Требуется жених

Но он ведь уже решил. Так в чем проблема?

А в том, что он не хочет с ней расставаться. Эта история со свадьбой затуманила ему мозги. Когда Хейли была рядом, в голову все время лезли мысли об обязательствах и ответственности. Но разве не в этом суть того, что наступает в жизни человека после свадьбы?

Сегодня вечером – согласно их плану – он должен увезти ее подальше от матери и гостей, а особенно – от ее старшей сестры-хищницы (про себя он называл Глорию не иначе как «белобрысая» или «барракуда»), куда-нибудь, где они смогут быть самими собой. И тогда он узнает, флиртует ли она всерьез или слишком вошла в роль.

Хейли ненавидела юбки на кринолине. Она ненавидела свое подвенечное платье, шляпу и дурацкий зонтик. Больше всего ее раздражало то, что все было ненавистного розового цвета.

Ей казалось, что в этом платье она похожа на торт-мороженое с ванильным кремом.

– Очень милое платье, – улыбнулся Джастин.

– Милое? – простонала она. – Это не платье, а поцелуй смерти.

– Правда, оно не совсем в вашем стиле. Как это он угадал? Она вспомнила, как он выбрал именно то кольцо, которое понравилось ей.

– Маме оно понравилось. Знаю-знаю. Ничего не говорите.

– Слоун, Хейли! – позвала неутомимая редакторша и помахала им рукой. – Идите сюда.

– Я не могу удержаться и не сравнить это платье с тем, что на вас было вчера, – заявил вдруг Джастин, пока они направлялись к дому.

Хейли шла, приподняв юбки и не отрывая взгляда от земли. Если она зацепится подолом за сухие стебли травы, могут полететь хрустальные бусинки, которыми он расшит.

– Вы имеете в виду черное платье? – спросила она, не поднимая головы.

– Нет, верх пижамы.

Хейли не удержалась и посмотрела ему в глаза. Сейчас никто не может их услышать, так что в данный момент он не Слоун. И смотрит на нее не как Слоун.

– Вам идет верх от пижам. «Только если на тебе низ».

– Вы тоже выглядели великолепно в брюках. Женщины Мемфиса будут вам благодарны.

Он усмехнулся, а у Хейли чуть сильнее забилось сердце. «Глупое, – подумала она. – Не бейся, а то разобьешься».

Они подошли к дому и услышали конец спора, возникшего между редакторшей и хозяйкой свадебного салона.

– Надо сделать фотографию в полный рост, настаивала Бетти. – Иначе не будет видно все платье целиком.

– Но если камеру удалить, деталей все равно не будет видно, – возражала редакторша.

– Но ведь это снимок на обложку! Может, нужна другая фотокамера?

– Мы уже четвертый год подряд издаем буклет ярмарки невест, и у нас никогда не возникало никаких осложнений.

– Дамы, – вмешалась представительница ярмарки, – мы теряем освещение. Хейли, подойди сюда и прислонись вот к этому дереву…

– Она испачкает платье, – заметила Лола. – А завтра она выходит в нем замуж.

Представительница провела ладонью по стволу и продемонстрировала ее Лоле: никакой грязи. Редакторша показала Хейли, как ей следует держать руки.

– А вы, Слоун, опуститесь, пожалуйста, на одно колено.

– У него на штанах останутся пятна, – снова запротестовала Лола. Она достала из сумочки носовой платок и протянула его Джастину.

Он сложил платок вчетверо и встал на колено. Когда он поднял глаза на Хейли, ей показалось, что в свете уходящего дня они стали еще более синими. Такое впечатление, что он на самом деле делает ей предложение.

Было отснято не менее дюжины фото: Хейли с сестрами, Хейли с матерью, Хейли и Слоун, потом все вместе.

А потом…

– А теперь последний снимок! Поцелуй!

«Только не это! Я такая уставшая и измотанная! Да еще на виду у всех!»

Хейли уже с трудом сдерживалась и вообще еле стояла на ногах. Весь день она отбивалась от многозначительных намеков и критических замечаний матери, сестер и редакторши. Она переодевалась в тесных примерочных и пила пиво в десять утра. Сейчас у нее было только одно желание – лечь в горячую ванну и расслабиться.

