Лорд Очарование (ЛП)

Этот факт его не удивил. Он начинал понимать, что Пэн управляла Хайклифом в довольно беспорядочной форме. У нее не было солдат, а Дибблер был плохой заменой. Если когда-либо молодая женщина и нуждалась в мужском руководстве и умениях, то это был именно тот случай. Она понятия не имела, как управлять собственным настроением, и еще меньше замком и поместьем.

Где же был старый дурак? Он познакомился с Дибблером вчера, и более невежественного и «всезнающего» виллана [24] еще не рождалось на этом свете. Нет, не правда. Сниггс, невероятно плохой лгун и сочинитель, мог составить конкуренцию Дибблеру. В то время как он пробовал решить, который из этих двух шутов был худшим, его внимание привлек мягкий глухой стук.

Он вскочил на ноги так быстро, что покачнулся и должен был ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он расплачивался за неблагоразумную активность сегодня днем. Как только его головокружение прошло, он пересек спальню, направляясь к двери. Тихие голоса доносились со спиральной лестницы, становясь все более и более слабыми. Он следовал за ними.

Лестница была настолько темной, что он не мог видеть даже собственное тело. Он на ощупь спускался вниз, держась за стену. Голоса раздались на лестничной площадке внизу, и он остановился.

— Я должен держать веревку. Я капитан стражи.

— Нет никакой стражи кроме меня и Торнипа и Эрбута.

— Это — охрана.

— Проклятье тебе на голову, Дибблер. Это пастух и фермер.

— И Видл, — прошипел Дибблер.

— Видл — пастушка свиней. — Пропыхтел Сниггс, поднимаясь вверх по лестнице.

Тристан уже собирался вернуться в спальню, когда услышал легкий голосок Пэн.

— Боже милостивый! Прекратите это препирательство. Дибблер будет держать веревку. Сниггс, ты понесешь факел, а Видл и я будем следовать за вами. Мы должны встретить Торнипа и Эрбута, а из-за вашей глупой ссоры мы опаздываем.

Шум шагов сообщил о продвижении группы внизу. Он медленно двинулся за ними, вниз мимо часовни к бювету. [25] Он подождал, скрываясь в тени порога, в то время как Пэн и ее суматошные слуги вышли из комнаты, прошли в зал и на улицу. К тому времени, как он достиг лестницы, туман уже окутал крутой лестничный марш.

Он вдавился в обитую железом дубовую дверь цитадели и наблюдал, как плащ Пэн исчезает в усиливающейся белизне тумана. Забыв о своем состоянии, он оттолкнулся от двери и погнался за ней вниз по лестнице. Какое безумие! Она резвилась с теми идиотами посреди ночи. Боже, спаси его от безмозглых женщин. На полпути вниз, силы оставили его, в голове как будто молот застучал о наковальню, и его колени подогнулись.

Выругавшись, он взмахнул руками и упал на каменные ступеньки, ушибив голень. Он присел, тяжело дыша и дрожа. К тому времени как он восстановил силы и был способен стоять, Пэн и ее шайка скрылись.

Его планы расстроились и, выйдя из себя как из-за собственной слабости, так и от безрассудства Пэн, он вновь добрался до лестницы. Он возвратился в свою спальню, нашел плащ и одеяла, и медленно побрел по лестнице на вершину цитадели. Поднявшись на одну из четырех башен цитадели, он устроился в амбразуре и начал ждать.

Вскоре он обнаружил, как же все-таки трудно держать свои глаза открытыми. Позже, когда, казалось, прошли часы, он услышал слабый шепот. Оглядевшись, он не нашел никого в ночи. Шепот перешел в шипение, пульсирующее шелестение. Тристан заткнул уши, но звук остался. Он опустил руки и всмотрелся в темноту. Внезапно шелестение исчезло. Он ждал, что оно возвратится, и в ожидании, заснул.

Когда он пробудился, то оказался в мире, в котором земля исчезла под вуалью белых облаков. Тишина пульсировала в нем, и его тело одеревенело от пребывания в одном положении. Он задрожал и высунулся из амбразуры. Было дуростью оставаться снаружи в этом густом тумане.

Он спускался по лестнице, завернутый в свой плащ и одеяла, но на полпути к этажу над своей спальней, услышал безобразный визг, который заставил его вздрогнуть. Скинув одеяла, он вжался в стену, и протянул руку к шпаге, которой у него не было.

— Ррррииииииииииииии!

