Любовная капитуляция

— Не могу, не могу, Кэтрин. И если уж речь зашла о любовнице, то я тут совершенно чист перед тобой. Просто, — он помялся, — просто мне хотелось подразнить тебя в отместку…

— …За то, что я не хотела брака без любви?

— Нет, за Эндрю Крейтона, — признался Донован, опустив глаза.

На лице Кэтрин отразилась крайняя степень недоумения.

— Ты думал, что я… что Эндрю — мой любовник? Ты ничего не знал про него и Энн? Ты ревновал, так, милорд?

Она отвернулась, чтобы муж не заметил ее радостной и восторженной улыбки.

— Да, ревновал. Ревновал, черт возьми! Любил тебя, и ни за что не хотел этого признавать. Я когда-то обжегся на молоке и с тех пор только и делал, что дул на воду. Но больше не могу этого скрывать: я тебя люблю. Я наделал кучу глупостей, я чуть не потерял тебя. Но сейчас я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой, потому что я без тебя не могу… Давай начнем все сначала. Я больше всего на свете боюсь тебя потерять и буду воевать за тебя, покуда жив.

Кэтрин повернулась к нему лицом: ему никогда не доводилось видеть в ее лучистых глазах столько тепла и любви…

— Бьюсь об заклад, у тебя голова забита глупостями и оскорблениями, которые я успела наговорить. Сможешь ли ты их забыть?..

— Да, я уже забыл их, — сказал Донован, судорожно вздохнув. — За те часы, пока тебя искали, я осознал, что жить без тебя не смогу. Это были бесконечно длинные и ужасные часы, Кэтрин, и я проклял свое упрямство и гордыню, из-за которых ты могла погибнуть. Я готовил слова, которые хотел сказать тебе при встрече, но все они вылетели у меня из головы; однако знай: я люблю тебя, Кэтрин, и хочу, чтобы ты вернулась домой!

Доновану показалось, что сердце его готово выскочить из груди. Что, если она откажется и покинет его навсегда? Конечно, вернуть ее силой не составило бы труда… но каков был бы результат? Любовь, превратившаяся в прах? Нет, Кэтрин должна полюбить его, она должна сама, по своей воле, в результате своего выбора остаться с ним. Он не может больше принуждать ее к чему бы то ни было.

— Кэтрин?.. — все что он смог выговорить сейчас.

— До чего же бестолковое признание, негодяй ты этакий.

Кэтрин улыбнулась, хотя на глазах ее еще сверкали слезы. Со стоном блаженства Донован стиснул ее в объятиях и поцеловал, страстно и жадно, впервые за все время чувствуя, как ему отвечают тем же.

Не дождавшись Кэтрин и Донована, Эндрю и Энн присоединились к трапезе короля.

Яков с живым интересом выслушал рассказ о похождениях сэра Эндрю Крейтона. Любовь, существовавшая между Энн и Эндрю, была настолько очевидна, что тут же, не сходя с места, он даровал прощение английскому агенту и благословил его на брак с леди Мак-Леод.

— Только не приписывайте эту милость своим достоинствам, — погрозил он пальцем Эндрю. — Я мог бы, не раздумывая, повесить вас как шпиона, но питаю слишком глубокое уважение к вашей избраннице, чтобы отказать ей в ее единственной просьбе.

— Благодарю вас, ваша милость.

Энн и король на мгновение обменялись взглядами. Оба они вспомнили про Мэгги.

— Мне сообщили, — внезапно сказал король, — что к вам пришла весточка от брата.

— Да, милорд, — радостно улыбнулась Энн. — Я узнала, что, пока мы находились здесь, пришло письмо от Эрика.

— С ним все в порядке?

— Да, милорд. Он удачно устроился на чужбине. Конечно, нет ничего на свете прекраснее холмов Шотландии, но Эрик утешает себя мыслью, что настанет день, когда он увидит их вновь.

Яков спрятал улыбку, и в глазах у него засверкало веселье.

— Вас заинтересовали наши предложения, милорд? — спросил Эндрю. — Англия стремится к прочному миру!

— Да, — после короткой паузы ответил Яков. — Да, это очень важно. После того, как мне стали известны имена изменников и врагов — моих и Шотландии, я очень заинтересовался вашими предложениями. Как только изменники будут повешены, мы с вами вернемся к этому вопросу.

Эндрю с уважением почувствовал, что расположение Якова — не мимолетная любезность, и он будет надежным и могучим союзником Англии.

Гул пронесся по залу: в дверях появились Кэтрин и Донован: смущенные, раскрасневшиеся, счастливые. Ужин перешел в празднество, вино лилось рекой, и только Кэтрин и Донован сидели в сторонке: у них был свой праздник.

Проснувшаяся любовь казалась Доновану чудом. Он понял вдруг, что никогда по-настоящему не владел Кэтрин… Но теперь все будет иначе. Выскользнув с пира, они пробрались в свою комнату и забрались в кровать. Так они лежали, прижавшись друг к другу; первой заговорила Кэтрин:

— Хочу выразить свое сожаление, милорд…

Донован повернулся к ней, еще крепче прижимая к себе.

— О чем же ты сожалеешь?

— О своих словах насчет наших… вернее, твоих детей.

— Неужели ты думаешь, что я хоть на минуту мог воспринять их всерьез? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты можешь изменить супружескому долгу!

— И ты не верил, даже подозревая, что я и Эндрю…

— В самые черные минуты я не переставал любить тебя, хотя и не признавался в этом даже себе!

— А ты знаешь, я в тебя влюбилась с первой же встречи!..

— Боже, какими самоупоенными и слепыми гордецами мы были! Какое счастье, Кэтрин, что я вовремя прозрел, — до того, как произошло непоправимое и ты не бросила меня. Кстати, — Донован улыбнулся жене лукавой улыбкой, — может быть, еще не поздно поправить дело насчет моих… пардон, наших детей.

— Вы глядите в самую точку, милорд!

Кэтрин повернула к мужу голову, так что их губы слились.

― Я люблю тебя, — прошептал он, отрываясь на мгновение, и снова их губы встретились, скрепляя их обоюдную и полную капитуляцию друг перед другом.