Моя единственная

Последовавший за этим поцелуй был таким долгим, страстным и горячим, что он едва восстановил дыхание, чтобы добавить:

— Я люблю свою маленькую женушку, хочу, чтобы она была смелой и страстной и не скрывала своих чувств.

Несмотря на то что вода в ванне успела остыть, Микаэле стало жарко. Мысль, которая пришла ей в голову, обескураживала и пугала.

— Я не смогла удовлетворить тебя? — пролепетала она чуть слышно.

Хью даже в лице изменился.

— Ты не удовлетворила меня? О нет. Меня мучила мысль, что это ты недовольна мной. Скажи честно, это так?

— Нет! Нет, что ты! — воскликнула она, непроизвольно поднимаясь в ванне. — Я никогда так не думала. Никогда! Ты всегда был так великолепен, так мягок и добр ко мне.

Хью несколько секунд смотрел на нее молча. В глазах его было столько любви и страсти, что у Микаэлы сжалось сердце.

— Но в данный момент я совсем не мягок, любовь моя, — прошептал он, беря мокрую, трепещущую жену на руки. — У меня осталось одно желание, одна мысль — я хочу тебя!

— И.., я.., я тоже тебя хочу, — пролепетала она, ужасаясь собственной смелости.

— Это правда, дорогая? Ты не придумываешь? — Микаэла кивнула, и Хью горячо поцеловал ее. — В таком случае, — пообещал он хрипловатым голосом, — я постараюсь сделать все, чтобы убедиться в этом окончательно.

Не видя ничего вокруг, он понес драгоценную ношу в свою спальню. Именно здесь, на своей постели, этим жарким днем он должен показать Микаэле, как ошибалась ее тетушка Мари.

Хью опустил жену на белоснежную простыню, откинул полог кровати и, чуть наклонив голову, любовался ее освещенным солнцем телом.

— Как же тебе могло прийти в голову, что мне может быть неприятно взирать на такую красоту, такое очарование? Трепет твоего тела, твои прикосновения так желанны мне. — Губы Хью прикоснулись к ее груди, язык пощекотал набухший сосок. — Ты такая сладкая здесь… — Голова его опустилась чуть ниже, и он поцеловал ее теплый живот. — И здесь…

Поцелуи были короткие, почти небрежные, но такие несказанно приятные. Внутри Микаэлы что-то дрогнуло, пальцы сами осторожно расправили его густые черные волосы.

— Да, так… — прошептал он. — Трогай меня… Дотрагивайся до любых мест. Если тебе этого хочется так, как хочется мне.

Микаэла последовала его совету, сначала робко, но с каждой секундой все смелее и увереннее. Чтобы не спугнуть этот порыв, Хью заставил себя лежать смирно, наслаждаясь ее ласками. Но страсть в груди его разгоралась с каждой секундой сильнее. Сдерживать себя было все труднее. А может, и не стоит? Может, забыть обо всем и просто упиваться ласками любимой жены, отдав свое тело в ее распоряжение? Легкие руки Микаэлы нежно прикоснулись к его соскам, защекотали спину и напрягшиеся ягодицы. Из его груди вырвался удовлетворенный стон. А пальцы ее, опустившись ниже, уже дотронулись до его напрягшейся плоти, и Хью на миг показалось, что он умирает от страстного возбуждения. Прерывисто дыша, он схватил ее руки и поднес к губам.

— Достаточно, сладкая моя, я не могу… — пробормотал он, целуя ее ладони и запястья. Серые глаза его буквально светились счастьем и вожделением. — Теперь моя очередь.

Уже разгоряченный ласками жены, целуя ее, он чувствовал, что буквально закипает. Голова кружилась, перед глазами расплывались разноцветные круги. Губы его, горячие, влажные, были везде, и тысячи коротких поцелуев слились в один. Хью целовал все ее ликующее тело. Хрипловатые и неразборчивые, но такие нежные слова, слетающие с его уст, проникали в самое сердце, воспламеняя его, делая сладострастное желание до боли властным и сильным. В голове пронеслась мысль, что это, наверное, и называется соблазном, против которого невозможно устоять. Возбуждают и зовут не только его прикосновения, но и слова, взгляды, даже мысли. И на зов этот откликается в ней все без остатка.

Голова Хью была уже у самого низа ее живота, руки осторожно раздвинули бедра, губы жадно прильнули к треугольнику волос, шелковый горячий язык проник внутрь ее. Как он мечтал об этой минуте! Микаэле казалось, что все ее тело вспыхнуло и растворилось в чем-то неописуемо сладостном и приятном. Руки сами судорожно обхватили его голову, стараясь прижать ее еще ближе. В глубине сознания мелькнуло, что муж делает что-то недопустимо безнравственное. Но мысль эта тут же сгорела в пламени страсти. Микаэла сейчас не могла бы остановить Хью. И не хотела…

Пряный, возбуждающий запах Микаэлы полностью заполнил его ноздри, язык чувствовал ее ни с чем не сравнимый вкус, пальцы ощущали ее живую волнующуюся плоть. Он продолжал с наслаждением ласкать ее. Услышав протяжный стон, он алчно улыбнулся и посильнее сжал ее начавшие непроизвольно вздрагивать бедра.