От этого неприятного шума по спине поползли мурашки, и волосы встали дыбом.

— Ррииииииии! Рии, риии, риии, ухх, ухх, ухх. Рииииииии!

— Видл, заставь ее прекратить это. Она разбудит Тристана.

— Да, Госпожа, но ей тяжело, подниматься вверх по лестнице.

Внезапная догадка толкнула его вперед. Он перекинул свой плащ за спину и спустился с последнего пролета лестницы. На лестничной площадке выше этажа, где была его собственная спальня, он увидел настоящее представление. Девушка в блузе, шоссах, и ботинках, стоящая спиной к нему, склонилась и тянула за веревку. К веревке было привязано медное кольцо; к кольцу была привязана самая большая и самая раздраженная свиноматка из всех свиноматок, которых когда-либо держали в замке. И подталкивала сзади обезумевшую свинью его золотоглазая спасительница Госпожа Пенелопа Фэйрфакс. Тристан забыл свои собственные бедствия при виде ворчащей Пэн и упирающейся свиньи.

— Тяни сильнее, Видл, — приказала она, с трудом дыша.

Видл потянула веревку и, двигаясь назад, врезалась в него. Она повернулась, выпустила веревку и уставилась на него. Позади Пэн, Дибблер и Сниггс держали факелы и подгоняли свинью подбадривающим шепотом. Пэн упиралась плечом в заднюю часть туши негодующей свиньи. Освободившись от сдерживающей веревки, свиноматка взвизгнула и стала крутиться вокруг себя. Пэн свалилась на бок, высоко подняв колени и задрав подол юбки. Свинья же выбежала через открытую дверь.

— Святые угодники, Видл, что…

Пэн затихла, поскольку он вышел из тени и ступил в освещенное факелами пространство. Он бросил взгляд на ее ноги; она рывком поправила подол, полностью прикрывая их. Потрясенный и все же очарованный, он спустился к ней с полным достоинства изяществом, несмотря на глупость обстоятельств. Он предложил ей руку и нахмурившись глядел на нее.

— Я должен полагать, Госпожа Фэйрфакс, что вы, женщина знатного происхождения, открыли гостиницу для свиней?

Пэн хмуро глянула на него, встала на ноги и стряхнула грязь с рук. Откидывая растрепанные волосы со своего лица, она пожала плечами.

— Матерь Божья, Тристан, ручаюсь, что это выглядит именно так. Плохая Марджери! — Она промчалась мимо него, как только свиноматка показалась в дверном проеме, изо всех сил захлопнула дверь и возвратилась к нему. Она отряхнула солому и пыль со своего плаща. — По правде говоря, милорд, я похитила ее.

Пэн с одобрением осмотрела своих слуг, как если бы она гордилась их достижением.

Он же тер свои виски, поскольку его голова снова начала болеть.

— Вы украли свинью? Свинью?

Ее веселье исчезло, и она обратилась к нему.

— Украла? Что вы имеете в виду? Я не краду, любезный. Я похитила Марджери у моего самого подлого врага с полным на то основанием.

Тристан едва слышал ее, поскольку понял, что она путешествовала ночью по острову, что у нее имелся враг, от которого она могла ожидать опасности, и что она также рисковала благосостоянием своих слуг.

— Иисусе, вы рисковали собственной безопасностью и подвергли опасности этих людей? Божье дыхание, женщина. Вы не способны командовать даже загоном для скота, что уж и говорить о замке.

Он слышал, что она пробурчала что-то себе под нос, но не смог уловить что, поскольку она повернулась и жестом отослала своих слуг, жадно слушавших их диалог. Когда же они ушли, она повернулась, чтобы ответить ему. Исчезло практичное поведение предприимчивой авантюристки. Ее золотые глаза метали молнии, дыхание стало неглубоким и быстрым. Тристан начал забывать свое недовольство ее поведением, поскольку ее ярость всколыхнула его чувства. Он был таким рассеянным, что даже не понял, о чем же она говорит.

— …И если вы предполагаете, что я и дальше буду терпеть ваши нападки перед моими слугами, то вы заблуждаетесь, любезный. Вы неблагодарны, любезный. И вы думаете, что поскольку вы мужчина, то это дает вам право судить меня и требовать, чтобы я отвечала перед вами? — Пэн смотрела на него свысока, как будто он был собакой, которая испачкала драгоценный турецкий ковер. — Я, любезный, не воровка.