Дыхание песков

Винспиер Вайолет

Дыхание песков

Глава первая

Вот уже без малого восемь месяцев работала Жанна у писательницы Милдред Нойес и, невзирая на строгость и требовательность хозяйки, считала, что это все же лучше, чем каждый божий день с головой окунаться в утомительно-шумную атмосферу машинописного бюро какой-нибудь городской конторы.

В поисках сюжетов и персонажей для своих романов Милдред много путешествовала, а Жанна… что ж, судьба обделила ее счастьем иметь семью, зато она обладала молодостью, жаждой впечатлений и в двадцать лет могла позволить себе постранствовать, хоть и приходилось быть все время наготове, к услугам ее величества Милдред, как прозвала свою хозяйку молодая секретарша уже через несколько дней знакомства.

Сейчас они жили на одном из самых фешенебельных курортов Лазурного берега в отеле «Сплендид». Его богатые постояльцы праздно проводили время, нежась в щедрых лучах средиземноморского солнышка. Полосатые шезлонги этих беспечных любителей удовольствий стояли повсюду на постриженных лужайках. Возле отеля в изобилии росла мимоза, и желтые шарики цветов казались золотистыми брызгами на фоне его белых стен.

Наступало время сиесты. Перед тем как отдохнуть, Милдред отправила Жанну на почту с поручением срочно отослать рукопись своему издателю. Это входило в обязанности девушки. Как раз накануне ей пришлось полночи просидеть за машинкой, чтобы закончить описание страстной любовной сцены очередного романа с лихо закрученной интригой, действие которого происходило где-то в Руритании. Мнением Жанны писательница никогда не интересовалась. Милдред считала свои произведения безумно увлекательными и была убеждена, что ни одна из читательниц, взяв ее книгу в руки, уже не сможет оторваться от нее, не прочитав от корки до корки. Сама она называла свои романы лучшим способом бегства от действительности, да они и были таковыми для огромного числа женщин, поскольку утоляли их жажду пылких страстей и любовного трепета.

Жанна не относилась к числу девушек, поглощенных романтическими мечтами; возможно, — это объяснялось тем, что большую часть жизни она испытывала острый недостаток в любви. Младенцем ее подкинули в приют, и она провела там все детство, юность ее прошла в конторе на площади Пикадилли, под нескончаемый грохот пишущих машинок, среди девушек, все интересы и разговоры которых сводились к бесконечному обсуждению поп звезд, тряпок да дружков.

Объявление о том, что Милдред Нойес требуется секретарь, попалось Жанне на глаза, когда она в обеденный перерыв бежала мимо агентства по найму к бару Уимпи, чтобы выпить чашку кофе и наспех проглотить бутерброд с ветчиной. Жанна остановилась, прочла текст внимательнее, поинтересовалась жалованьем, которое, кстати, оказалось чуть ниже, чем в конторе, и соблазнилась словами: «Требуется секретарь и компаньон для путешествий». Это все и решило. С давних пор Жанне безумно хотелось повидать мир, который не ограничивался бы Лондоном с его вечным смогом. И, недолго думая, она отправилась на собеседование в отель «Хилтон», где уже собрались претенденты: несколько девушек, пара женщин и даже двое молодых людей. Однако выбор Милдред пал именно на Жанну по причинам, которые она и не думала держать в тайне.

В целом мире у Жанны не было никого: ни семьи, ни возлюбленного, который привязывал бы ее к себе. Зато она могла аккуратно и быстро печатать на машинке, отличалась расторопностью, а в типично английских голубых глазах светился живой ум. Она была славной девушкой, не лишенной характера, но приученной подчиняться и четко выполнять приказания. А главное, умеющей выражать благодарность, не строя при этом никаких иллюзий относительно перемен в своем общественном положении. Жанна обладала миловидным личиком и стройными длинными ногами, однако особой красотой не блистала и, следовательно, не могла отвлекать внимание мужчин от Милдред, падкой на комплименты. Впрочем, выходить замуж второй раз Милдред не собиралась. Бывший муж выплачивал ей хорошее содержание, которое было бы жаль потерять, так что писательница вовсю наслаждалась свободой и литературной славой.

