Танцующая фея

Лора Брантуэйт

Танцующая фея

1

Ложь о любви. Как обыденно.

– Сьюзен… Милая Сьюзен, выслушай меня, пожалуйста. Мне столько нужно тебе рассказать, объяснить, больше всего на свете я хочу, чтобы ты наконец поверила мне. Хочу быть с тобой честным до конца. Ты узнаешь обо всем. Но я начну с самого главного. – Красивый темноволосый мужчина в рубашке, испачканной кровью, нежно коснулся пальцами щеки белокурой девушки, она опустила глаза, словно не желая того, что произойдет дальше, но дрожь ее длинных ресниц и трепет тонких ноздрей выдавали сильнейшее внутреннее волнение. – Я люблю тебя. И ты это чувствуешь. Я готов…

– Ах, Джек, и на что же ты готов ради этой любви? – Девушка нервно сжимала в руке носовой платок. Она смотрела на мужчину почти с отчаянием. – Откажешься ли ты от всего, что сейчас важно для тебя? Твои безумные друзья, эта нелепая жизнь, наполненная нелепым риском…

– Тьфу! – Лорин, не оборачиваясь, нажала на кнопку выключения, направив пульт на телевизор через плечо. Зеркало послушно отразило темный четырехугольник погасшего экрана за спиной Лорин. – Чем только не забивают эфир! Он хочет ее, она хочет от него жертв – и где же здесь любовь? Одни только логические ошибки…

Лорин внимательно изучала свое отражение в зеркале. Что-то не выглядит она счастливой. Привлекательной? Необычное яркое лицо южанки, длинные прямые волосы, гибкое и стройное тело танцовщицы – да, она привлекательна. Ироничной? Да, об этом говорили изгиб левой брови, чуть более приподнятой по сравнению с правой, и улыбка, постоянно прячущаяся в уголках губ, даже когда они сомкнуты. Умной – конечно, такой пристальный взгляд и высокий лоб… Но вот каких бы то ни было признаков счастья или хотя бы кратковременной, но бурной радости в ее облике не наблюдалось.

Ну и что? Это же не моя свадьба, не мой девичник… И вообще, моя подруга бросается в такой омут, а я могу разве что стоять на берегу и смотреть, надеясь, что она справится и удержится на поверхности!

За стеной послышался звук – такой издает захлопнутая кем-то в ярости дверь. Тяжелые и быстрые шаги по лестнице. По другую сторону двери – звон разбитого стекла или фарфора и хруст осколков, на которые наступили ногой.

И правда о жизни.

Лорин усмехнулась не без горечи.

А ведь все это так естественно, так объяснимо. Конечно же – со всех сторон только и трубят о радостях настоящей любви!

Лорин несколько раздраженно и излишне поспешно расстегивала пуговицы на блузке: алая совершенно не подходит к этим брюкам, нужно надеть черную с серебристой нитью…

Когда тебе семнадцать, объекты этой самой настоящей любви меняются с никого не пугающей частотой, а когда внезапно стукнет тридцать, понимаешь, что ее-то, настоящей, истинной, великой, – не было и, скорее всего, уже не будет… Тогда хватаешься за первую же удобную возможность не остаться в одиночестве – вот ты уже и замужняя женщина. Или женатый мужчина.

Длинные струящиеся волосы цвета ореха – в высокий хвост, челку – оставить…

А потом оказывается совершенно невозможно жить со своим избранником, а ты все равно живешь, и скандалы – один за одним. И дети повторят все то же, шаг за шагом, потому что будут грезить о неземной любви – и не будут знать, как ладить с тем, кто каждый день рядом. Если, конечно, не окажутся хоть чуточку умнее судьбы, которую, сами того не зная, навязывают им родители…

И последнее прикосновение пуховкой ко лбу и щекам. Готова.

Лорин Ноубл была твердо уверена в своем интеллектуальном превосходстве над тысячами несчастных в браке и любви женщин. Она-то к своим двадцати шести годам знала наверняка, что «настоящая любовь» – один из ключевых мифов человеческой культуры, «жили долго и счастливо» годится только для финала детских сказок и дамских романов, а «прекрасный принц» – довольно редкая и очень зыбкая иллюзия, вызываемая либо романтическим настроем впечатлительной натуры, либо талантливой ложью со стороны вышеназванного «принца».

