Мороз на земле (СИ)

И так как жизнь Шерлока была уже вне опасности, доктор Вудкорт, хоть и с неохотой, сказал Джону, что тот должен будет вернуться в Бартс.

— Мне пришло письмо от директора, — объяснил он с гневом и горечью. — Мистер Брокльхерст пишет, что если ты до сих пор не оправился от полученной травмы, то тебя тогда нужно отправить в лечебницу для душевнобольных. Я ему написал, что ты скоро возвратишься к своим обязанностям, и что будешь в школе к концу недели.

Джон воспринял это стоически: он этого ожидал.

— Спасибо, сэр. Я мог бы вернуться к работе прямо сегодня, если хотите, но лучше бы мне пока ночами быть здесь.

У Шерлока время от времени всё еще случались кошмары, в которых тот снова оказывался в холодном подвале, да, к тому же, тот всё еще кашлял и спал беспокойно.

И письмо директора совершенно его не обрадовало.

— Не хочу, чтобы ты возвращался туда, — сказал он, встревожено приподнимаясь на койке. — Он тебя едва не убил! А не можешь ты попросить, чтобы доктор Вудкорт представил тебя как своего ученика или что-то такое?

— Мы приговорены к пребыванию в Бартсе, пока нам не исполнится восемнадцать, помнишь? Это ведь не школа — тюрьма. Я не думаю, что доктор здесь может помочь. Думаю, после смерти Рона он писал попечителям школы, но ответа от них не дождался.

Шерлок начал ему возражать, но свалился с приступом кашля, что оставил его почти задыхающимся.

— Но ведь ты обещаешь быть осторожным, правда? — наконец, смог он выговорить.

— Обещаю. На цыпочках буду ходить. Стану смирным и кротким как ангел.

Возвращение в Бартс показалось Уотсону странным. Непривычно было, что в столовой нет Тэнка со свитой — за их дальним столом спальни «В». Правда, место, принадлежащее «вожаку», вероятно, вскоре заполнится: стая только немного перестроит ряды.

Неуверенный, где его место сейчас, Джон сел на пустое место с краю стола.

Когда вечером все поднимались наверх, Пип поймал его за руку.

— Рад, что ты вернулся, — сказал он тихо. — Как там Севен?

— Лучше, — ответил Джон осторожно.

— Хорошо. Вашу койку отдали новым мальчикам, и те, наконец, доломали ее, так что мы очистим для вас одну из наших, в углу. Севен может занять ее вместе с тобой, когда возвратится, или мы найдем для него другую, если он захочет отдельное место.

Джон прекрасно уловил в его голосе оттенок надежды.

— Он еще какое-то время пробудет в больнице, — сказал он, стараясь, чтобы Пип не почувствовал никакой враждебности. Хотя он не боялся, что тот разозлится, и уж точно бы Пип не бросил в них камень***… Но, похоже, если Шерлок считал их связь с Пипом всего лишь выдумкой, сам Пип явно на что-то надеялся. И сейчас в спальне «В» он был среди главных… Так что Джон не хотел наживать врага.

— Я ему передам. И спасибо тебе, что предоставил мне место.

На новой койке Джон чувствовал себя непривычно. Он скучал по той старой, качающейся и ветхой — та, казалось, хранит отпечаток присутствия Шерлока, даже если его не было рядом, а еще ему нравилось, что она возле самой двери. Сейчас же он ощущал себя у всех на виду. Он заметил, правда, что койки эти расположены так, что находятся немного поодаль от остальной части спальни. Он заметил также, что мальчики, определенно, нашли иной способ удовлетворить свои нужды, не такой рискованный, как акт содомии. Джон слышал множество характерных скрипов и приглушенных стонов. Не в силах противиться любопытству, он открыл глаза, приглядевшись в сумраке к мальчикам на соседней с ним койке. Они были полностью под одеялом и почти не двигались, но он понял, что один из них ласкает другого во всё возрастающем темпе, косясь украдкой на дверь, а второй лежит, запрокинув голову, застыв и сжав зубы.

Джон осторожно повернулся и зарылся лицом в подушку. С той ночи, как он обменялся с Шерлоком поцелуями, он, конечно же, больше не прикасался к нему таким образом.