Выполнив поручение, Жанна не спеша направилась в сад возле побережья и уселась на ступеньки беседки, сплошь усыпанные бархатистой мимозой. Эти золотисто-желтые пушистые шарики не были такими ароматными, как другие южные цветы, но от них исходил теплый солнечный запах пыльцы и лета.

Жанна рассеянно перебирала нежные цветы, наслаждаясь минутным покоем, как вдруг ее внимание привлекла пара, тихо беседовавшая, расположившись в тени неподалеку. Деревья скрывали от их глаз тонкую стройную фигурку Жанны, а ее палево-желтое платье совершенно терялось на фоне мимозы.

Она с интересом уставилась на красивую женщину в шелковом, похожем на сари платье, спутником которой был мужчина необыкновенно высокого роста и с таким бронзово-загорелым обветренным лицом, что его никак нельзя было бы отнести к числу сибаритствующих французов. Он надменно склонял голову к своей собеседнице, и на лице его всякий раз, когда он обращался к ней, появлялось выражение превосходства. Пара, похоже, спорила о чем-то, и этот высокий мужчина в элегантном стального цвета костюме явно не собирался уступать позиций. Схватив женщину за руку, на которой сверкнули дорогие кольца, он принялся что-то решительно объяснять, и Жанна отчетливо услышала испанское восклицание: «Madonna mia!», а потом еще какие-то непонятные слова.

Чувствуя неловкость из-за того, что стала невольной свидетельницей этой беседы, которой, впрочем ей было не разобрать, Жанна уже собиралась было уйти, как вдруг женщина расплакалась. Слезы замерцали в ее повлажневших глазах и тихо полились по щекам.

— Рауль… Рауль… — тихо повторяла она.

Мужчина же, не изменив выражения своего надменного и сурового лица, поцеловал унизанные кольцами пальцы женщины, повернулся на каблуках и, продолжая сохранять высокомерный и властный вид, направился в сторону Жанны. Как раз в этот момент она вскочила на ноги и неожиданно оказалась совсем близко от него. Мужчина резко остановился, и в его глазах мелькнула какая-то тень, словно он узнал девушку. Однако он быстро овладел собой и сверкающим взглядом окинул ее с головы до пят.

— О, тысяча извинений, сеньорита, — бросил он и прошел мимо. Да, это был действительно испанец, и на Жанну он сразу произвел сильное впечатление.

Нечего было и пытаться забыть его лицо. Задержавшись среди мимоз, Жанна снова и снова вспоминала черные, будоражащие душу глаза, тонкий нос с нервными ноздрями, твердо очерченные губы и подбородок. В этом немного суровом лице угадывались затаенная страсть, глубоко скрытые, подавленные эмоции, словно при выигрышной наружности, явном высокомерии и, по-видимому, немалых возможностях незнакомцу приходилось постоянно сдерживать себя. Чем-то он напоминал пантеру в клетке.

Очнувшись от своих грез, Жанна увидела, что его спутница тоже покинула сад. Нет, все, хватит бездельничать, придумывая всякую чепуху про этого испанца. Милдред скоро проснется после сиесты и примется искать свою помощницу. Жанне предстояло сегодня записывать заметки к очередному опусу, который богатое и плодовитое воображение писательницы, похоже, особенно разыгравшееся здесь, на жарком юге Франции, навеяло ей, на радость горячим поклонницам ее любовно-романтических произведений. За завтраком в «Пейзажном зале» Милдред приказала Жанне не отлынивать и готовиться к новой большой работе, так что не стоило, пожалуй, задерживаться в этом освещенном ярким солнцем саду, обманчиво считая себя свободным человеком.

Утренний приказ Милдред прозвучал так, словно Жанна была ее собственностью, рабыней, цепями прикованной к кремово алым чудовищам — машинке и магнитофону. Милдред обладала хорошо поставленным голосом актрисы и любила диктовать на магнитофонную ленту особенно волнующие сцены, благодаря которым и получила прозвище Властительницы чувств.