Микаэла как в полусне воспринимала все, что делает он и что происходит с ней. Никогда еще не испытывала она таких невыразимо сладостных ощущений, поглотивших ее целиком. Тело, начавшее вдруг жить своей собственной жизнью, конвульсивно подрагивало в каком-то сладострастном танце. Ее бросало то в жар, то в холод, ее пугали и опьяняли эти ощущения. Нервы свернулись в почти ощутимые клубочки, ожидая его прикосновений и мгновенно отвечая па них. Она обнаружила в себе нечто новое, совершенно неведомое ей до сих пор. Хотелось кричать, плакать и смеяться одновременно. Ошеломленная, она прижала к губам сжатый кулачок.

Хью понял, что творится с женой, по ее приглушенному вскрику. Счастливо улыбнувшись, он поцеловал ее в черный треугольничек еще раз и заставил себя остановиться.

— Я хочу слышать тебя, любимая, — произнес он, осторожно убирая ее руку ото рта. — Я хочу знать, что тебе приятно со мной. Мне это необходимо. — Горящий взгляд заскользил по се освещенной солнечными лучами фигуре. — Я люблю в тебе все. Твое прекрасное тело — величайшее наслаждение для меня. Никогда не стесняйся того, чем наградила тебя природа. — Хью поцеловал мягкие губы Микаэлы. — Запомни, мне нужны твои ласки, твои прикосновения, — прошептал он. — Я хочу вновь и вновь сходить с ума от твоей близости. — Он аккуратно поправил ее растрепавшиеся волосы и заглянул в бездонные черные глаза. — Впрочем, — слегка усмехнулся он, — если тебя более устраивает то, что предложила тетушка Мари…

Почти не в силах пошевелиться от переполнявших ее чувств, Микаэла нежно пощекотала пальцами щеку мужа.

— Сдается мне, — тихо произнесла она, — что тетушка Мари вовсе не знала того, о чем говорила.

— Вот и отлично! — пробормотал Хью, раздвигая ноги жены и страстно целуя ее в губы.

Руки Микаэлы обвили его шею, тело с готовностью рванулось навстречу его телу. Душу Хью заполнила ликующая радость. Жена любит его и вожделеет как мужчину! Она хочет его не меньше, чем он ее!

Глава 22

Конечно, в жизни Микаэлы и Хью и раньше были приятные моменты. Но понимание настоящего счастья пришло только в этот день. Микаэла впервые до конца ощутила, какое наслаждение может дать женщине в постели любящий, опытный и сильный муж. Ну а Хью обрел наконец ту женщину, о которой мечтал, которая была с ним лишь один раз, в день его ранения.

День уже переходил в вечер, когда они поднялись с кровати и направились в гардеробную, где стояла заново наполненная ванна. Поняв, что Хью не намерен оставлять ее и на время водных процедур, Микаэла попыталась было возражать, не особенно, впрочем, настойчиво. Вскоре она убедилась, сколько удовольствия и радости может доставить обычная ванна, принятая вместе с мужем. Правда, времени это заняло гораздо больше, чем без него. В конце концов они вспомнили о гостях и, одевшись, спустились вниз.

Франсуа и Алена нигде не было видно, зато Лизетт, Жана и Джона удалось обнаружить довольно быстро. Они наслаждались прохладой в тени дома. С гордостью хозяйки Микаэла отметила, что все трое восседают в креслах-качалках, поблескивающих свежей зеленой краской. Кресла эти, оставшиеся от прежних хозяев, ей сразу понравились, и она первым делом приказала отремонтировать и заново покрасить их. Судя по выражениям лиц гостей, они разговаривали о чем-то серьезном. Однако при виде хозяев все трое начали улыбаться и оживленно обсуждать предстоящую свадебную церемонию. Хью подозрительно оглядел вмиг повеселевшую при его приближении компанию. Было очень похоже, что здесь обсуждали нечто тайное, не предназначенное для его ушей. Но долго задумываться над этой странностью было некогда. Приближалось время ужина. Он явно пренебрег обязанностями хозяина, забыв обо всем в объятиях жены. Стало немного стыдно, и Хью, стараясь исправиться, целиком посвятил себя развлечению гостей. Впрочем, мечтал он при этом только о том моменте, когда сможет пожелать всем спокойной ночи и уйти с Микаэлой в спальню. За столом он не сводил с нее поблескивающих от нетерпения серых глаз. Взгляды, брошенные в ответ Микаэлой, были не менее красноречивы. В черных глазах читались такие страстные обещания, что у Хью перехватывало дыхание. Можно было не сомневаться, что их сегодня ожидает чудесная ночь!