В плену сомнений

Он взглянул на Джулиану, которая кивнула головой, затем опять повернулся к Сент-Албансам.

— Уверяю вас, это удовлетворит нас обоих больше любых извинений. А через несколько лет это удовлетворит также и вас.

— Идет! — с охотой откликнулся Оувертон.

Нортклифф какую-то долю секунды колебался, потом нехотя кивнул головой.

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать для этого.

Рис улыбнулся. Сейчас он был доброжелателен ко всему миру, даже к Сент-Албансам. Его обожаемая супруга была рядом с ним и излучала любовь и надежду на будущее, казавшееся ему теперь безоблачным. У них был Ллинвидд, и они были вместе. И, может быть, скоро у них будут и дети.

Жизнь была прекрасна!

Оувертон шагнул вперед и со вздохом облегчения сказал:

— А теперь, друзья, давайте закрепим наше соглашение обедом. Я боюсь, если мы дольше здесь задержимся, мама вообще забудет о нашем существовании.

Пробормотав что-то утвердительное, Нортклифф повернулся к двери, и Джулиана последовала за братьями.

Но Рис поймал ее за руку.

— Мы будем через минуту, — крикнул он удалявшимся Сент-Албансам, — я хочу сказать жене пару слов наедине.

Братья обменялись понимающими взглядами и немедленно удалились.

С трудом дождавшись их ухода, Рис наконец смог обвить руками ее талию и прильнуть к ее губам, упиваясь их удивительной мягкостью и податливостью.

Она позволила поцелую длиться целую вечность, а затем со смехом отстранилась.

— Правильно ли я поняла, что ты хотел сказать мне «пару слов»? Теперь же мне кажется, о мой нетерпеливый муж, ты затевал что-то другое. Увы, но сейчас не время и не место для этого.

Он подумал о напыщенном семействе, ожидавшем их за обеденным столом, о слугах, сплетничающих о его появлении и о внезапном отъезде лорда Девоншира. Он подумал, что им придется провести два долгих часа за столом, пока не будет найден какой-нибудь вежливый предлог, чтобы удалиться. Рис таинственно улыбнулся и пошел к двери кабинета. Сент-Албансы заставили его страдать так невыносимо долго, а значит, и они смогут еще немного подождать, пока он согласится играть роль послушного зятя.

Воган плотно прикрыл дверь и повернул ключ в замке.

— Рис! — воскликнула Джулиана.

Но ее глаза уже загорелись желанием, и она устремилась навстречу мужу. Он вновь заключил ее в свои объятия и прижал ее к своему жаждущему телу.

Она с притворной суровостью погрозила ему пальчиком.

— Клянусь жизнью, вы ужасный развратник, Рис Воган!

Нежно покусывая ей мочку уха, он начал нетерпеливо расстегивать крючки ее корсажа.

— Да, дорогая. Ужасный развратник. Но, подозреваю, не больший, чем моя жена. Давай проверим?

Ее дыхание участилось, сопротивление ослабло, и она обвила руки вокруг его талии.

— Что ж… я полагаю, мы сможем присоединиться к ним только за завтраком…

И заглушила его смех долгим поцелуем.

Эпилог

— Мама, я хочу домой! — заявил пятилетний Оуэн и растянулся поперек кроватки в детской Нортклифф-Холла. В ночной фланелевой рубашке до пят, с золотистыми кудрями и решительно скрещенными на груди руками он смотрел на взрослых с надменностью, достойной лорда.

— Ш-ш-ш! — Джулиана предостерегающе качнула головой в сторону его сестренки. — Ты разбудишь Мэгги, и мне придется ее долго укачивать.

К счастью, Маргарет просто зашевелилась во сне, пожевала краешек одеяла и опять уснула.

Оуэн прошептал трагическим тоном:

— Я не хочу спать. Можно мне не ложиться? — Его глаза блеснули хитрецой. — Ты должна разрешить мне не ложиться. Миссис Пеннант позволила Эдгару прийти сегодня к дяде Оувертону. Дядя Оувертон покажет Эдгару свои французские картины, и я тоже хочу посмотреть на них!

