Шепот моего сердца

Она уже приготовилась держать оборону, отстаивая границы своей личной свободы. Ведь по выходным она имеет право на эту самую личную свободу!

— Простите, кем вам приходится мистер Рэндом?

Вот это да. У Карен было ощущение, что ее ударили по лбу. Дверью, которую она сама собиралась открыть. Рэндом… А, это же Йен! Но что случилось?

Сердце забилось быстрее, тревожнее.

— Мистер Рэндом — мой знакомый, — ответила Карен.

— Простите, что беспокою, — начала оправдываться невидимая обладательница усталого голоса, — но ваш звонок в памяти его телефона записан последним, а по другим записям совершенно непонятно, кто ему друг, а кто родственник, а матери я звонить не отважилась…

— В чем дело? — Карен почувствовала, как холодеют и становятся липкими ладони.

— Мистер Рэндом попал в аварию на выезде из тоннеля на Пятой авеню.

Сердце пропустило удар. Карен схватила воздух ртом, как рыба, которую вытащили из воды.

— Жив?!

— Да, он жив, но все еще находится без сознания.

— Откуда вы звоните? — Карен металась по комнате, как по каменной клетке.

— Больница Сент-Луис, это возле Томпкинс Сквер Парк.

— Я сейчас приеду! — Карен оборвала связь и бросила телефон на кровать.

«А на каком основании ты туда собралась?» — деликатно поинтересовался внутренний голос.

«Во-первых, позвонили именно мне, а во-вторых — это со мной он пил! — оборвала его Карен. — Господи, это же я виновата…»

Дорогу до больницы Карен помнила плохо. Хорошо еще такси подвернулось быстро, а таксист оказался стеснительным индусом и с разговорами не приставал.

«Господи, пожалуйста, пусть он выживет, пусть с ним все будет хорошо, он ведь такой… такой…» — Карен плакала от страха и сама этого не замечала. Если бы еще сегодня утром кто-то сказал ей, что вечером она будет ужинать с незнакомым мужчиной, а потом помчится к нему в больницу, она бы дала этому вруну крепкую оплеуху.

Впрочем, Йен умирать вовсе не собирался, как ей объяснила дежурная медсестра за стойкой регистрации, очевидно, та самая, которая ей звонила. За то время, пока Карен добиралась в больницу, он пришел в себя. Медсестра проявила максимум участия: очевидно глядя в блестящие от слез глаза Карен и на ее вцепившиеся в стойку руки, поняла, что позвонила кому нужно. У него средней тяжести сотрясение мозга и несколько ушибов, впрочем, кости целы. Если учесть, что машина перевернулась, то можно сказать, что все обошлось благополучно.

— Больше никто не пострадал?

— Нет, слава богу, в это время движение там не очень оживленное. Водитель встречной машины, которой «порше» мистера Рэндома перегородил путь, успел затормозить. Сейчас придет Кира, сиделка, она вас проводит к нему.

Кира пришла действительно быстро, и Карен с трудом оторвала себя от такой славной, такой надежной опоры. Слишком много впечатлений. Слишком много переживаний. Слишком много адреналина для одного дня. Она чувствовала себя старой мочалкой — взмыленной, некрасивой и растрепанной. Впрочем, психическое переутомление не помешало ей испытать острый приступ страха перед дверью в индивидуальную палату, куда поместили Йена.

— В чем дело? — удивилась Кира, полная южанка, которой удивительно не шла больничная одежда. Она уже нажала на ручку двери и не поняла, почему Карен вдруг отпрянула.

А что Карен могла ей сказать? Что она познакомилась с этим человеком всего несколько часов назад, что она ему никто, вообще никто, что она последний человек в записной книжке его мобильного, которому стоило звонить?

«А я что говорил? — восторжествовал внутренний голос. — В следующий раз, любительница приключений на свою задницу, будешь внимательнее меня слушать!»

«Не дождешься», — устало отмахнулась Карен. Как же так получается, что какая-то часть ее все время думает гадости?

Кстати, когда Йен успел записать в телефон ее имя и фамилию?

— Нет, ничего, простите. — Карен вымученно улыбнулась. — Тяжелый день.

— Я принесу вам успокоительного. Мистер Рэндом, к вам посетительница. Только не волноваться и резких движений не делать! Обниматься-целоваться будете потом!

Карен вспыхнула и подавила желание сбежать. До чего несносно бестактными бывают эти медики! Наверное, пунцовый румянец на бледном лице — весьма интересное зрелище. «Чахоточная дева, посмотрите, какая романтика», — хихикнул внутренний голос.

Йен, не обращая внимания на предупреждения Киры, приподнялся — похоже, ему было страшно любопытно узнать, какая такая посетительница решила его навестить.

— Карен?!

Никогда в жизни Карен не видела на лице человека такого искреннего недоумения. То, что обычно мимика у Йена очень сдержанная, только усилило эффект. Обычно… Надо же, в ее сознании уже появилось «обычно», связанное с ним.

— Ну да, это я. — Она смущенно улыбнулась. — Прости, не подумала купить тебе цветов.

— Цветов? Какая глупость! — Он откинулся на подушку и поморщился — наверное, голова болит. — Но как ты…

— Но тебе ведь приятно видеть меня здесь! — Карен попыталась скрыть неловкость под маской наглости. Помнится, в начале их знакомства дерзость сработала на нее.

— Безусловно, — очень серьезно подтвердил Йен. — Так заходи, не стесняйся.

Карен только сейчас заметила, что до сих пор топчется на пороге. Йен ей улыбался, причем совершенно искренне. И как-то по-особенному открыто.

— Я бы сказал, что ты очень упорная, — как бы по секрету сообщил он ей, — но боюсь, что ты услышишь «настырная». А я и вправду рад тебя видеть, чему и сам немало удивлен, так что скажу по-другому: ты девушка-сюрприз.

— Точно. — Карен упала в кресло. — Знаешь, они позвонили мне, потому что уцелел твой сотовый, а последняя запись была — о моем звонке, а я так перепугалась, что забыла спросить, что с тобой, и сразу же приехала.

— А почему ты оправдываешься?

— Я… я не оправдываюсь. Я объясняюсь, — смешалась Карен. — Как ты себя чувствуешь?

— Скверно, но это скоро пройдет. Пустяки. Ты уже слышала, что мне несказанно повезло?

— Да.

— Два счастливых случая за один-единственный вечер… Надо подумать, чем я заслужил столько подарков от жизни.

— Ну, если встреча со мной для тебя — это что-то из разряда автокатастроф, то…

— Стоп-стоп-стоп. Ты что, настроена пообижаться?

Карен прислушалась к себе. Да, если честно, настроена. Но это получается как-то совсем несправедливо и очень по-семейному.

— Нет, — сказала она.

— А все-таки…

По интонации она поняла, что его интересует.

— Скажем так, я ощутила свою вину, — вздохнула Карен. — Ведь мы с тобой вместе выпили, и ты после этого сел за руль…

— Понятно. Еще одно подтверждение твоей ответственности.

— Слушай, я понимаю, что все это похоже на театр абсурда, но раз с тобой не случилось ничего страшного, я пойду. Еще чуть-чуть посижу и пойду. А вот и мое лекарство. — Она взяла у Карен маленький поднос со стаканом и таблеткой.

— Мне будет жаль, если ты уйдешь, — медленно, будто с усилием проговорил Йен.

— Хочешь, чтобы я осталась? — улыбнулась Карен. От его слов моментально прошли раздражение и нервозность. Ну разве что усталость осталась.

— Если я скажу «да», это будет нескромно?

— Да.

— И все же — да. Тебе кто-нибудь говорил, что с тобой очень легко? Обычно я совсем не такой.

— Несложно догадаться. Обычно ты очень серьезный, даже, пожалуй, мрачный человек со сталью во взгляде, которому никто не решается возражать?

— Правильно. — Йен усмехнулся. — У тебя тонкая интуиция. И богатое воображение.

— Нет, просто ты и сейчас такой, только расслабленный. — Карен скинула ботинки и забралась в кресло с ногами. — Я тоже хочу расслабиться, — пояснила она.

— Тебе вроде таблетку для этого принесли?

— Ах, прости, забыла про твой необычный юмор, который больше похож на сарказм.

— Ничего, я не дам тебе про него забыть. Ты хоть понимаешь, что я уже много лет ни с кем не разговаривал так, как с тобой сегодня?