Царица Пальмиры

Баб вернулась поздно вечером. Одна.

— Он там, но не придет во дворец. Он опасается ловушки, — сказала она.

— Он так сказал? Зенобия пришла в ярость.

— Нет, нельзя сказать, что он не доверяет тебе, — быстро заверила ее Баб, — но он боится, что римляне устроили ему ловушку. Он сказал, что теперь, когда члены совета мертвы, у тебя не осталось никого, на кого ты могла бы положиться.

— Ты воспользовалась тайными воротами в саду? — спросила Зенобия.

— Да, и меня никто не видел. Я еще не настолько стара, мои глаза и уши видят и слышат хорошо.

— Раз ты смогла выйти, то и я смогу, — сказала Зенобия.

— Это как раз то, что сказал царевич Деметрий! — ответила Баб. — Он попросил прийти сегодня вечером, потому что, начиная с сегодняшнего дня, римлянин, конечно же, установит за тобой наблюдение. Он думает, что сегодня ты будешь горевать и не предпримешь никаких действий. Нам придется прогуляться, дитя мое, но в эту самую минуту два человека от царевича Деми ожидают нас за стенами дворца, чтобы проводить и обеспечить нашу безопасность.

— Адрия! — позвала Зенобия, и юная девушка-рабыня тут же явилась.

— Да, ваше величество!

— Ты слышала?

— Да, ваше величество.

— Я хочу, чтобы ты с Баб осталась здесь. Сядь за дверью моей спальни, как будто сторожишь меня. Баб останется в спальне возле моей кровати. Надо под покрывало положить подушки, будто на кровати лежит спящая женщина. Если придет император, ты не должна пускать его в комнату. Но если он не обратит на тебя внимания, то с ним будет иметь дело Баб. Ты понимаешь меня?

— Да, ваше величество! — с улыбкой ответила Адрия. — Не бойтесь, у меня хватит ума ввести в заблуждение этих римских собак!

Теперь Зенобия смотрела на свою юную служанку другими глазами. До недавнего времени она не замечала девушку. Однако в последнее время Адрия проявила ум и верность, которые больше подобали свободной женщине, чем рабыне.

— Начиная с этой минуты, Адрия, ты больше не рабыня, — тихо сказала Зенобия. — Завтра я подпишу необходимые бумаги и дам тебе свободу.

— Ваше величество!

Круглое лицо Адрии, обычно такое простое, вдруг от радости сделалось прелестным, и ее карие глаза наполнились слезами от счастья. Упав на колени, она вцепилась в подол платья Зенобии. Прижав его к губам, она пылко поцеловала его и сказала:

— Я никогда не покину вас, ваше величество! Я не пожелаю покинуть вас, потому что вы — сама богиня! Спасибо вам! Спасибо!

Зенобия нежно коснулась прекрасных золотисто-каштановых волос девушки и сказала:

— Встань, Адрия. Мне нужно идти.

—  — Мне не нравится, что ты пойдешь одна, — беспокоилась Баб.

Зенобия не стала спорить.

— Без тебя я смогу идти гораздо быстрее.

Баб пришлось согласиться. Не сказав больше ни слова, она закутала Зенобию в длинный черный плащ с капюшоном и обеспокоенным взглядом наблюдала, как ее хозяйка быстро вышла за двери спальни и исчезла в темноте.

Зенобия прошла через темный сад. В ту ночь не было луны. Она не знала наверняка, где находилась маленькая потайная калитка, поэтому осторожно нащупывала тропинку вдоль оплетенной виноградом стены, пока ее руки не коснулись гладкого старого дерева. Потянувшись вверх, она нашла ключ, висевший на крючке. Она отперла дверь, проскользнула за нее и заперла ее с другой стороны. Ключ она положила в карман своей одежды. Повернувшись, она стала прислушиваться. Ее острый слух ловил звуки ночи. Справа от себя она услышала чье-то негромкое дыхание. Повернувшись, она пошла в сторону этих слабых звуков.

— Ваше величество! — послышался голос в темноте.

— Ведите! — приказала она тихо и последовала за двумя тенями, удалявшимися по улице. Втроем они быстро продвигались по улочкам города, тщательно избегая бдительных римских патрулей. Они не разговаривали до тех пор, пока наконец не оказались перед стеной, окружавшей сад.

— Нам придется перелезть через нее, ваше величество, — прошептала одна из теней.

— Что ж, хорошо, — согласилась она.

