Улыбка любви

Джесси смотрела на петляющую вдали реку. Река обещаний и надежд. Вероломная река, разбившая мечты многих людей.

Этот сложный и неотразимый человек, стоящий сейчас позади нее, еще никогда не был так близок и в то же время так далек от нее. Диллон пустил ее в один из уголков своей души, но сразу напомнил, какая пропасть разделяет два их мира.

— Что-нибудь не так, Джесси? — Он наклонился и убрал волосы, упавшие ей на лицо. Потом заглянул ей в глаза. — Я тебя чем-то расстроил?

— Нет. — Она не хотела на него смотреть, но ничего не могла с собой поделать. Их взгляды снова встретились, и снова у нее по спине побежали мурашки.

— Все же что-то не так.

— Сегодня утром, выйдя из такси у клиники, я почувствовала себя не на месте. Здесь с тобой я чувствую себя не на месте еще больше.

Она выскользнула из тесного кольца его рук.

— Я понимаю, — ответил Диллон, и его лицо окаменело.

— Не уверена. Видишь ли, моя жизнь всегда была простой. В четырнадцать лет у меня была красивая кожа и ноги как у жирафа. Это натолкнуло меня на мысль стать фотомоделью. Понимаешь?

Лицо Диллона немного подобрело.

— Не совсем.

— Вся твоя жизнь — борьба. Даже сейчас, когда тебе не нужно бороться за себя, ты продолжаешь это делать, чтобы лучше жилось другим. Твоя мать пожертвовала всем, а она имела очень многое, чтобы быть с любимым человеком. Стефан и Лита могли бы зарабатывать хорошие деньги, но вместо этого помогают людям.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я никогда ничем не жертвовала. Она больше не могла смотреть ему в глаза.

Попыталась отвернуться, но он схватил ее за руку и вновь повернул к себе.

— Я никогда и ни за что не боролась. Я всегда плыла по течению и до сегодняшнего дня не чувствовала себя виноватой.

— А теперь ты чувствуешь вину? Я привез тебя сюда не за этим, Джесси. Его голос смягчился, и он вновь заключил ее в объятия. — Всякому человеку когда-нибудь бывает больно. Беден ты или богат — дождь всех мочит одинаково. Наверняка, когда ты была маленькой девочкой с косичками, — он шутливо намотал ее волосы на палец, — тебя не раз обижали, дергая за них.

Джесси улыбнулась и непроизвольно прислонилась к его руке.

— Наверное. Один или два раза мне не повезло.

— Если уж ты задумалась о таких вещах, то у меня есть одна идея. Ты можешь кое-что сделать, пока находишься здесь.

— Что?

Он покачал головой.

— Тебе придется немного подождать. Потом увидишь.

— Можешь хотя бы намекнуть?

— Нет. — Диллон улыбнулся и провел рукой по ее щеке. — Подожди немного.

— Я теперь не усну.

Он погладил ее по голове и вновь прижал к себе.

— Скоро обо всем узнаешь. А сегодня, я думаю, нас обоих будет мучить бессонница.

— Ты знаешь, фотомоделям она противопоказана.

— Политикам тоже не рекомендуется.

— Кажется, я начинаю понимать, из чего складывается твоя репутация. — Она хотела скорее напомнить об этом себе, чем уколоть его.

— Ты опять об этом? Наверное, до тебя долетели слухи, которые разгуливают по Остину, но в газетах ни разу ничего не было. Репутацию я приобрел, борясь с дискриминацией, а не в чужих спальнях. Вопреки тому, что ты обо мне слышала, я не хищник, Джесси.

— Я охотно поверила бы в это, если бы ты не стал сразу же меня соблазнять. Диллон улыбнулся:

— Может, я просто старался отвлечь тебя от Стефана. Мне это удалось?

— С блеском.

— Я очень хочу тебя поцеловать, но должен доказать, что мне можно доверять. Как я держусь?

— Жюри еще не подоспело.

— Мне достаточно оценки роковой женщины.

— Я не роковая женщина, Диллон, несмотря на все, что ты обо мне слышал.

— Разреши мне не поверить. — И он осторожно ее поцеловал.

— Джесси!

Лишь через некоторое время она отстранилась.

— Кажется, нам пора по домам. Небезопасно находиться ночью наедине с таким искусителем, как ты.

