Вспомни меня, любовь

— Завтра состоится секретное заседание Тайного совета, — сказал герцог. — Тогда я буду знать больше. А пока будьте осторожны.

Фрэнсиса Дерехэма, Генри Мэнокса и нескольких других служащих старой герцогини арестовали и бросили в Тауэр. Услыхав об этом, королева забилась в истерике. Она пришла в ужас от того, что они могут сказать, и понимала, что должна заговорить раньше них. Кэт умоляла, чтобы архиепископ еще раз выслушал ее. Когда Кранмер пришел, королева поведала ему, что дарила подарки Дерехэму и получала подарки от него. Она подарила ему шелковую сорочку, но Дерехэму этого показалось мало, и он выпросил у нее еще и серебряный браслет. Он же вручил ей цветы из шелка, специально заказанные им у одной из лондонских мастериц, а также кружева, которые Кэт с помощью вышивальщицы превратила в чепчик и украсила белым бантом — символом истинной любви. Когда она впервые появилась в этом чепчике, Дерехэм, по словам Мэри Холл, воскликнул: ‹Ага, женушка, вот и белый бантик для Фрэнсиса!› Для архиепископа все это неопровержимо свидетельствовало о том, что имела место более ранняя помолвка, хотя королева упорно отказывалась признать этот факт.

— Это не более чем шутка, — сказала она. Затем она рассказала архиепископу, как со временем поведение Дерехэма стало все больше смущать ее.

— Я боялась, что слухи о его выходках дойдут до ушей герцогини и тогда меня опять отошлют в Хорезм.

— Почему же вы сами не сообщили леди Агнесс о домогательствах этого человека и о его бесцеремонном обращении с вами? — допытывался Томас Кранмер.

— Да, конечно, мне следовало это сделать, — согласилась королева, — но, признаться, мы тогда жили очень весело. Я не хотела лишать удовольствия остальных. А если бы герцогиня узнала, как мы проводим время, она закрыла бы нас на замок, лишив развлечений.

— А вы не отдавали себе отчета в том, что ваше безнравственное поведение противоречит всему, чему вас учили как добрую христианку? — продолжал архиепископ.

— Я же не знала, что все это зайдет так далеко, — сказала Кэт, надув губки. — Ведь я была совсем неопытной, невинной девочкой, можно сказать, деревенской.

— Расскажите мне подробно о ваших отношениях с этим человеком, мадам, — потребовал архиепископ. Королева тут же залилась слезами.

— Ах, мне так стыдно! — всхлипнула она.

«Лучше бы тебе было стыдно тогда, а не теперь!› — раздраженно посетовал про себя архиепископ. Эта веселая девочка навлекла на всех такие неприятности, которым конца-края не видно. Тем не менее, подарив ей самый ласковый свой взгляд, Кранмер мягко произнес:

— Расскажи мне все, дочь моя. Открой свою душу, и тебе станет легче.

— Чаще всего он бывал в камзоле и в штанах, но иногда раздевался совсем, — сказала королева. — Он приходил, когда старая герцогиня ложилась спать. Дерехэм всегда приносил мне маленькое угощение: вино, фрукты или вафли. Однажды принес огромное яблоко.

— А если бы вдруг, когда вы были вместе, вошла герцогиня? — поинтересовался архиепископ. — Что бы вы стали делать, дитя мое?

— Однажды она действительно вошла, — глупо хихикнула Кэтрин. — Пришлось мне спрятать господина Дерехэма на галерее.

« Она сама уличает себя этими словами›, — подумал архиепископ. Утверждает, что была изнасилована, но признает, что помогала любовнику спрятаться, когда их могли застать вдвоем.

— Когда стало известно, что я буду представлена ко двору, — продолжала королева, — я была так счастлива! Дядя оплатил мой новый гардероб. Целых три перемены одежды! До этого у меня никогда не было нового платья.

— Что же Дерехэм? — остановил ее Томас Кранмер. — Был ли он расстроен тем, что вы должны уехать?

— Да, но меня это не заботило. Я сказала, что если он намерен когда-нибудь просить у дядюшки моей руки, то должен попытать счастья в Ирландии. Я не собиралась выходить за Дерехэма замуж, но это был самый простой способ избавиться от него. Он видел мое нетерпение и сердился. Я сказала ему, что он меня больше не интересует. Я отправлюсь ко двору, а дядя найдет мне подходящую партию. Тогда Дерехэм заявил, будто слышал, что меня хотят выдать за моего кузена Тома Калпепера. Дерехэм ужасно ревновал. — Кэт еще раз хихикнула.

— Что вы ответили ему на это, мадам?

— Я сказала, что в таком случае ему известно больше, чем мне. Думаю, Том действительно мог бы стать мне хорошим мужем, если бы потом в меня не влюбился король.

