марго.

— Нет-нет, что вы!

— Повтори, что я сказала.

— Полный сюр. — Бад напрягся, судорожно соображая. — Марихуана, клопы.

— Значит, я все-таки не зря надрывалась. На этом и закончим, пожалуй. Поздно уже.

— Может, поужинаем завтра вместе? — промямлил Бад. — Найдем местечко потише, и вы мне снова расскажете про марихуану с клопами. Про это я готов слушать бесконечно.

Марго засмеялась, и этот бархатный, воркующий звук, зародившийся где-то в глубине горла, начисто лишил Бада самообладания. Он обнял ее, стиснул что было силы, и поцеловал. Поцелуй пришелся прямо на крошечную родинку в углу рта, которая давно сводила Бада с ума.

— Бедные мои косточки.

— Скажите «да», — шепнул Бад, шалея от ее близости.

— А что мне еще остается? — Марго мягко высвободилась. — Ну, иди уже, иди.

Она буквально вытолкала его, слабо упирающегося, за дверь.

— Я позвоню вам. Завтра. Нет, сегодня. Уже сегодня.

— Спокойной ночи.

Он услышал клацанье замка и, опустившись на ступени, прижался пылающим лицом к решетке перил. Его ночи отныне не будут спокойными, ведь она сказала «да».

Сандра проснулась от грохота, раздавшегося прямо над ее ухом, и рывком села на кровати. Дождь барабанил в окно. В ослепительных сполохах молний метались тени растревоженных гардин. Гром бабахнул как из пушки и откатился, ворча.

Но Сандра уже ничего не слышала и не видела. Ее взгляд был прикован к трепещущему на ветру огоньку свечи, одиноко мерцающей посреди комнаты на полу.

— Кто здесь? — вскричала Сандра.

Мощный разряд грома потряс пустую комнату. Никого. Сандра соскочила с кровати, и, накинув халатик, подбежала к двери. Подергала ручку. Заперто. Она нашарила ключ на каминной полке и, подхватив свечу, выглянула в коридор.

Вереница крошечных огоньков убегала в темную глубь. Лукаво перемигиваясь, они манили за собой, затягивали в таинственный лабиринт, из которого нет возврата. Разум твердил: «Пропадешь!», — но ноги сами несли ее по холодным половицам, и сердце стучало в такт шагам.

Она знала, кто зажег для нее эти свечи, осветившие путь во мраке, чтобы она не заблудилась. Этот человек непостижимым образом сумел завладеть всеми ее помыслами, хотя она должна была бы презирать его. Сколько раз за сегодняшний день он доводил ее до бешенства, заставлял краснеть, бледнеть и кусать губы от досады. Забавлялся, как со многими другими до нее. И она понимает это, но все равно идет, трепеща, по первому же зову. Непостижимо! Но спросите бабочку, зачем она летит на огонь. Есть что-то, что сильнее доводов рассудка.

Одна из дверей в конце коридора была распахнута, как мышеловка в ожидании добычи. Грег стоял у окна в глубине комнаты. Его высокая фигура четко выделялась на фоне черного неба, вспарываемого жалами молний.

— Грег!

Он обернулся.

— Я ждал тебя.

— Знаю.

— Только не надо ничего говорить. «День отошел и все с собой унес»

— У Китса он унес любовь.

Грег приподнял ее лицо за подбородок, пытливо заглянул в глаза. Сандра смело встретила его взгляд, который, казалось, проникал до самых глубин ее существа.

— Бог ты мой, сколько иллюзий! Никакой любви нет. Это всего лишь химера, раздутая поэтами-романтиками до размеров гигантского мыльного пузыря, который завораживает, переливается всеми цветами радуги, а ткнешь — брызги и пустота. Другое дело страсть. Она и кружит людям головы.

Он прикоснулся губами к ее губам. Они были горячи, как раскаленные угли, горячи и жадны. Комната завертелась перед глазами Сандры бешеным смерчем. Его руки колдовали над ней, заставляя плавиться, сгорать и возрождаться вновь, как птицу Феникс. Разгоряченные тела сплелись в сладостной схватке, в которой нет ни победителей, ни побежденных.