Вспомни меня, любовь

— Должен с сожалением заметить, — с достоинством произнес Калпепер, — что у леди Рочфорд мораль проститутки с Лондонского моста. Для меня не имеет ни малейшего значения, что она тут вам наговорила, милорды. Я не скажу ничего, что бы могло хоть как-то повредить королеве. Боюсь, вы напрасно теряете со мной время, милорды. — Он вызывающе улыбнулся.

Поскольку Совету стало ясно, что сегодня они не добьются от Калпепера того, что им нужно, его тут же увели.

— Ничего, пытка развяжет ему язык, — мрачно предрек лорд Садлер. — Нам необходимо его признание.

— Вы можете замучить его до смерти, — пожал плечами лорд Рассел, — но не заставите его признать, что он состоял в связи с королевой.

— Его молчание, этот вызывающий отказ говорить сами по себе уже являются признанием вины, — заявил лорд Адли.

— Вот именно, — поддакнул граф Саутгемптон. — Бедняга по уши влюблен в нее, а влюбленные, как правило, еще большие дураки, чем все остальные.

— Да смилуется Господь над ними обоими, — благочестиво произнес епископ Гардинер.

— Мы можем еще раз допросить королеву, — предложил архиепископ.

— Ну и что это даст? — проворчал Норфолк. — У Кэтрин нет ни на грош здравого смысла. Она просто отказывается понимать, насколько все это серьезно. Надеется, что король простит ее.

— Попробовать можно, — задумчиво произнес Суффолк. — Что мы от этого теряем? Даже если у нас ничего не получится, все равно они в достаточной степени уличены показаниями свидетелей. Калпепер пытается выгородить ее, но она-то об этом не знает. Может быть, наоборот, пусть она думает, что он предал ее в надежде спасти свою презренную жизнь? В этом случае, возможно, она наконец заговорит — или чтобы поквитаться с ним, или ради собственного спасения.

— Ну ладно, всем нам нет нужды тащиться туда, — сдался герцог Норфолк, — но я хотел бы поехать. Все-таки, поскольку она из нашей семьи, я несу за нее некоторую ответственность.

— Отлично, — кивнул Суффолк. — Я, само собой, тоже поеду. Гардинер, вас и Саутгемптона я тоже прошу присоединиться к нам. А вы согласитесь принять участие, Ричард Сэмпсон?

Ричард Сэмпсон, епископ Чичестерский, был известен тем, что никогда не пропускал ни одного заседания Тайного совета. Он считался мягким и приятным человеком.

— Конечно, я поеду с вами, — ответил он.

Пятеро членов Тайного совета поднялись вверх по реке до Сион-Хауса. Там они увидели Кэтрин Говард, спокойно сидящую в кругу своих дам. Перебирая струны лютни, она приятным голоском напевала песенку, которую король когда-то сочинил для ее несчастной кузины Анны Болейн:

Увидев посетителей, Кэтрин Говард мило улыбнулась и продолжала:

Они терпеливо дослушали до конца, и, когда отзвучала последняя нота, герцог Суффолк, вежливо поклонившись молодой женщине, сказал:

— Мы приехали, чтобы еще раз допросить вас, госпожа Говард, основываясь на новых полученных против вас показаниях.

— Кто оговорил меня? Леди Рочфорд? — надменно подняла брови Кэтрин Говард. — Ее можно не принимать во внимание. Вы не можете поставить ее слово выше моего.

— Господин Томас Калпепер признал, что любит вас и начиная с апреля прошлого года находился с вами в интимных отношениях, — произнес председатель Тайного совета. — Это же подтвердила и леди Рочфорд.

— Мне нечего сказать вам, джентльмены, — с поистине королевским достоинством ответила Кэтрин.

Епископ Сэмпсон взял бывшую королеву за руку и поразился: она была холодна, словно лед. ‹До чего же, должно быть, перепугана эта юная женщина, но по тому, как держится, этого никак не скажешь!»

— Дитя мое, ради спасения вашей души заклинаю признать свою вину и покаяться в грехах.

— Благодарю вас, милорд епископ, вы очень добры, — сказала Кэт. — Но больше я не буду говорить с Тайным советом. — Отняв у него руку, она опять взялась за лютню.

— Ты стоишь на пороге смерти, ты, маленькая дурочка! — прошипел герцог Норфолк. — Неужели не понимаешь?

Кэтрин Говард оторвалась от лютни и исподлобья взглянула на дядю:

— С самого момента рождения человеку угрожает смерть. Все мы стоим перед ее лицом, даже вы, дядя.

— Следовательно, госпожа Говард, вы отрицаете, что состояли в любовной связи с господином Томасом Калпепером? — еще раз спросил герцог Суффолк.

— Я ничего не отрицаю. Я ничего не признаю, — бесстрастно произнесла Кэт.

Делегация покинула Сион-Хаус ни с чем.

— Она защищает или думает, что защищает Калпепера, — высказал свое мнение граф Саутгемптон.

— Это ужасная трагедия для всех сторон, — откликнулся епископ Гардинер.

Первого декабря Томас Калпепер и Фрэнсис Дерехэм предстали перед судом.

Дерехэм обвинялся в том, что, поступая на службу к королеве, лелеял гнусные замыслы, а также в том, что умышленно скрыл свою помолвку с Кэтрин Говард. Он не признал себя виновным.

Томаса Калпепера обвиняли в том, что он вступил в преступную связь с бывшей королевой Кэтрин Говард. Уразумев наконец, что ничто не спасет уже ни его, ни его любовницу, и желая облегчить совесть, Томас Калпепер, вначале собиравшийся все отрицать, изменил намерения и признал свою вину. Впрочем, поскольку он был полностью уличен показаниями служанок и леди Рочфорд, у него просто не оставалось другого выхода.

Приговор произносил Томас Говард, герцог Норфолк.

— Вы оба будете казнены в Тайберне: сначала повешены, затем вам заживо вспорют животы и сожгут ваши внутренности перед вашими глазами. После этого вы будете обезглавлены и четвертованы. Да смилуется Господь над вашими грешными душами, — закончил он традиционной формулой.

И глаза, и голос герцога были исполнены печали.

Шестого декабря Фрэнсиса Дерехэма подвергли пытке, надеясь получить у него признание в преступной связи с королевой в период ее замужества. Поскольку он уже был осужден, такое признание ничего не меняло в его судьбе. Однако он ни в чем не признался, и судьи сочли этот факт подтверждающим его невиновность в данном преступлении.

Родственники обоих осужденных предпринимали отчаянные попытки добиться смягчения приговора. Семье Калпепера повезло больше: поскольку он был особой благородного звания, из приговора изъяли наиболее мучительные наказания и его должны были просто обезглавить. Иное дело с Дерехэмом: он не был признан дворянином, его семья не имела влиятельных родственников и связей. Фрэнсис Дерехэм получил свое сполна.

Десятого декабря обоих осужденных на телеге повезли в Тайберн. Несмотря на холод и ветер, улицы запрудили толпы жаждущих увидеть казнь. Всю дорогу преступников забрасывали грязью и отбросами. Когда добрались до Тайберна, оказалось, что забыли привезти плаху. Томас Калпепер стал на колени на голукуземлю и, склонив голову, прошептал слова молитвы. Палач сделал свое дело умело и быстро.