Архиепископ знал, что королева и ее кузен Калпепер с детства очень привязаны друг к другу. Калпепера очень отличал король. Возможно ли?.. Не мог ли очаровательный господин Калпепер быть любовником королевы? Все возможности для этого у него были.

Так да или нет? Выйдя от королевы, архиепископ тут же приказал задержать Тома Калпелера. У него еще не было никаких доказательств, но он очень хотел побеседовать с этим молодым человеком.

Калпепер — честолюбивый юноша, вырос при дворе, у него быстрый ум и приятная внешность. Том — любимец короля. Скорее всего, стремясь сохранить свою шкуру, Калпепер будет говорить правду. Но кто знает, какова она, эта правда? Изменяла ли королева мужу с Дерехэмом? Знал ли об этом Калпепер? Насколько доверяла ему царственная кузина?

— Том Калпепер арестован и отправлен в Тауэр, — сообщил жене граф Марч, войдя в покои герцога Норфолка. Он играл в теннис с лордом Мелтоном, когда услышал эту новость. Она мгновенно облетела Хэмптон-Корт, поскольку Калпепер был весьма популярен среди его обитателей.

— По какому обвинению? — спросила побледневшая Нисса.

— Пока против него не выдвинуто никаких обвинений. Он задержан для допроса, — ответил Вариан де Винтер.

— Если их видела я, то мог увидеть и кто-нибудь другой, — предположила Нисса. — Господи, помоги Кэтрин Говард! Он обнял ее и привлек к себе.

— Может быть, это еще ничего не означает, любимая. Кранмер из кожи вон лезет, но до сих пор не сумел уличить Кэтрин ни в чем, кроме того, что она испытывает непреодолимую тягу к противоположному полу, но при этом плохо разбирается в мужчинах.

— Ты так легко об этом говоришь, — улыбнулась Нисса, — а ведь это очень серьезно, Вариан. Ты же знаешь! Вариан улыбнулся, зарывшись лицом в ее волосы.

— Чему быть, того не миновать, моя милая. Все уже предопределено. Я ничего не могу изменить, и единственное, что мне остается, чтобы не впасть в отчаяние, — попытаться отнестись к происходящему с юмором. Похоже, честолюбивые планы моего деда рухнули окончательно и бесповоротно.

Мне жаль его, но у нас своя жизнь, Нисса, и она продолжается. Когда мы в последний раз имели возможность спокойно побыть наедине? По-моему, с тех пор прошла целая вечность.

— Я так боюсь за Кэт и за всех нас, что уже об этом и не думаю, — честно призналась Нисса.

— Знаю, — засмеялся граф. — Однако боюсь, мадам, что, как и моя кузина, я испытываю непреодолимую страсть к противоположному полу, которую время от времени нужно удовлетворять. — Он поцеловал жену в макушку. — Что вы на это скажете?

— Вы ужасно испорчены, сэр, — ответила Нисса, но ее ловкие пальчики уже расстегивали его камзол и развязывали ленты сорочки.

Прохладные ладони Ниссы легли на широкую грудь мужа. Потершись щекой о теплую кожу, она вдохнула знакомый аромат. Распахнув рубашку на груди Вариана, Нисса начала дразняще покусывать его соски, затем, опустившись на колени, расстегнула штаны.

— Сапоги! — скомандовала она, и Вариан, послушно усевшись в кресло, протянул ей ногу.

Стащив с мужа сапоги, Нисса начала медленно раздеваться. Не отрывая взгляда от лица Вариана, она, приоткрыв рот, призывно водила языком по пересохшим губам. Одна за другой с нее падали юбки: шелковая, потом шерстяная, потом ситцевая. Закинув руку, она сняла с головы чепчик и встряхнула головой. Мягкие темные пряди рассыпались по плечам.

— А если кто-нибудь войдет? — поинтересовался наблюдавший за ней Вариан.

Нисса сдернула через голову нижнюю сорочку и, взяв груди в ладони, поиграла ими перед глазами Вариана. Оставшись в одних чулках на шелковых подвязках и в изящных башмаках, Нисса неторопливо пересекла гостиную и повернула ключ, заперев двери. Вариан молча любовался безупречными линиями ее спины, стройными ногами, ямочками на округлых упругих ягодицах. Когда она повернулась, вид ее дивных трепещущих грудей с дерзко торчащими яркими сосками заставил его кровь быстрее побежать по жилам. Вновь опустившись на колени перед мужем. Нисса покрыла его тело быстрыми жгучими поцелуями. Зарывшись лицом ему в живот, она водила языком по горячей коже. С каждым мгновением между его ног все отчетливее вырастала тяжелая выпуклость. Положив на лее ладонь и слегка сжимая, Нисса шепнула: