Дикое Сердце (ЛП)

- Ты думаешь, папа больше не вернется? Я знаю, есть мужчины, которые сильно оскорблены и поэтому уходят навсегда из дома.

- Конечно же он вернется.

- Ты думаешь, он вернется? Правда? – радостно воскликнул Ренато. Но тут же забеспокоился. – Он снова будет ссориться с мамой, когда вернется? И со мной тоже, Хуан? А меня, думаешь, он больше не будет любить?

- Любить?

- Ты не знаешь, что такое любить? Тебя никогда не любили? И ты никого никогда не любил? Даже свою маму?

- У меня ее не было.

- У всех она есть. Наверное, ты просто не помнишь ее. Мамы очень хорошие, и когда люди маленькие, мамы о них очень заботятся и укачивают на руках. У всех есть мамы. Даже у самых бедных, кто живет в хижинах. Некоторые не помнят, но у всех есть мать, – вдруг он повернулся и воскликнул: – О! Посмотри, там столько народу.

- Да, там, кажется, несут умершего.

- Умершего?

- Ты не знаешь, что значит «мертвый»? Ты когда-нибудь видел мертвого?

- Нет, никогда не видел. Хотя… это не умерший. Это носилки из веток. Несут лежащего мужчину.

- Раненого или мертвого.

- Это папа! – испуганно крикнул Ренато, побледнев. – Это папа!

6.

- Что стряслось? – встревожилась София.

- Он еще жив, сеньора, – ответил Педро Ноэль, грустный, но серьезный. – А пока есть жизнь, есть и надежда.

Пораженная, сломленная жестокой новостью, София рухнула на подушки дивана, закрыв руками лицо, и зашептала:

- Франсиско! Франсиско!

- Когда я увидел, что он ускакал, то боялся несчастного случая. Поэтому велел, чтобы его везде искали.

- Но что случилось? Как это произошло? – желала знать встревоженная София.

- Полагаю, он яростно мчался галопом до скалистых обрывов. Конечно же он с конем свалился с обрыва. Он поехал в безумном, слепом гневе, и даже не позволил оседлать лошадь!

- Где он? Я хочу его видеть!

- Его несут. Я поторопил оседлать и уже послал человека на самой быстрой лошади, чтобы привезли доктора из столицы. Он упал с большой высоты. Вот и они!

- Франсиско, мой Франсиско, ты видишь меня? Слышишь?

Опустившись на широкое ложе, не сдерживая хлынувшие слезы, София Д`Отремон с тревогой ждала слов, которые мог бы произнести Франсиско. Но напрасно, веки лишь приподнялись с усилием и неопределенный взгляд задержался на ней: душа уже начала отделяться от земного бытия.

- Ты слышишь? Понимаешь меня? Франсиско! Мой Франсиско!

- Думаю, это не имеет смысла… – грустно сказал Ноэль.

- Нет, не говорите так, – отчаялась София. – Этот доктор, за которым вы послали, когда появится?

- Боюсь, он сильно опоздает. К сожалению, мы потеряли много времени. Несчастный случай произошел с ним несколько часов назад. Уже потом его принесли сюда.

- Ре…нато, – усиленно шептал Д`Отремон.

- А…? – София почувствовала, как в сердце встрепенулась надежда.

- Ренато… – снова забормотал Д`Отремон.

- Он сказал Ренато, – проговорила София.

- Да, позовите сына, – пояснил Ноэль. – Он зовет его, хочет видеть, поговорить. Где он?

- Ренато, сынок! Подойди!

София повысила голос и подошла к двери, где два мальчика, молчавшие, напряженные, державшиеся за руки, наблюдали горькую сцену, и рывком оторвала Ренато, потащила к умирающему, его веки вновь открылись, а в глазах дрожал огонь тревоги, властного желания.

- Вот он, и я здесь, мой Франсиско.

- Ренато, ты остаешься вместо меня.

- Не говори так, – прервал София, – доктор скоро приедет, ты поправишься.

- Скоро ты будешь хозяином этого дома… – он сделал неестественное усилие, подняв голову, чтобы посмотреть на стоящих вместе мать и сына. И его рука поднялась, чтобы дотронуться до детского лба в ореоле светлых волос. – Я знаю, ты позаботишься о матери, сумеешь ее защитить, когда меня уже не будет. В этом я совершенно уверен, но есть еще кое-что, о чем я хочу попросить тебя: позаботься о Хуане! Позаботься о Хуане, Ренато, люби и помогай ему. Как своему брату!

- Франсиско, Франсиско! – печалилась София.

- Прости меня, София, не мешай Ренато исполнить мою последнюю волю.

- Сеньора, сеньора, доктор уже почти приехал. Доктор из столицы почти прибыл, – объявил Баутиста запыхавшись. – Уже видели, как он выехал из ущелья, он уже подъезжает.

- Поздно, поздно, слишком поздно! – закричала София и затряслась в припадке.

7.

Похороны Франсиско Д`Отремон растянулись на три дня. Вдова пожелала, чтобы отпевание проводили не в Сен-Пьере, а в маленькой часовне Кампо Реаль, этой гордости поселка, где над его телом, среди восковых свеч и цветов, проводилась заупокойная служба, последняя дань уважения от самых простых людей, работавших на его землях, до важных деятелей столицы: губернатора, высокопоставленных людей из правительства, маршала Понмерси и высшего офицерского состава фрегата, который из-за похорон отложил время отплытия. На дорогах, в садах, огромном доме, было постоянное молчаливое хождение, и над всей этой сутолокой без улыбок и радости возвышалась хрупкая, убитая горем женщина, вопреки всем ожиданиям преодолевавшая эту муку без слез и рыданий.

В роскошном костюме из голубой шерсти, порванном и запачканном, с растрепанными волосами и босыми ногами, забытый всеми Хуан ходил вокруг белой церкви. Его одолевало желание подойти к покойному, которого Бертолоци велел ненавидеть. Он любил его странно, как оглохший и контуженный, с глубоко болезненным чувством, вызывавшими ощущение беспомощности, словно он никогда его не испытывал, бормоча:

- Отец! Он был моим отцом, отцом.

И вот он у гроба, в часовне, полной цветов, где чудесным образом никого не оказалось в тот момент. Мальчик не заметил приближающуюся хрупкую женщину в трауре, которая тряслась от злобы, увидев, как тот оперся руками о край гроба. Не сдерживаясь от гнева, София крикнула:

- Что ты здесь делаешь? Почему пришел сюда? Тебе нечего искать здесь! Уходи! Убирайся! Уходи, чтобы я больше тебя не видела! Уходи навсегда, проклятый!

Ослепшая от злости, которую безуспешно пыталась подавить в горле, София указала Хуану на дверь часовни, и мальчик задрожал, отступил, ощутив, как его смертельно ранили и обидели выражение лица и слова этой женщины. Здесь находился человек, давший ему жизнь, навсегда неподвижный и окоченевший в роскошном гробу, отец, который с запоздалым раскаянием попытался помочь ему. Впервые за двенадцать лет в его мрачном и диком сердце готово было расцвести чувство нежности. Но голос и слова женщины мгновенно разрушили то, что едва затеплилось. Пристально глядя на нее, он пятился, а затем, как невменяемый, вышел. В тот же момент из противоположной двери показался Ренато Д`Отремон, который спросил:

- Мама, что случилось? Почему ты выгоняешь Хуана?

- Оставь в покое Хуана! Оставайся здесь, рядом с отцом, где должен находиться.

- Но папа велел…

- Замолчи!

Заставив замолчать, она крепко сжала ему руку, а в передней, настежь распахнутой двери показались величественные фигуры губернатора и маршала Понмерси.

Начиналась самая торжественная часть похорон. Пальцы Софии ослабли, выпустив руку Ренато, слезы выступили на глазах, наконец, горькие рыдания вырвались из горла, и тогда Ренато сбежал.

- Хуан, Хуан!

- Оставь меня, Ренато. Я сейчас же ухожу.

- Ты не можешь уйти! Папа не хочет, чтобы ты уходил!

- Сеньора меня выгнала.

- Я слышал, но это не важно. Папа мне завещал о тебе заботиться.

- Тебе? Позаботиться обо мне?

- А ты как думаешь? После папы и мамы я отдаю приказы.

- Но теперь твой папа умер и приказывает сеньора. Она не хочет меня больше видеть, и сказала, чтобы я ушел.

- Чтобы ты ушел из церкви, но не из Кампо Реаль. Сен-Пьер очень далеко. Тебе придется ехать на карете или на лошади. К тому же тебе не дадут уехать.