Первый молодой человек вскочил на плечи второго, протянул руки вниз и легко втянул Зенобию наверх, пока она не оказалась на одном уровне с ним. Тогда он осторожно поставил ее на стену, присоединился к ней, а потом снова склонился вниз и втащил наверх второго человека.

— Я смогу спуститься сама, — сказала царица и спрыгнула вниз, в сад, окружавший дом Кассия Лонгина. Судя по запаху, она приземлилась на грядку с пряными травами. Две тени на стене быстро присоединились к ней, провели ее через сад и ввели в затемненный дом.

Когда они оказались в доме, ее повели вниз по каменным ступенькам в располагавшиеся под домом катакомбы. Там, в подземной комнате, освещенной светом факелов, она оказалась посреди большой группы молодых людей. Многих из них она узнала. Они происходили из самых известных патрицианских и купеческих семейств города. Увидев ее, они тут же встали, подняли в приветствии правые руки и выкрикнули:

— Приветствуем тебя, Зенобия! Приветствуем тебя, царица Пальмиры!

Она милостиво поблагодарила их. Потом они расступились, и вперед вышел Деметрий, чтобы обнять свою мать. Она изумилась, как сильно изменился он внешне по сравнению с тем, каким он был, когда она покинула Пальмиру несколько недель назад.

— Добро пожаловать, матушка! Добро пожаловать в Пальмовое Братство!

Зенобия предпочла говорить без обиняков:

— Если ты думаешь, что угодишь мне или царю своим бессмысленным бунтом, то ошибаешься.

— Что? Неужели ты стала не только любовницей римлянина, но и его сторонницей, моя царица? — высокомерно спросил Деми. Взгляды присутствующих обратились к Зенобии.

— Ты такой же порывистый, как твой брат, Деми, — сказала Зенобия наигранно веселым тоном. Она повернулась, чтобы охватить взглядом их всех сразу.

— Вы, несомненно, не верите, что вам удастся заставить римлян уйти из Пальмиры! На что же вы надеетесь?

— Мы хотим, чтобы власть Вабы была восстановлена, — сказал Деми громким голосом. — Может быть, он не самый лучший из царей, но все же он — пальмирский царь. Мы не хотим римского губернатора, мама.

Молодые люди в комнате бурно выражали свое согласие.

— Я тоже хочу, чтобы власть Вабы была восстановлена, Деми, но римлян невозможно выгнать из Пальмиры, и несколько лет городу придется терпеть военного губернатора. В свое время я верну Вабу в Пальмиру в качестве ее царя. Это невозможно сделать за одну ночь, но это будет сделано! Доверьтесь мне, вы все!

Царица вытянула руки в призыве, и молодые люди, собравшиеся в освещенной факелами комнате, казалось, заколебались.

Потом зазвучал голос Деми, неистовый и гневный:

— Нет! Я не позволю тебе стать проституткой у римлян, мама! Власть Вабы должна быть восстановлена немедленно. Если он уедет из Пальмиры, они никогда не позволят ему вернуться. А этот город не потерпит иностранного правления!

— А что ты знаешь об иностранном правлении? — в ярости спросила Зенобия. — Город стал свободным еще перед твоим рождением, но римляне правили здесь более ста лет. И все же Пальмира уцелела, так же, как и наша семья. Неужели ты думаешь, что этот город страдал под властью Антония Порция, Деми? Мы снова будем ждать, пока не придет наше время, и в конце концов мы победим. Но ты не сможешь выгнать римлян!

— Они уйдут! Мы будем сражаться с ними на улицах до последнего человека, но не позволим им владеть городом!

— Твои действия уничтожат нашу династию. Но, может быть, именно в этом и заключаются твои настоящие намерения? Возможно, ты думаешь, что раз уж ты не можешь владеть городом, т» пусть и твой брат не будет владеть им? Неужели таким я растила Тебя? Быть предателем своей семьи, предателем Пальмиры?

Теперь в комнате стояла мертвая тишина, и Зенобия смотрела на нетерпеливые лица стоявших перед ней людей.

— Я взываю к тебе, сын мой! — сказала она. — Имей терпение, и Пальмира снова будет нашей!

— Они убили членов совета десяти! — сказал чей-то голос, и толпа расступилась перед юным Гаем Порцием. — Мой отец мертв, моя царица. Моя мать не переживет его долго, она не произнесла ни слова после заката. Она смотрит в пространство, и в ее глазах нет ни чувства, ни выражения. Как же мы можем бездействовать и принимать эту несправедливость?