Ей не хотелось целовать Джастина и при этом притворяться, что он Слоун. Она хотела целовать именно Джастина. А еще – прижаться к нему и почувствовать, как он ее обнимает.

Он подошел к ней и взял за руки.

– Длинный день, да? – пробормотал он и прижал их к губам.

Хейли кивнула, и Джастин поцеловал ее в лоб. Окружающие восприняли этот жест как проявление нежной любви.

Камера щелкала без перерыва.

Хейли захотелось, чтобы он поднял ее на руки и понес вверх по лестнице. По любой. Пусть даже по эскалатору.

А он обхватил руками ее голову и прикоснулся губами к ее рту.

Сердце Хейли норовило вырваться из груди. Этот поцелуй не был похож на те два. Он был нежным, исцеляющим.

Это был поцелуй Джастина.

Сославшись на усталость, Хейли с трудом выпроводила из номера мать и сестер.

– Но, Хейли, разве тебе не потребуется помощь, чтобы снять платье?

– Расстегни мне пуговицы, мама, а дальше я справлюсь. – Она устало улыбнулась и повернулась спиной, подняв волосы.

– Как все странно. Моя крошка выходит замуж, – сказала Лола, расстегивая ряд крошечных перламутровых пуговичек.

– Не пойму, мама, тебе грустно или ты счастлива?

– И то, и другое. Моя жизнь совершенно изменится, – призналась Лола. – Но я все-таки счастлива. Ах, да, я еще тебе не сказала, что звонил агент по продаже недвижимости и сообщил, что у него уже есть покупатель на наш дом. Я выдвинула свои условия, и если они будут приняты, то, как только ты выйдешь замуж, я сразу же начну подыскивать что-нибудь в Сан-Сити.

Голос у Лолы и вправду был счастливый.

После того как за матерью закрылась дверь, Хейли скинула забрызганные грязью туфли и бросилась на кровать. Нижние юбки взметнулись вверх.

Она одна, и больше нет нужды притворяться. Эта мысль принесла ей облегчение, и она закрыла глаза. Остался всего один день. Один день – и все будут счастливы. Она тоже будет счастлива оттого что пришел конец притворству.

«Но дело того стоило, – убеждала она себя. – Ведь как радовалась сегодня мама – сбывается ее мечта о свадьбе младшей дочери. Ради одного этого имело смысл притворяться».

Спать Хейли не хотелось. Может, и правда принять горячую ванну, а потом посмотреть что-нибудь – все равно что – по телевизору?

Она встала с кровати и через голову стянула платье. Кроме нескольких пятен грязи на нижней юбке, оно не пострадало от долгих съемок на лоне природы. Хейли повесила платье на плечики и принялась за ленты, которыми были скреплены обручи кринолина. Ей удалось развязать все, кроме одной на спине. Она стала тянуть концы ленты в разные стороны, но чем больше она дергала, тем туже затягивался узел.

Этого еще не хватало! Что же делать?

Из номера Джастина через две двери доносились приглушенные звуки: он включил телевизионный канал, передающий новости круглые сутки.

Придется обратиться к нему за помощью.

Хейли схватила было махровый халат, но передумала: она в общем-то вполне одета – на ней был расшитый бусами и отороченный кружевами корсет, – а халат будет только мешать. Ни корсет, ни кринолин не просвечивали, а значит, ничуть не отличались от обычного платья без бретелек. Единственное, что беспокоило Хейли, это слишком большой вырез корсета, обнажавший ложбинку на груди.

Она чуть-чуть приоткрыла свою дверь и позвала:

– Джастин!

– Подождите минутку! – Он убавил звук телевизора и открыл дверь со своей стороны. – Что случилось?

– Помогите мне снять кринолин. Джастин замер.

– Это не предлог, – успокоила она его. – Я не могу развязать узел на спине.

– О! Конечно же. Дайте посмотрю. Стараясь выглядеть невозмутимо, Хейли пошире открыла свою дверь.

Джастин не сдвинулся с места, а только моргал в явном недоумении.

– Узел на спине, – пояснила она и повернулась.

– Пойдемте к свету.

Хейли повела его к лампе на письменном столе, и Джастин приподнял абажур.

– Да, узелок основательный, – протянул он. – А как называется то, что на вас надето?

– Вы имеете в виду кринолин?