Нет правил для любви

В голову ударило мгновенно. Саманта повеселела. Джастин наблюдал за ней с недоверчивым любопытством и какой-то непонятной печалью.

После второй порции Саманта смеялась уже вполне натурально и строила глазки какому-то колоритному аборигену с густыми, не по моде двадцать первого века бакенбардами.

Третью Джастин у нее попросту отобрал.

— Сэм, нам еще ехать, — напомнил он.

— Я знаю, — обиделась Саманта. — Что ты со мной, как с маленькой девочкой…

— Ни в коем случае. — Джастин покачал головой. — Как с большой девочкой. Маленькие девочки — маленькие глупости, большие девочки — большие глупости.

— Знаешь, а мне всегда казалось, что ты не похож на Эда, — сказала Саманта с нажимом, будто желая обидеть его.

— А теперь ты думаешь по-другому? — Он провел ладонью по столешнице из специально состаренного дерева. Впрочем, может статься, здесь уже три века был паб и стол этот стоял на этом самом месте уже много десятилетий.

— Нет, — устало вздохнула Саманта. — Но мне не нравится, что ты…

— Просто сейчас у меня больше здравого смысла, чем у тебя.

— Я устала.

— Я понимаю. Поэтому давай просто возьмем такси и поедем на вокзал.

— Давай.

Ей нравилось, как Джастин решает проблемы. Он спокоен и искренен, он не кричит и не стремится подавить или обвинить.

Саманте почудилось что-то неладное в том, что у Джастина внезапно обнаружилось такое количество достоинств. Она решила подумать об этом потом. Когда будет в состоянии думать.

Сев в поезд, Джастин тут же раскрыл книгу в строгой обложке. Саманта тут же полюбопытствовала, что это.

— «Шахматы для начинающих: популярные дебюты», — прочитала она вслух. — Не знала, что ты увлекаешься шахматами.

— Увлекаюсь, — коротко ответил Джастин.

Еще как увлекаюсь, подумал он. На самом деле книга была куплена совершенно случайно в случайном же киоске. Ему нужна была пища для ума, причем очень питательная и долго усваиваемая. Он готов был увлечься чем угодно, чтобы только не таращиться впустую на Саманту. Кажется, он переоценил свои силы. Все только начинается…

А он думал, что у него большой опыт в деле сокрытия истинных чувств. Он думал, что сможет вести себя с ней легко и непринужденно, как всегда. Что возьмет себе этот кусочек ее жизни, ничем не выдав себя и не вызывая у нее тревоги. А как бы не так! Здесь все иначе. Здесь нет Эдмонда. Эдмонд далеко-далеко, за морем, за горами, и лесами, и реками, он потерялся где-то в каменном многоярусном лабиринте Лондона — и это усложняет некоторые вещи. Многие.

Нет, не многие, но очень важные.

Саманта смотрела в окно. Алкоголь, разбавивший кровь, помог ей немного расслабиться. В движениях появилась почти исчезнувшая в последнее время ленивая грация, щеки разрумянились, а глаза-вишни заблестели. И пусть это не блеск радости, все равно очень красиво…

Она смотрела в окно. У нее очень благородный профиль. Интересно — как так может быть? Благородный профиль и дерзкий анфас. Все дело во взгляде, не иначе.

— Будешь рисовать меня на фоне пейзажа за окном?

— Прости, что?

— Ты на меня смотришь. Рисовать собираешься?

— Может быть, — уклончиво ответил Джастин и выругался про себя.

Надо следить за собой. Внимательнее. Еще внимательнее.

5

Они прибыли в Атлон, откуда, подобно осям колеса, расходились все главные туристические маршруты Ирландии, к четырем часам дня. Там их должна была встретить машина. Саманте показалось некоторым небрежением со стороны агентства такая постановка вопроса, но особых претензий она никому высказывать не собиралась. Напротив, так даже интереснее. Приключение так приключение. Можно, например, заблудиться…

Заблудиться им не позволил высокий плечистый парень, топтавшийся на перроне с табличкой, на которой были написаны их имена, в руках.

Его звали Гордон. Он, в представлении Саманты, был абсолютным, идеальным ирландцем: помимо особой стати, его отличала темно-рыжая шевелюра, массивный нос, басовитый голос и раскатистый, заразительный смех. Он тут же поведал им, что обожает петь. И пиво. И что песни и пиво — это лучшее, что есть в Ирландии.