В их палате всегда кто-то был, да и Шерлок был еще слишком болен, потому Джон просто не позволял своим мыслям заходить чересчур далеко. Но сейчас…

Как бы выглядел Шерлок, если б Джон коснулся его так? А как было бы это, если б Шерлок его потрогал?

Дрожь охватила его.

Пожелал бы этого Шерлок? Он позволил бы Джону…?

Он вдруг ощутил, что просто не может додумать эту мысль до конца. И что стал уже так возбужден, что это почти причиняло боль.

Он услышал, как мальчики рядом поменялись местами, и теперь дарит ласки тот, кто прежде их получал. И подумал, как было бы хорошо, если б длинные изящные пальцы… Черт, да если б любая рука… А затем до него дошло, что он сам… У него самого — две руки.

И, по правде сказать, что его удерживало бы теперь? Он уже и прелюбодействовал, и содомский грех совершил, и отчаянно жаждал сделать это снова… Коснуться себя по сравнению с этим казалось грехом совсем незначительным.

Чувствуя себя так, будто он совершает истинное преступление, Джон скользнул рукой под рубашку, обхватив свой уже возбужденный член. Это было… приятно. И что же дальше? Он попробовал повторить те движения, что ему удалось подглядеть, и начал скользить рукой вверх и вниз, в ритме вздохов, что еще долетали с соседней койки. Ощущения были невероятно приятными. Он попробовал это по-разному: сжимая кулак, расслабляя его, двигая им быстро, медленно, чередуя ритм, сжимая только головку, двигаясь к ней, затем от нее, лаская себя большим пальцем по кругу. Каждый мускул в его теле напрягся, а потом и расслабился, когда оргазм, наконец, охватил его, заставив, горячо и влажно, выплеснуться в свою ладонь.

Казалось, из тела вытащили все кости. Он лежал довольный, расслабленный и чуточку виноватый, а еще он чувствовал себя одиноким и очень, очень грязным — в буквальном смысле. Но прежде, чем что-нибудь мог предпринять, уже спал.

Джон теперь действительно отставал в учебе по сравнению с Майком, но каждое утро всё равно покидал их обходы, чтобы посвятить это время Шерлоку. Он не мог никому доверить помогать ему садиться, или, по прошествии времени, совершать прогулки по коридору.

— Тебе, правда, гораздо лучше Шерлок, смотри, как ты окреп, — ободряюще заметил Джон, помогая другу вновь улечься на койке. — И я думаю, что ты даже немного прибавил в весе. Твои локти уже не такие острые.

— Могу я теперь написать письмо Ирэн? — спросил немедленно Шерлок.

— На следующей неделе. Если сможешь подняться по лестнице, то тогда и письмо напишешь.

Ирэн в Эдинбурге, судя по всему, процветала. То есть, процветал ее магазин. Вот с ее контактами с оппозицией было сложнее, там ее не очень-то принимали, но Шерлок считал, это лишь потому, что некоторые мужчины не способны признать интеллект, когда тот воплощен в женской форме. В целом же, это не сильно его беспокоило. Они могли выполнить то, что задумали, и без помощи сил оппозиции, хотя та, конечно, была бы полезна.

Шерлок смог одолеть подъем по лестнице на шестой день, и с триумфом в глазах достал Библию, чтоб написать письмо. По натуре более осторожный, Джон позволил ему это сделать. С приходом зимы в больнице прибавилось пациентов, и если бы Шерлок от кого-нибудь заразился, для него это могло стать фатальным. И теперь, действительно, ему было бы безопаснее вне больницы, чем в ней.

Доктор Вудкорт был с этим согласен.

— Стивену действительно уже лучше, — сказал он как-то Джону во время обхода. — Полагаю, что он уже может вернуться в школу, если будет уверенность, что его не отправят работать в прачечные.

— Попасть на фабрику еще хуже! — воскликнул Джон.

— Это так, — кивнул доктор. — Полагаю, что напишу записку мистеру Брокльхерсту. Тем более, что именно он открыл переписку.

Эта новость заставила Джона нервничать, но он решил, что, в конце концов, это будет уже не так важно. Как только Ирэн получит письмо от Шерлока, она возвратится в Бластбурн и появится здесь, и тогда они просто сбегут из больницы, до того, как Шерлок вернется в школу. Тэнк был прав, говоря, что побег отсюда был гораздо легче побега из школы.