Преследование

— А кого же мне винить? — огрызнулся Саймон. — Мы оба знаем, что это я поставил под угрозу весь этот дом.

Подойдя к нему, Амелия взяла его руки в свои и прижала их к груди.

— Ни у кого нет магического хрустального шара, Саймон. Когда ты только соглашался шпионить ради нашей страны, нельзя было предвидеть, какой опасностью обернутся в итоге твои действия. В ту пору ты не мог знать, что придется шпионить и для наших врагов, чтобы выжить.

— Но? — настойчиво и сурово спросил он.

Амелия знала, что хотела сказать — что должна была сказать, — но не решилась и вместо этого произнесла:

— Ты — герой. Ты — патриот, Саймон.

— Я — трус. Я — предатель, — резко бросил он.

Она задохнулась от ужаса:

— Что ты сегодня сделал?

Саймон отстранился от нее:

— Поверь мне, тебе лучше этого не знать.

Амелия никак не могла восстановить дыхание, поэтому замолчала, наблюдая за Саймоном, который расхаживал по комнате с бокалом в руке и потягивал свой коньяк. Что же он натворил? Неужели им по-прежнему грозила опасность?

— Саймон, этим военным играм нужно положить конец. Скажи Уорлоку, что с тебя хватит. Объясни, что должен в первую очередь думать о семье. Так больше не может продолжаться.

— Уорлок? Он будет мной не слишком-то доволен. Но я беспокоюсь сейчас не о нем. — Саймон взглянул ей в глаза. — Уорлок не станет использовать моих детей против меня — как ни странно, у него есть совесть. Но они уже сделали это один раз, так почему бы им не поступить так снова?

Амелия догадалась, что Саймон имел в виду шефов французской шпионской сети.

— Так ты хочешь сказать, что никогда не освободишься от французов? Что они будут манипулировать тобой, угрожая детям?

— А что они делали не далее как сегодня? — грустно усмехнулся он.

— Саймон! Ну должен же быть какой-то выход!

— Если из этого положения и есть выход, Амелия, я его еще не нашел, — устало произнес он. — В сущности, теперь моя ценность для Ляфлера только повысилась, в этом нет сомнений.

Потрясенная, Амелия уставилась на него. Саймон кричал это имя — Ляфлер — в своих ночных кошмарах, и она прекрасно помнила это. Теперь-то стало понятно, что так звали одного из его французских хозяев. Амелия вздрогнула. Она ведь действительно не желала даже слышать об этом Ляфлере, не так ли? И о чем только что говорил Саймон, что он имел в виду? Что же такое он совершил, чтобы заставить французов ценить его как одного из своих агентов даже больше, чем раньше?

Саймон залпом опрокинул в себя оставшийся в бокале коньяк. Потом невидящим взором уставился на темный камин. Никогда еще выражение его лица не было таким потерянным.

Чувствуя, как глаза наполняются слезами, Амелия подошла к Саймону и обняла его.

— Если ты не можешь выйти из игры, тогда мы как-нибудь справимся с этим вместе.

Саймон задрожал.

— Мне так жаль, Амелия, — в отчаянии бросил он.

— Тсс, тихо, — успокоила она его. — Тебе не о чем жалеть. Люсиль — дома, мальчики — в безопасности. Мы обязательно придумаем, как поставить точку в этой истории, Саймон, хотя, возможно, и не сегодня.

С его уст слетел безрадостный смешок, и теперь уже Саймон крепко привлек Амелию к себе.

— Не думаю, что я когда-либо признавался, как сильно я тебя люблю, — тихо произнес он.

Амелия застыла на месте. Он никогда прежде не объяснялся ей в любви.

Саймон криво улыбнулся и поцеловал Амелию.

— Без тебя я сошел бы с ума, — сказал он. И снова прильнул к ее губам.

Саймон сидел за столом в своем кабинете, сосредоточенно глядя на короткое послание, которое получил за завтраком. Уорлок был уже на пути сюда, он желал поговорить с ним о деле, не терпящем отлагательств.

Казалось, Саймон просто не вынесет напряжения, сковавшего его изнутри. Уорлок знал, что он натворил вчера, конечно же знал — о любом событии в Лондоне, так или иначе затрагивающем военные усилия британцев, тут же становилось известно руководителю шпионской сети. Иначе с какой стати Уорлоку наносить визит на следующий же день после похищения и возвращения Люсиль — на следующий же день после того, как Саймон подверг риску успех британских военных действий?