Трель телефонного звонка ворвалась в глубокий, без сновидений, сон Джесси. Она открыла один глаз и потянулась к ночному столику, выпутываясь из-под одеяла. Яркий солнечный луч, протиснувшись в щель между занавесками, освещал середину комнаты. Перевернувшись на спину с телефонной трубкой в руке, Джесси улыбнулась. Трубка молчала, но это, конечно, звонит Диллон. И хотя он был за несколько миль отсюда, ее охватило приятное волнение.

— Доброе утро, — промурлыкала она. Нахлынули теплые воспоминания о вчерашнем дне.

— Через десять минут, — послышался холодный женский голос.

Джесси приподнялась на локте и уставилась на яркое солнечное пятно на полу.

— Что?!

— Надеюсь, я вас не разбудила. Я решила предложить вам вместе позавтракать.

— Ох! Куда вы звоните?

— Это Джессика Кардер?

— Да.

Сонная, охрипшая, недовольная, Джесси свесила ноги с кровати и села, стараясь собраться с мыслями. Часы рядом с телефоном показывали без пяти двенадцать. Она проспала намного дольше, чем ей казалось.

— Кто это?

— Это Флоренс Сиддонс Руис. Я звоню из вестибюля.

— Из вестибюля? — Джесси встала и посмотрела на себя в зеркало. То, что она увидела, было малоутешительным. — Моего отеля?

— Если вы не хотите есть, — сказала Флоренс, — то позвольте мне угостить вас чашечкой кофе. Я сегодня очень плохо спала и с радостью узнала бы, что вы спали лучше. — Так как? — уже ласково закончила она.

— Да, но… — Джесси еще раз растерянно взглянула на свое отражение, — я даже не одета.

— О, ничего, дорогая. Спускайтесь. Для меня можете не одеваться. Я не та, на кого вам надо производить впечатление. Уверена, что вы выглядите, как всегда, прекрасно. Встретимся в ресторане? Минут через десять, хорошо?

Джесси не успела ответить, а трубка уже утихла.

— Да! Конечно! С радостью! — сказала она в пустое пространство, кладя трубку на место.

Времени раздумывать не было. Она понеслась в ванную умыться, натянула старые и рваные, как того требовала последняя мода, джинсы и свитер с неимоверно длинными рукавами и широким вырезом. Этот свитер имел обыкновение слезать то с одного плеча, то с другого с завидной регулярностью. Но такая экипировка была удобной и подходила практически для любого случая.

Войдя в ресторан, Джесси сразу поняла свою ошибку. Ее бледное лицо без всякой косметики и расчесанные несколькими движениями щетки волосы резко контрастировали с обликом грозной и таинственной женщины, поднявшейся приветствовать ее.

Нынешняя Флоренс Руис не имела ничего общего со вчерашней милой, хлопотливой хозяйкой дома. Простое платье заменил великолепно сшитый костюм. Прекрасная прическа. От нее веяло деньгами и хорошими манерами. В холодных глазах — железная воля и никакого извинения.

— Сегодня вы выглядите совсем по-другому, — сказала Флоренс, когда Джесси села за стол. — Юная и невинная. Я очень рада, что вы составили мне компанию.

— И я очень рада, что вы меня пригласили. — Джесси развернула салфетку и разгладила ее ладонью на столе. — Вы сегодня прекрасно выглядите.

— Спасибо. — Флоренс улыбнулась, но глаза остались ледяными. Не желая более попусту тратить время на любезности, она спросила:

— Диллон рассказывал вам что-нибудь о себе?

— Немного.

— А о своих желаниях?

— Только то, что он хочет помогать людям. Флоренс коротко рассмеялась.

— Да, конечно! И вы, по-видимому, считаете себя его помощником в крестовом походе?

— Я не…

— Не надо отрицать, дорогая. Это становилось ясно вчера каждый раз, как только вы поворачивались в его сторону. К сожалению, он, по-моему, тоже вами увлечен. Однако есть некоторые вещи, которые вам следует знать.

Собираясь поведать Флоренс, что вся инициатива в данном вопросе исходила от ее сына, а она мечтала лишь о том, как бы поскорее от него отделаться, Джесси сказала:

— Вы теряете…

— Стоп! — Флоренс подняла руку. — Я пришла сюда не для того, чтобы ругаться. У моего сына неограниченные возможности. Вы думаете, что сенат — это предел для него? Ничего подобного. С помощью отца через несколько лет он станет губернатором, а после этого — Белый дом и, может быть, даже президентство. И он к этому стремится.