— Нет, ну понятно, конечно, что вам ни до того, ни до другого нет дела, но все-таки, если захотите передохнуть, наведайтесь в какой-нибудь паб. Не пожалеете.

— А мы уже наведались, — поделилась протрезвевшая Саманта.

Она не поняла, почему парень хохотнул на слове «передохнуть», будто это была очень остроумная шутка, но не придала этой странности большого значения. Что, в конце концов, ей известно об ирландцах?

— А когда ж успели? — удивился Гордон. — Вы сегодня ведь прилетели. В паб надо ходить надолго…

— А мы по сокращенной программе, — вмешался Джастин.

Гордон презрительно замолчал. Именно презрительно. Саманта вспомнила, что вообще-то ирландцы не любят англичан — им есть за что.

— А моя бабушка румынка, — сказала она, будто завоевать симпатию этого парня было для нее делом чести.

— Надо же, — вежливо удивился он.

Джастин тоже удивленно воззрился на нее:

— А я не знал.

— Вот это да! Не знать родню своей девушки! — возмутился Гордон.

Повисло потрясенное молчание.

— Я не его девушка, — улыбнулась Саманта.

— Да будет вам, Ирландия, конечно, страна строгих католических нравов, но у вас с этим проблем не возникнет. Даже местная молодежь вовсю практикует добрачный секс… — И Гордон пустился в рассуждения о пользе и вреде такого положения дел — вреде для нравственности и пользе для демографической ситуации.

Саманта и Джастин переглянулись. Саманта захихикала в кулак. Джастин тоже улыбнулся, но скулы и крылья носа его побелели.

Ему сейчас в очередной раз придется вслух произнести, что это не его девушка. Это правда и неправда одновременно. Констатация факта — и наглая ложь. Когда-то давно — они вместе ходили на какую-то выставку — их уже приняли за пару. Джастин помнил, с каким неприятным чувством говорил, что все не так. Это было как маленькое предательство.

— Ну вот, дорогой, нас и раскусили, — весело сказала Саманта. — А ты говорил, что никто не догадается!

Повисла недолгая, но очень насыщенная эмоциями пауза, по счастью, прерванная Гордоном — он снова раскатисто расхохотался и отпустил какую-то шуточку. Сквозь шум крови в ушах Джастин не различал слова.

Саманта подмигнула ему. Не может быть, чтобы она знала, что делает, — она не настолько жестока. Она просто играет, не понимая, что игра кошки с мышкой — это в радость кошке, но больно мышке.

Он кивнул ей, не зная, что сказать.

— Эй, ты в порядке? — забеспокоилась она.

— В полном. — Джастин еще раз кивнул.

— Значит, показалось.

— Конечно.

— Господа и дамы, вашему вниманию предлагается Лох-Ри, на котором стоит славный городок Атлон! — провозгласил Гордон голосом заправского конферансье.

Озеро, раскинувшееся среди холмов, как маленькое море в зеленой чаше, заслуживало именно такого торжественного представления. Саманта ахнула и прильнула к окну, Джастин пожал ее руку.

— Смотри, Джей! Какая же красота!

— Да, — согласился Джастин и скользнул взглядом вдоль изгиба ее шеи.

Гордон оказался очень славным малым. Не считая громогласного голоса, привычки хохотать над всем подряд и гонять машину в стиле «Формулы-1», он был лишен недостатков, которые могли бы испортить Саманте и Джастину путешествие. Он был вовсе не так бестактен, как им показалось вначале, знал кучу историй, вместе с ними искренне восхищался красотой мест, через которые они проезжали и в которых задерживались, и то, что иногда он закладывал крутые виражи, отчего Саманта инстинктивно втягивала голову в плечи — да-да, она, обожавшая адреналин как самый сладкий наркотик, — а шумовой фон в машине превышал все допустимые нормы… Все это мелочи, говорил Джастин, и Саманта с ним соглашалась.

У них был потрясающе насыщенный маршрут. Саманта даже подозревала, что его выдержал бы не каждый турист, и им с Джастином повезло, что они молоды, полны сил, ведут в общем-то здоровый образ жизни (ее алкогольный демарш в Дублине не в счет, к тому же выпила она, слава богу, немного) и открыты для новых впечатлений. Иначе эта маленькая прекрасная страна могла бы запросто их погубить.