Дыхание земли

Неужели я влюблена, искренне и безоглядно, как девчонка? Нет, поверить в такое было бы слишком невероятно. И все-таки внутри у меня все пело от счастья – даже не счастья, а его сладкого предчувствия. Еще несколько месяцев назад я и предположить не могла, что настолько оттаю и оживу: с моей души словно сошла вся грязь и тяжесть, вся та жестокая накипь, что накопилась за годы революции. Время, проведенное в Белых Липах, такое необычно безмятежное и беззаботное, явно содействовало тому, что я перестала быть женщиной, которая ничего не боится. Я стала просто женщиной, я изменилась.

Эмоции переполняли меня. И я не хотела их сдерживать.

– Как Жан? – спросила я у Маргариты.

Ее лицо расплылось в улыбке.

– Все хорошо, мадам. Он уже может есть и сегодня хорошо позавтракал. Пожалуй, завтра он сможет подняться.

Я тряхнула волосами, не в силах сдержать улыбку.

– Сегодня я должна быть красивой, Маргарита, красивой как никогда!

– Отправитесь соблазнять своего мужа, милочка? Да он и так от вас без ума, это каждому видно.

Я молчала, лукаво улыбаясь. У меня было предчувствие, что сегодня все решится, и я знала, что так и будет. Пока Маргарита готовила платье, я оглядела комнату и вдруг заметила на столе-консоли вазу с несколькими веточками расцветшей вербы.

– Кто принес это, Маргарита?

– Ваш муж прислал, мадам.

Я прижала веточки к лицу – они пахли речной водой, теплом и талым снегом… Это был невероятный запах, будто запах весны. Волнение невольно охватило меня; я подумала, что даже редчайшие орхидеи или камелии не доставили бы мне большей радости. Это был подарок Александра… подарок Белых Лип, которые я полюбила.

Узкое платье из изумрудной тафты с голубыми разводами, чуть присобранное выше талии, точнее очерчивало линии полной груди, позволяло догадываться о гибкости талии и лукаво намекало на стройность ног и бедер, – в нем я казалась даже чуть выше ростом. Изящные рукава, пышные до локтя и резко сужающиеся к запястьям, подчеркивали нежную безупречность рук. Мне нравился это цвет – изумрудный, почти травяно-зеленый, – и он так шел к мягкой золотистости моей кожи… Одним быстрым движением я подняла пышную массу волос на затылок, чтобы открыть длинную шею и подчеркнуть изящную посадку головы. Я закрепила волосы лишь одним черепаховым гребнем, и искусственно созданное мною впечатление прелестной небрежности в прическе показалось мне милее и притягательнее, чем любая укладка.

– Надеюсь, Пресвятая Дева поможет мне, – проговорила я. Маргарита возмутилась.

– Да что это вы так волнуетесь? Думайте лучше о том, как он должен волноваться, вот что, мадам!

Я не слушала ее. Я лишь украдкой взглянула на обручальное кольцо, с которым отныне не расставалась никогда, и это придало мне уверенности. В конце концов, я его жена – и нет ничего законнее тех чувств, которые я к Александру испытываю.

У меня не было больше сил сидеть дома. Набросив на платье черный кашемировый шарф, отделанный золотом, я выбежала из комнаты. Как рано я ни поднялась, герцог наверняка опередил меня, раз уже успел прислать мне вербовые веточки… Я знала, где его искать, – в конюшнях.

Я шла вдоль озера, чувствуя, как вибрирует каждая клеточка моего тела. Да, вероятно, я влюблена… Ну и что? Разве я не имею права влюбиться в собственного мужа? Как жаль, что для этого мне понадобилось столько времени!

Я ощущала, что Александр – это мужчина, которому я готова довериться полностью, готова отдаться в его власть и физически, и, что еще невероятнее, душевно. После случая с Клавьером я сильно сомневалась, что такое возможно. Я считала, что мне следует держать людей на расстоянии, ни к кому не привязываться, чтобы потом не разочаровываться так жестоко. Но Белые Липы и Александр мягко, ненавязчиво и совершенно незаметно проникли внутрь меня и изменили мои мысли.

Он заметил меня раньше, чем я на это рассчитывала, и властным жестом отослал Люка. Я шла к нему, не чувствуя под собой земли, моя походка была легка и невесома от счастья. Я видела его взгляд, ясно сказавший мне, что он находит меня красивой. И, что еще важнее, желанной… Смущение вдруг охватило меня, будто тринадцатилетнюю девчонку, я остановилась, чувствуя, как легкий румянец заливает щеки.

– Доброе утро, – пробормотала я.

Он быстро шел ко мне, улыбаясь так ласково, что смущение мое пропало.

– Вы очаровательны, – сказал он тихо.

– Правда? – шепнула я с радостью. – Я вам нравлюсь?

Я еще сама не успела осознать, чего хочу, а он уже сделал это. Его руки скользнули вокруг моей талии, он прижал меня к себе и, наклонившись к моему лицу, быстро поцеловал. Поцелуй был короток, он лишь на мгновение разомкнул мои губы, на секунду ворвался кончиком языка в мой рот, но меня до глубины души тронула та нежность, которую я ощутила в его отношении ко мне. Мне стало ужасно одиноко, когда он отпустил меня.

– Я… я пришла сказать вам спасибо за цветы.

– Цветы? Вы называете это цветами? Я лишь хотел, чтобы вы почувствовали приход весны, любовь моя.

– Я это почувствовала, еще как…

Нет, это просто кошмарно. Почему я так смущена? Почему чувства, нахлынувшие на меня, так свежи? Я лишь спустя несколько секунд осознала, что он назвал меня «любовь моя», и это вдруг вернуло мне смелость.

– Александр, я не только из-за цветов пришла. Мне кажется, нам давно пора выяснить наши отношения.

– Слушаю вас, – сказал он, все так же улыбаясь.

Казалось, он с трудом борется с желанием прикоснуться ко мне. Золотистый завиток волос, выбившийся из прически, щекотал мне висок; рука Александра вдруг потянулась ко мне, осторожно коснулась локона и убрала его. Я не могла противиться этому ласковому жесту. Чуть подавшись в сторону, я прижалась щекой к этой руке – такой сильной и теплой.

– Я хочу быть вашей женой, Александр.

Я сказала совсем не то, что намеревалась, но сказала искренне и не стыдилась своей откровенности.

– Вы уже четыре месяца моя жена.

– Не выдумывайте. Вы знаете… что я имею в виду.

– Да. Знаю.

– Ну так вот, я…

– Слишком много слов, моя дорогая.

Рука герцога с моей щеки скользнула на шею; Александр привлек меня к себе, я почувствовала, как другая его рука легко погладила мою грудь. Он стал целовать меня, прижимая к себе все ближе; поглощенная его опытностью и нежностью, я следовала за ним, задыхаясь от волнения и счастья, чувствуя невероятное тепло, разливающееся по телу, и горьковатый вкус сигар на его губах. У нас обоих перехватило дыхание; поцелуй, казавшийся бесконечным, прервался; обхватив его шею руками, я молча стояла, оглушенная своими переживаниями и этой нашей неожиданной близостью, и мне казалось, что я могу так стоять вечно.

Неподалеку от нас показался Люк, и, несмотря на то что он скромно отвел взгляд, наше уединение было нарушено. Александр легко отстранился, внимательно посмотрел мне в глаза.

– У меня есть предложение.

– Какое?

– Что вы скажете о свадебном путешествии, о нашем медовом месяце, который мы так опрометчиво пропустили?

Я чего угодно ожидала, только не этого. Свадебное путешествие… В моей жизни еще такого не случалось. Со стороны Александра это был бы королевский подарок.

– Вы согласны?

– Да, конечно да… А куда мы поедем?

– Куда вы захотите.

Разговор об этом был так внезапен, что я совершенно растерялась. Да и как можно было помыслить о свадебном путешествии, когда все прежние обычаи были уничтожены, когда революция все поставила с ног на голову. Я вдруг вспомнила, что медовый месяц с Эмманюэлем провела в Альпах, в мрачном замке Жу… А теперь…

– Я бы хотела увидеть Италию… Это возможно, правда?

– Возможно все, что доставит вам радость, моя дорогая.

Что можно было ответить на такие слова? Я молчала, нерешительно поглядывая на герцога.

– А что, у вас есть деньги для такой поездки?

– Да, есть.

– Но ведь страшно даже подумать, сколько это будет стоить!

– А вы не думайте об этом, дорогая.