Жилось с этим знанием не то чтобы очень радостно, но в чем-то легче, чем многим. Цинизм, как и большинство негативных реакций, значительно упрощает взгляд на мир.

В квартире Элен Хант было очень шумно. Ну еще бы, а вы когда-нибудь видели вечеринку, которая не была бы шумной? Тем более если речь идет о компании подруг, которые собрались попрощаться со свободной жизнью одной из них.

В общем, соседи Элен могли отчетливо слышать громкие звуки ритмичной музыки и гул женских голосов, пронзаемый иногда взрывами веселого смеха. Конечно, вряд ли это доставляло им удовольствие.

– Ну а это вам, мистер Пенс, за все мои страдания в пятницу, две недели назад, когда я в два часа ночи от безысходности разучивала песни «Модерн Токинг» при вашей технической поддержке! – мстительно провозгласила высокая блондинка очень эксцентричного вида с короткой стрижкой.

Она-то, собственно говоря, и являлась хозяйкой квартиры. Элен приблизила рычажок мощности к отметке «максимум». Музыкальный центр, надо сказать, был хорош: вибрация пола и мебели стала вполне ощутимой. Элен с выражением мрачного блаженства на лице посмотрела на потолок – туда, где, по ее представлениям, должен был метаться в отчаянии сосед сверху, большой любитель романтических ритмов восьмидесятых.

Элен Хант готовилась в конце недели стать миссис Джонатан Прайдфул. Сам мистер Джонатан Прайдфул, несмотря на громкую фамилию, был ничем не примечателен, по крайней мере, для Лорин: он не обладал какими-либо особыми талантами, не подходил под образ светлого рыцаря, не годился на роль романтического злодея-соблазнителя, имел невыразительные черты лица и работал в какой-то юридической конторе. Элен, правда, утверждала, что он удивительно деликатный и обожает читать ей стихи. Лорин не знала, верить этому или нет, но в ее представлении единственное, что оправдывало дерзость Джонатана Прайдфула, осмелившегося сделать предложение ее любимой подруге Элен, и легкомыслие Элен, давшей свое согласие, это страстная влюбленность и восхищение Джонатана. Яркая и пылкая Элен притягивала его как магнит. Лорин надеялась, что это продлится достаточно долго и парочка успеет научиться жить вместе без ежедневных маленьких трагедий.

Зажигательный ритм танцевальной музыки. Приглушенный электрический свет, радужные искорки то здесь, то там – отблески на бижутерии, на нарядной ткани. Цветные декоративные свечи горят – их около дюжины в комнате. Пальцы ощущают холод и гладкость стекла. Лорин сидит на мягком диване цвета верблюжьей шерсти с бокалом ледяного мартини, разбавленного апельсиновым соком, в руках. На ее губах играет теплая улыбка, но она все же несколько отстраненно смотрит на своих подруг. Эти семь молодых женщин собирались вместе не так уж часто. Говорили, как всегда, обо всем на свете: вспоминали смешные случаи, общих знакомых, обсуждали работу, новинки моды и кино. Но, конечно, это было не самым главным. Потому что, когда вместе собираются женщины, которые хотя бы отчасти доверяют друг другу, речь всегда заходит в первую очередь о мужчинах.

Рядом с Лорин сидела Лиза. Они подружились еще в колледже, хотя и учились на разных отделениях. Лиза работала секретарем в крупной компании, занимавшейся информационными технологиями. Эта девушка была воплощенное обаяние: золотистые локоны, большие голубые глаза и очаровательные пухленькие пальчики с ухоженными розовыми ноготками. Лорин обожала ее за искренность и наивность. Не совсем понятно каким образом, но именно эти качества, которые для других становятся причиной крушения надежд и идеалов, обеспечивали Лизе свободную и легкую жизнь без особых проблем. Просто она легко влюблялась, если за ней достаточно красиво ухаживали, легко расставалась, потому что ни в одном из мужчин пока не узнала своего, и совершенно не замечала всевозможных интриг, которые плелись в главном офисе «Даррелл комьюникейшнз». И не умела держать язык за зубами, за что ее обожали все крупные и не очень боссы, которые постоянно за что-нибудь боролись между собой: каждый из них мог в дружеском разговоре спросить ее о чем угодно – и получить ответ. Лизе и в голову не приходило, что эти представительные и по большей части милые люди могут использовать ее в своих тайных партиях.