В тени луны. Том 1

— Когда я выйду замуж за Маркоса, я тоже буду принадлежать двум мирам, — возразила Сабрина, — Англии и Испании.

Хуанита отрицательно покачала головой:

— Даже когда ты выйдешь за Маркоса, ты все равно будешь принадлежать только одному, западному миру — Европе. Я принадлежу только Востоку, потому что родилась на женской половине индийского дворца, в доме Азизы Бегам, которая была ближайшей подругой моей матери и матерью моего мужа. Даже если я соглашусь оставить тебя здесь со мной, мать моего мужа не позволит этого. Она уже обеспокоена тем, что дядя моего мужа Дасим Али часто смотрит на тебя и находит предлоги навестить своего племянника, моего мужа, всякий раз, когда, по его сведениям, ты собираешься приехать сюда в Гулаб-Махал. Отправляйся в горы, дорогая Сабрина, и Маркос сможет навестить тебя там. Скоро придет письмо от твоего дедушки, вы поженитесь, и все будет хорошо.

— Но Маркос не может покинуть Лакноу, — сказала Сабрина удрученно. — У него сейчас столько забот. Так много нужно сделать… Он сможет отлучиться только на несколько дней, и я не вынесу разлуки.

— Это же ненадолго, — успокоила ее Хуанита, — время бежит быстро.

— Но не тогда, когда вы несчастны, — возразила Сабрина, выдавая эту старую, как вечность, истину за открытие.

Живущая в Лакноу родственница, некая миссис Грантам, уже уехала в прохладные места Симлы, в городе были и другие англичанки, но Сабрина никогда не была с ними близка. Хотя они и считали ее очаровательной, но не одобряли ее отношений с молодым графом из Каса де лос Реалес, который в конце концов был испанцем, «иностранцем», а его сестра была замужем за индусом.

Многие мужчины, служащие Компании, разлученные со своей родиной на долгие годы, женились на индусках, а гораздо большее число их поддерживали временные связи, что вызывало много толков и даже определенную враждебность. Британские матроны, которые со своими дочерьми разделяли компанию леди Эмили Бартон, вряд ли оказали бы ее кузине длительное гостеприимство, и поэтому Сабрине, похоже, ничего не оставалось, как отправиться в горы вместе со своей тетей. Подготовка к отъезду шла своим ходом, но проблема вдруг решилась самым неожиданным образом.

Однажды, жарким вечером в конце марта, когда сухой ветер шелестел умирающей листвой бамбука и других деревьев, а городские бездомные собаки выли на желтую луну, поднимающуюся в горячей дымке, из Англии пришло долгожданное письмо.

Оно было кратким и категоричным. Ни при каких условиях граф Уэйр не согласится на брак своей внучки с испанцем, покинувшим родину и осевшим на Востоке. Он не намерен отдавать Сабрину ни за какого мужчину, как бы богат он ни был, тем более, что он не только иностранец, но и избрал своим домом такую варварскую и отсталую страну. Что же касается Эмили и его зятя, на чье попечение он отдал свою внучку, то граф считает, что они просто сошли с ума, если позволили себе даже подумать о таком ужасном замужестве. Сабрина должна вернуться домой незамедлительно. В случае отказа и продолжения этого невообразимого безрассудства, он вычеркнет ее из своего завещания и лишит ее возможности каких-либо контактов с ним и членами семьи. Таково было его окончательное решение.

— Да, боюсь, все уже решено, — сказал сэр Эбенезер жене. — Нам придется отменить твою поездку в горы, и вместо этого тебе, любовь моя, придется сопровождать Сабрину домой. По крайней мере, эта поездка будет полезна для твоего здоровья. Жаль, что я не смогу поехать с тобой, работа не позволяет мне этого.

С Эмили, измотанной жарой, подготовкой к поездке в горы, волнением за Сабрину и страхом перед отцом, неожиданно случилась истерика, и она слегла в постель. «Она не покинет Эбенезера! Сабрина, конечно, не должна возвращаться в Уэйр. Что она говорила с самого начала? Но сама она отказывается оставлять мужа, чтобы выполнять роль конвоира племянницы. Миссис Толбут со своей дочерью, сэр Хаг и леди Брайан в ближайшее время уезжают в Англию, и она уверена, что любая из этих семей с удовольствием возьмет с собой Сабрину».

