Лепестки на волнах (СИ)

— Эти упражнения могут весьма и весьма пригодится вам, Диего.

— Я хочу рубить проклятых еретиков! И командовать кораблем. Как мой отец!

— Что будет стоить ваша жизнь в настоящем бою, если вы не умеете защищать ее? Да к тому же, если вы не способны подчиняться приказам, кто доверит вам корабль и солдат? — нахмурился Гарсия.

— А вот мой отец и дядя... Они вовсе не подчинялись...

— Диего, — окликнул сына де Эспиноса.

Диего обернулся, и слова замерли на его губах, а щеки густо заалели. Гарсия тоже обернулся и немедленно склонился в поклоне:

— Дон Мигель...

— Продолжайте, сеньор Гарсия, — усмехнулся де Эспиноса.

— И я уже не говорю, что вы нарушили покой вашего почтенного отца, — пробормотал тот.— И сейчас я попрошу дона Мигеля самого назначить вам наказание.

Де Эспиноса кивнул:

— Оставьте нас. Позже Диего вернется к так опрометчиво прерванному занятию.

Учитель фехтования поклонился еще раз и отошел от них. Дон Мигель дождался, когда он скроется за живой изгородью, затем, опираясь на трость, встал.

— Пройдемся, сын.

Понурившись, Диего шагнул вслед за ним, и они пошли по огибающей пруд дорожке.

— Ты собирался сказать, что ни я, ни твой дядя не подчинялись приказам, — начал дон Мигель. — От кого ты узнал это?

Диего лишь еще ниже опустил голову.

— Ну же, я жду ответ.

— Я... дал слово, отец, — выдавил Диего.

— Вот как? И ты осмелишься перечить своему отцу? Ты же знаешь, что я накажу тебя.

— Даже если вы велите наказать меня... И даже если выпороть, я... не могу назвать вам его имя. Потому что... это недостойно истинного кабальеро! — Диего гордо вскинул подбородок и в упор посмотрел на отца.

Тот окинул сына внимательным взглядом, но Диего не опустил глаза. Тогда дон Мигель серьезно проговорил:

— Что же, держать слово — это весьма похвально и делает тебе честь. Впрочем, подозреваю, что это был старый Паскуаль.

— Но вы же не прогоните его? — заволновался Диего, мгновенно превратившийся из гордого кабальеро во взъерошенного десятилетнего мальчишку. — Еще он сказал, что вы оба были великими моряками. И полководцами...

— Премного ему благодарен... — хмыкнул дон Мигель. — Но к делу. Знай: сеньор Гарсия прав.

Во взгляде Диего появилось удивление.

— Да, Диего. И еще — приказы могут быть разумны или глупы. Или казаться таковыми. Самое точное следование им не убережет тебя от поражения. А ослушавшись, ты можешь обрести славу. Или покрыть себя позором...

Дон Мигель остановился и замолчал, глядя прямо перед собой.

Май 1686 г, Сан-Хуан де Пуэрто-Рико

— На рейде бросил якорь прекрасный корабль. Представь мое изумление, когда я узнал, что он принадлежит тебе, — адмирал де Эспиноса испытующе взглянул на своего брата.

Диего, меланхолично потягивающий из высокого бокала золотистую мальвазию, при этих словах встрепенулся:

— «Синко Льягас» наконец-то пришел из Кадиса. Хорош, правда?

— Не знал, что ты решил обзавестись еще одним кораблем.

— Хотел удивить тебя.

— И весьма преуспел в этом. Судя по обводам, у «Синко Льягас» должны быть замечательные ходовые качества.

— Еще бы! Его же строили на лучшей верфи! Я ждал его еще в марте, но отплытие запоздало. К тому же, как ты знаешь, у меня только один корабль, — Диего криво усмехнулся. — Теперь, когда «Сан Феллипе» так поврежден, что вряд ли имеет смысл заниматься его ремонтом. Но с таким кораблем, как «Синко Льягас»... — он замолчал, в его глазах вспыхнул мрачный огонь.

— Диего, есть ли еще что-то, что я должен знать? — нахмурился Мигель.

— Что именно? — с нарочитым безразличием спросил Диего.

— Я понимаю, ты взбешен потерей галеонов, но... Сейчас не самый удачный момент для необдуманных действий, да еще в одиночку. Так что прошу — будь осторожен.

— Слушаюсь, мой адмирал, — в шутливой клятве поднял руку Диего, но отвел взгляд...

...Впоследствии адмирал де Эспиноса не переставал корить себя: почему он не проявил достаточной настойчивости и не выяснил намерений брата? Не предвидел того, что Диего, глубоко уязвленный потерей кораблей, не смирится с унизительным поражением? Ведь в его власти было запретить Диего тот злосчастный налет на чертов Барбадос!

Затем, стараниями дона Алонсо, к этим вопросам добавился еще один: солгал ли ему Диего, рассказывая о том роковом бое? Смерть матроса с «Санта-Изабель» оборвала последнюю нить, и узнать он теперь сможет, когда сам окажется за гранью. Как и то, простил ли его брат за отказ от мести...

«Что же, этого не придется долго ждать, Диего».

Видимо, он молчал слишком долго, и сын начал переминаться с ноги на ногу. Дошел ли до Диего смысл его слов?

— Запомни: никто не пройдет свой земной путь, ни разу не ошибившись. Ценой ошибки простого солдата может быть его жизнь. Полководец же за свою ошибку заплатит цену намного — намного! — выше. А теперь ступай. Сеньор Гарсия ждет тебя.

— И вы не накажете меня? — недоверчиво спросил Диего.

— Нет, если ты дашь слово не совершать впредь поступков, недостойных истинного кабальеро, — ответил дон Мигель, пряча усмешку.

Мальчик резво припустил в сторону дома. Де Эспиноса смотрел ему вслед. Диего все больше напоминал ему брата. Тот же взгляд из под темных кудрей, та же лукавая улыбка. Но дело было даже не во внешнем сходстве. Дон Мигель был уверен, что сын не выдал бы старого пройдоху Паскуаля, несмотря на самое суровое наказание...

Август 1649г., Кордова

— Дзынь!

В центре витража с изображением Святого семейства на пути в Египет появилась дыра с зубчатыми краями. Разноцветные осколки посыпалась на камни мостовой. Мигель остолбенело взирал на дело своих рук. Он слишком рано отпустил свободный конец пращи, и камень, вместо того, чтобы ударить в стену, разбил центральный витраж в их замковой часовне.

— Мигель... — в округлившихся глазах младшего брата был испуг, — ох, Мигель...

Из-за угла часовни донеслись шаркающие шаги. Наверняка, отец Матео услышал звон бьющегося стекла.

— Бежим! — Мигель дернул Диего за руку.

Они побежали к конюшне, где, никем не замеченные, забрались на сеновал. Снаружи раздавался сердитый голос отца, и сердца мальчиков замирали. Однако в конюшню так никто и не заглянул. Постепенно все стихло. Приподнявшись, Мигель некоторое время прислушивался, затем оглянулся на Диего: