Ночь перед свадьбой

Мужчина, стоявший напротив нее, словно могучий дуб возвышавшийся над явно женской меблировкой, не мог быть братом Эдмунда. Этот смуглый человек с темными волосами и такими же глазами не был бледнолицым англичанином. Его загорелая кожа на высоких скулах и крепкая челюсть вызвали у нее воспоминания об испанском пирате, о котором она еще девочкой тайком читала и перечитывала в готическом романе.

Гримли сделал необходимые представления, и мужчина поклонился.

– Леди Брукшир, – тихо произнес он, и его голос вызвал у нее странные ощущения.

Его прекрасного покроя сюртук плотно облегал широкие плечи. Она остро ощутила его мужественность, его привлекательность и, пока Гримли продолжал представление, ужас. «Это ослепительное олицетворение мужественности и есть Николас Колфилд?» Здороваясь, он взял ее руку, и ее ноздри затрепетали от слабого запаха леса и седельной кожи. Она смотрела на темные волосы его склоненной головы и думала, шелковистые ли они на ощупь? Он окинул ее беглым взглядом, затем отпустил ее руку и присоединился к говорившему о пустяках Гримли.

Она подавила страх и начала мысленно перечислять причины, по которым этот мужчина не мог быть Николасом Колфилдом. Прежде всего его глаза не были голубыми глазами Брукширов. Никакого сходства с маленькими мутными глазами Эдмонда. Как мог этот человек быть отпрыском семьи Брукширов? Глаза Николаса Колфилда блестели как темное красное дерево. Он был, как она с ужасом поняла, самым очаровательным мужчиной из всех, которых она когда-либо видела в своей жизни. Кровь прилила к ее щекам. Как она могла унизиться до таких вульгарных мыслей?

«Возьми себя в руки», – приказала она себе, пытаясь сосредоточиться на общем разговоре. К счастью, его внимание было обращено на Гримли, и он не замечал ее настойчивого взгляда.

Тетушка Элеонора, однако, прекрасно заметила ее до неприличия пристальный взгляд и вопросительно подняла брови. Мередит решительно заставила себя прислушаться к словам Гримли.

– Вы приехали прямо из Лондона, лорд Брукшир? – осведомился Гримли. – Надеюсь, грязные дороги не испортили вам путешествия.

Она незаметно поморщилась, когда Гримли назвал его титулом Брукширов, но успокоила себя, вспомнив, что это лишь временно.

– Нисколько. Я приехал верхом и получил удовольствие.

– Неужели? Такое расстояние, милорд? – Гримли, пораженный, широко раскрыл глаза. – Должно быть, вы прекрасный наездник.

– Я предпочитаю ездить верхом, а не пользоваться экипажами. – Глаза Николаса Колфилда остановились на Мередит, на этот раз он не спеша оглядел ее с головы до ног. Что-то жесткое и безжалостное блеснуло в его глазах, и это убедило ее, что она поступила правильно, приняв план своей тети. Он выглядел жестоким, вполне способным выкинуть их всех на улицу.

Чуть заметная улыбка играла на его губах. Это была заученная улыбка, предназначавшаяся множеству женщин. Эта тайная улыбка должна была показать ей, что он знает, какое впечатление он, как мужчина, произвел на нее. Высокомерный человек. Чтобы скрыть свою растерянность, Мередит гордо подняла подбородок и переключила внимание на занудливого поверенного.

– Должен признаться, я не ожидал увидеть вас здесь, Гримли, – спокойно сказал Колфилд, отводя взгляд от Мередит. – Я думал, мы покончили с этим делом на данный момент.

Тетушка Элеонора и Мередит встревоженно переглянулись. Вот и настала эта минута. Их ложь станет известна тому, кого это больше всего касается. У нее от страха сжалось сердце. Мистер Гримли взглянул в ее сторону, как бы пытаясь определить, как ему лучше объявить эту новость.

– Да. Хорошо. Я получил очень интересное письмо от леди Брукшир. Действительно, хорошая новость. – Гримли понизил голос, как будто он не доверял собственным словам.

Колфилд прищурился, испытующе глядя на нее, явно ожидая от нее объяснения.

– Я… – хрипло начала Мередит, но голос изменил ей. Сглотнув, она попыталась снова, заставляя себя говорить уверенно и без жеманства: – Недавно я узнала, мистер Колфилд, что у меня будет ребенок. – Она густо покраснела. Никогда в жизни она не думала, что будет говорить о таких деликатных вещах с совершенно чужим человеком.

Николас Колфилд даже не моргнул. Единственно, что нарушало его холодное самообладание, было слабое подергивание мышцы на его скуле, и о том, что это означало, она могла только догадываться. Он не отрывал от Мередит своих темно-карих глаз, пока молчание не стало напряженным. Она хотела отвернуться, опасаясь, что он увидит правду в выражении ее лица, но его пронизывающий взгляд словно держал ее в плену. Почему он ничего не говорит?

Мередит отвела взгляд от его глаз и беспокойно заерзала на диване. Она надеялась, что он объяснит ее смущение тем, что такие деликатные вещи не принято обсуждать с незнакомыми людьми. Даже с малознакомыми родственниками.

Наконец он заговорил. И с таким спокойствием, что казалось, что он на самом деле нисколько не удручен этим поворотом своей судьбы.

– Гримли, я полагаю, вы явились сюда, чтобы объяснить, как обстоят наши дела? Очевидно, ожидаемый ребенок все изменит.

– Мы оказались в совершенно непредсказуемом положении. Должен сказать, или мои коллеги находим его весьма интригующим. – Гримли хихикнул при слове «положение».

Мередит захотелось ударить этого дурака. Колфилд, безусловно, не видел ничего забавного в таком «положении».

– После консультации с коллегами могу сказать, что ситуация с Николасом Колфилдом такова: в настоящее время он является графом Брукширом, обладающим всеми правами на имущество, деньги и титулы вследствие…

Застыв от стыда и удивления, Мередит сложила на груди руки. Гримли внушил ей веру в то, что Колфилд не станет претендовать на наследство… так что же это за чушь? Неужели присутствие Колфилда испугало поверенного?

От Колфилда не ускользнуло это изменение ее позы, и у него хватило наглости подмигнуть ей. От такого нахальства она поджала губы.

А Гримли продолжал:

– В случае если у леди Брукфилд родится сын, титул перейдет к нему, до его совершеннолетия им, как доверенное лицо, будет владеть леди Брукшир. Если же будет девочка, в отношении ее никакого содержания не предусматривается, точно так же, как и для вас, миледи, не выделяется вдовьей доли. – Гримли прокашлялся, явно смущенный этим приговором ее к нищете. – Ужасная оплошность покойного графа, но закон должен исполняться.