Джулиана, строго покачав головой, оправила сползшее одеяло на его кроватке. Она очень любила Оуверто-на, но тот по-прежнему оставался холостяком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Французские картины, ну разумеется! Легко догадаться, что изображено на этих картинах! Летиция пришла бы в ужас, узнай она, как в отсутствие ее мужа Оувертон Сент-Албанс развлекает их сына. Летиция вообще не испытывала особого восторга от того, что ее сын изредка посещал Нортклифф-Холл, даже несмотря на то, что Дарси проводил большую часть времени в Лондоне.

— Нет, я не разрешаю тебе не ложиться спать и, безусловно, не разрешаю смотреть картины дяди Оувертона. Завтра возвращается папа, и нам нужно сделать очень многое. А потом мы обязательно поедем в Алинвидд. Будь умницей и спи. — Она задула свечи.

— Но я не хочу спать, — опять запротестовал Оуэн. И тут же так широко зевнул, что мог бы проглотить котенка. Он откинулся на подушку, его глаза уже начали отчаянно слипаться. — Я… не…

Джулиана постояла какое-то время, глядя на сына. Хотя он унаследовал ее золотистые волосы и зеленые глаза, характером он пошел весь в отца — дерзкий, надменный и самоуверенный.

И такой забавный! Вздохнув, она поправила на нем одеяло.

— Спокойной ночи, дорогой, — прошептала Джулиана. Затем взяла подсвечник и отправилась к себе.

До возвращения Риса оставался всего один день. Она не могла не радоваться за мужа, ведь он был избран в парламент от графства и таким образом присоединился к Моргану — представителю Кармартена. Но в то же время она терпеть не могла долгие периоды парламентских сессий.

Джулиана посчитала разумным наведаться в Норт-клифф-Холл на время сессии: она могла навестить родных, а заодно и развлечь малышей. К тому же было приятно повидаться с Летицией и поговорить с ней о детях. Как и у Джулианы, у Летиции были сын и дочь, и женщины могли болтать о них часами. Но так же, как и Оуэн, она страстно тосковала по Ллинвидду, где приготовления к зиме уже шли полным ходом.

Но пуще всего ей не хватало объятий Риса и их бурных ночей вдвоем. Даже шесть лет спустя она все еще не могла им насытиться. Джулиана улыбнулась. Ее мать была бы просто шокирована, узнав, какие «непристойные» мысли бродят в голове у дочери.

Со вздохом Джулиана вошла в спальню и опустила подсвечник на туалетный столик. Потом начала медленно раздеваться. Она понимала, что еще рано, но ей не хотелось сегодня быть с семьей. Ей хотелось пораньше лечь и почитать. И помечтать о завтрашнем дне.

Внезапно окно задребезжало от частого стука. Джулиана вздрогнула. Не может быть…

С сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, она бросилась к окну и увидела Риса, сидевшего верхом на ветке и с веселой ухмылкой бросавшего в стекло камешки.

Она быстро распахнула створки и высунулась наружу.

— Рис! Ты здесь! — Потом взглянула вниз, на землю, и в ужасе замерла. — Ты сошел с ума! Ты же мог упасть и сломать себе шею, ты, безумный…

— Я вхожу, — предупредил он и встал во весь рост на ветке, затем, выждав, пока Джулиана отскочит от окна, перебрался на подоконник и прыгнул в комнату.

Упреки мгновенно исчезли, так и не сорвавшись с ее губ, ибо он что есть силы сжал ее в объятиях и прижался к ее губам в жадном поцелуе.

— Я так скучал по тебе, — прошептал он. — Боже, как я скучал!

Счастье наконец увидеть его пересилило все, и Джулиана покрыла его лицо нежными поцелуями.

— Я тоже скучала по тебе, мой взрослый дурачок. Но если бы ты сломал шею, подбираясь к окну…

Он рассмеялся.

— Клянусь, это в последний раз. Теперь лазить по деревьям будет только Оуэн. Но сегодня я не смог удержаться. Увидел в твоем окне свет и понял, что если я войду в дом обычным путем, то перед тем, как пробраться к тебе в комнату, мне придется потратить массу времени на беседу с Оувертоном и твоей матерью, которая непременно захочет угостить меня чем-нибудь. — Его голос внезапно охрип от желания. — А я так хотел поскорее остаться с тобой наедине, дорогая.

Он многозначительно улыбнулся и развязал тесемки ее пеньюара, который с тихим шелестом соскользнул на пол.

— Почему ты вернулся раньше? — прошептала Джулиана. — Мы не ждали тебя до завтра.