Однако Сабрина не намеревалась отбывать в Англию ни в сопровождении миссис Толбут, сэра Хага, леди Брайан, ни с кем-либо еще. Да, конечно, она обещала своим тете и дяде дождаться решения своего дедушки относительно ее брака с Маркосом де Баллестерос, но вовсе не обещала следовать его решению. Теперь, когда пришло, наконец, письмо, поставившее ее перед выбором — либо бросить Маркоса, либо быть отлученной от семьи и лишенной наследства, больше не было смысла откладывать. Она не может оставаться в доме Хуаниты, а поскольку здоровье тети Эмили требовало ее отъезда в горы, Сабрина решила эту проблему самостоятельно, давая согласие Маркосу выйти за него.

Конечно же, она хотела бы, чтобы на церемонии присутствовали тетя Эмили и дорогой дядя Эбенезер, но, опасаясь поставить под удар их отношения с дедушкой, она оставила записку в обычном месте, ускользнула из дома, велела оседлать лошадь и уехала к Маркосу.

Они обвенчались в маленькой церкви Каса де лос Павос Реалес в присутствии двух молодых офицеров сорок первого Бенгальского кавалеристского полка, друзей Маркоса, возвращавшихся в свой полк после отпуска, проведенного на охоте, и Хуаниты, которую в срочном порядке вызвали из ее городского дома.

Сабрина надела платье Анн-Мари, которое они с Хуанитой нашли в ее комнате в сундуке камфорного дерева, поскольку Сабрина не взяла с собой ничего, кроме того, что было на ней, и жемчужных бус, подаренных ей матерью Маркоса на балу в честь дня ее рождения.

— Мы не можем сыграть обычную свадьбу, — сказала, смеясь, Сабрина, — нам надо очень, очень спешить. Как будто мы совершенно неожиданно решили пожениться. Конечно же, мы знали с самого начала, что когда-нибудь поженимся, и только обстоятельства вынуждают нас делать все это в спешке.

Платье было прелестно и полностью соответствовало моде, принятой четверть столетия назад. Белый сатин слегка пожелтел от времени, и украшенные жемчугом кружева на юбке стали потоньше. Они нашли платье среди множества таких же, вышедших из моды и не знали, что это было подвенечное платье Анн-Мари. Хуанита добавила к нему белую полоску мантильи, которую Маркос привез из Испании в подарок матери, и обвила шею Сабрины тройной ниткой жемчуга.

— Теперь ты выглядишь как невеста, это прекрасно. Я знаю, что в связи с кончиной мамы и папы тебе не следует надевать белое платье, но уверена, что они не хотели бы видеть тебя в такой день в траурном платье. Мы не должны быть печальными на вашей свадьбе. Кюре ждет. Вперед, на свадьбу!

Кто-то принес в церковь жасмин и белые розы, и кюре зажег свечи на алтаре. Кольцо, которое принадлежало прежде Анн-Мари, украсило палец Сабрины — широкий золотой обруч, отделанный маленькими жемчужинами. Пальцы Анн-Мари были полнее, чем у Сабрины, и кольцо оказалось немного свободным и тяжеловатым. Сабрина посмотрела на него. Перешедшее от его матери к ней, оно стало символом ее брака с Маркосом. Когда она смотрела на него, у нее возникало какое-то странное чувство вечности. Похоже, впервые она поняла, что она и Маркос, молодые и веселые, полные жизни, однажды умрут, как и ее родители, как Анн-Мари и дон Рамон. Жизнь не так долга, как кажется молодым и нетерпеливым людям, она коротка и быстротечна, как тень облаков, плавно летящих по небосклону. Но это не вызывало печали, потому что время бесконечно. Казалось, она видела, что жизнь от нее простирается назад и вперед. Когда-то Анн-Мари была жива и носила это кольцо, а теперь ее нет, и кольцо носит жена ее сына. Через некоторое время его, в свою очередь, наденет дочь Сабрины. Анн-Мари все еще была здесь, она жила в Маркосе и Хуаните, и она будет жить в своих детях и внуках…

Генри и Селина, Джони и Луиза, Сабрина и Маркос… — все времена слились воедино, и Сабрину вдруг переполнило теплое чувство искристого счастья и уверенности в своем бессмертии.

«Tesu dominus ora pro nobis».

Слова молитвы мягко плыли под сводами небольшой церкви. Затем Сабрина поставила свою подпись на листе бумаги, текст которой не могла разглядеть при слабом свете свечи. Бумага была покрыта пылью, всепроникающей пылью индийских равнин, и неприятно резким в тишине казался скрип пера по бумаге. Свои подписи поставили Маркос, два молодых офицера, кюре и Хуанита.