Виски Саймона пульсировали. Он провел еще одну бессонную ночь. После страстных любовных игр с Амелией он сжимал ее в объятиях, пока она не заснула. Затем отправился проведать спящих мальчиков, а потом и Люсиль. Глядя на дочь Саутленда, он вдруг осознал, сколь важным стало для него ее благополучие.

Позже он долго блуждал по дому, пока, наконец, не отправился в кабинет, где и просидел до рассвета, читая газетные статьи о войне. Новости ошеломили его. Теперь генерал Кобург и герцог Йоркский, который командовал британским контингентом союзнических войск, решили перейти к оборонительным действиям. Да можно ли вообще было выиграть эту войну? Одна сторона захватывала гарнизон или город, а потом другая тут же его отбивала. К настоящему времени союзники одержали серию побед, за которыми последовали поражения. И все-таки трудно было поверить, что союзники так быстро перейдут к обороне.

— Здравствуйте, Саймон.

Он вскочил, не услышав, как Уорлок зашел в открытую дверь.

— С чего это вы так удивились, Саймон? Я ведь послал записку, — с нарочитой медлительностью, растягивая слова, произнес Уорлок.

— Закройте дверь, — отрывисто бросил Саймон. — А что случилось с моим дворецким?

Улыбнувшись, Себастьян повиновался приказу.

— Я сказал ему, что и сам прекрасно найду дорогу, — я действовал довольно настойчиво. Не стоит быть с ним слишком строгим. Он — хороший парень.

— Что вам угодно? — сердито поинтересовался Саймон.

Брови Уорлока удивленно взлетели вверх.

— А почему вы в таком мрачном расположении духа? Вам ведь вернули ребенка.

С губ Саймона слетел невеселый смешок.

— Как я понимаю, ваши шпионы действуют и в моем доме?

И в самом деле, как еще Уорлок мог узнать о похищении и возвращении Люсиль?

— Я подумывал об этом, — спокойно заметил Уорлок, небрежно развалившись в кресле перед столом Саймона. — Если честно, я просил Амелию последить за вами, но она так любит вас, что категорически отказалась.

Задыхаясь от негодования, Саймон прохрипел:

— Не впутывайте ее в эту проклятую войну!

— И как, черт возьми, вы собираетесь устроить это, когда она — здесь, в вашем доме? Ко мне обратился Лукас. Похищение ребенка очень встревожило его. Он просил моей помощи. Вот тот пример истинной преданности, которую я склонен поощрять, — сощурившись, изрек Уорлок.

Покрывшись испариной, Саймон уселся за стол.

— Вам наплевать на моих детей — и на чьих-либо других детей тоже. У меня не было ни малейшего желания обсуждать эту проблему с вами.

— Ума не приложу, почему все вокруг считают меня бессердечным. Я действительно забочусь о невинных душах. Вот почему вообще участвую в этой проклятой войне! — Глаза Уорлока ярко вспыхнули в это редкое для него мгновение истинной страсти. — И вам тоже следовало бы прийти ко мне. Я сразу же догадался, кто похитил Люсиль, и быстро убедился в том, что не ошибся. Но вы, разумеется, предпочли взять дело в свои руки. Между прочим, Дюк бежал из страны.

Саймон посмотрел Уорлоку в глаза:

— Я должен был пожертвовать им.

— Это очень трогательно, Саймон. Когда вы узнали правду о Дюке?

— Вскоре после моего возвращения в Лондон.

— Ну конечно. Вам нужен был туз в рукаве. В любом случае я очень рад, что ребенок дома — цел и невредим.

Как ни странно, в этом Саймон ему верил. Но легче от этого ему не становилось.

— И что вы теперь будете делать?

— С вами? — улыбнулся Себастьян. — Саймон, после каждого падения наступает взлет. Феникс может до бесконечности восставать из пепла. И этот пепел — вещь очень, очень интригующая.

Саймон не без трепета скрестил руки на груди. Значит, Уорлок не обвинял его в государственной измене? Облизнув пересохшие губы, он произнес: