Милая пленница

— Где тебя носило? — прорычал герцог, когда девушка, прихрамывая, подбежала ближе. Но она, все еще охваченная паническим страхом, лишь бросилась к нему и вцепилась в отвороты его сюртука.

— В чем дело, Александра? — Хоук, сам того не сознавая, обнял ее за талию и прижал к груди. И, нахмурившись, посмотрел наверх, на склон, с которого она спустилась.

— Т-там мужчина… — выдохнула девушка. — Наверное, это Т-телфорд… Там Раджа… Прошу вас!..

— Наверху?.. — Лицо герцога мгновенно потемнело. Оттолкнув Александру, он бросился бежать вверх по склону и вскоре исчез в тисовой роще.

Прошло несколько долгих минут. В темной роще не заметно было никакого движения. Наконец на вершине холма появилась фигура Хоука. Герцог вернулся к карете, но Александра ничего не смогла прочесть на его лице. Следом за Хоуком примчался Раджа, с победоносно задранным пушистым хвостом.

— Там никого нет, — ровным голосом сказал Хоук, и Александре стало ясно, что он ей не поверил. Но тут он вдруг взял фонарь и поднес его к лицу Александры. — Что у тебя на щеке?

— Щеке? — деревянным тоном повторила она.

— Да, черт побери! У тебя на лице кровь!

— Кровь?.. — Она подняла руку и коснулась следа, оставленного ножом Телфорда. И тут же сморщилась от боли. — Да… у него был нож.

Хоук внезапно выронил фонарь, и его лицо превратилось в ледяную маску. За его спиной Александра увидела встревоженного Джефферса, загонявшего в карету мальчишек.

— Так, — прошептал Хоук, — значит, игра еще не закончена.

В гостинице «Георгий и дракон» Энтони Морлэнд со вздохом отвернулся от своей подружки, не желая больше созерцать ее зрелую красоту. И сморщился, когда пышнокудрая красавица начала похрапывать. Он вытянулся, закинул руки за голову и ушел в свои мысли.

«Бог мой, — думал он, — как изменился Хоуксворт!» В нем появилась теплота, легкость — ничего подобного прежде Морлэнд не замечал, даже когда герцог отчаянно напивался во время испанской кампании. «Жаль, что у него так плохо сложились семейные дела». До Тони дошли лишь обрывки слухов, потому что ко времени его возвращения в Лондон шум уже почти затих. Но все-таки во многих домах еще не забыли о скандале, и Тони узнал достаточно, чтобы испытать острое сочувствие к другу.

Он прищурил голубые глаза, уставясь в потолок. Да, они с Хоуком пережили вместе тяжелые дни. Их солдаты умирали от холода и голода так же часто, как от вражеской картечи. «Да, это было невеселое время», — мрачно думал Тони.

Поначалу ему казалось, что в душе Черного Герцога, холодного и надменного, страшные события не оставили следа. Морлэнд вспомнил, как они случайно встретились в Лондоне и каким замкнутым и отстраненным был тогда Хоуксворт. Черт бы его побрал, он же посмотрел сквозь Морлэнда, словно видел его впервые в жизни! Тони был возмущен. Что ж, он не из тех, кому нужно повторять дважды, и больше не искал общества Хоука. Но теперь, увидя его вновь, граф решил, что Хоуксворт буквально стал другим человеком.

И лорд Морлэнд одобрительно улыбнулся, припомнив женщину, которая, спотыкаясь, бежала вниз по склону холма. Это не была герцогиня, Тони понял это сразу, хотя ее сходство с женой Хоука было поистине удивительным. Нет, эта женщина была совсем другой — мягкой, горячей… готовой в любой момент вспыхнуть пламенем страсти.

«Черт побери, счастливчик этот Хоук! Впрочем, ему всегда везло с женщинами. Может быть, их притягивало к нему его задумчивое безразличие? Он никогда не позволял им пробиться сквозь его защитные стены», — с некоторым цинизмом подумал Тони.

Он нахмурился, гадая, как далеко зашли отношения Хоука с рыжеволосой красавицей. В Хоуке чувствовалось какое-то напряжение, заставлявшее предположить, что до счастливого равновесия еще далеко.

В это мгновение подруга Морлэнда всхрапнула особенно громко и повернулась к нему лицом. Ее рука сонно потянулась к Тони и погладила его бедро. Женщина выгнула спину и прижалась к графу. Она произнесла «Джеймс»! Граф гневно уставился на нее. Этот проклятый купец! Так она, похоже, намерена вести двойную игру?..

Морлэнд тут же решил, что прелестная Дафни стала чересчур скучна. Да, пора ему отряхнуть со своих стоп деревенскую пыль и поискать что-нибудь веселенькое в столице.

Крайне осторожно Тони спустил ноги с кровати, быстро оделся и покинул гостиницу. Он лишь пожалел, что не сможет увидеть выражения лица Дафни, когда та проснется и обнаружит, что голубок улетел.

Глава 30

Александру продолжала мучить тошнота. Тот вечер на ярмарке, казалось, истощил все ее силы, и даже сон не приносил облегчения, — по ночам ей снилось ужасное лицо с блестящими бесцветными глазами.

Стараясь избавиться от мрачных воспоминаний, Александра почти целые дни проводила с Робби. Он с жадностью слушал ее рассказы об Индии и о героических людях, строящих новую жизнь в далеком краю.

Но все же Александре приходилось осторожничать и быть с мальчиком лишь в те часы, когда Хоук, насколько она знала, бывал занят своими делами. А остальное время она сидела в тихой верхней гостиной, пытаясь читать.

Но это совсем не значило, что она избегала встреч с герцогом; скорее, она их просто не искала. Да он почти и не бывал дома, так как начал принимать кое-какие из приглашений. Днем он посещал спортивный зал, где занимался боксом. Иногда отправлялся к кому-нибудь на обед или же уезжал поиграть в карты. По крайней мере так он объяснял свое отсутствие сыну.

Александра подозревала, что у него есть и более интимные дела. С ней Хоук разговаривал коротко и отстраненно. А она мгновенно ощущала его присутствие, даже если не слышала его шагов. И ждала, напряженная и готовая взорваться, того страшного момента, когда он потребует платы…

Но им поневоле приходилось встречаться, и тогда в комнате мгновенно накалялся воздух. Даже Робби замечал это. «Скоро», — угрожали стальные глаза Хоука. «Только мое тело, и ничего больше», — предостерегали мрачные глаза Александры.

Их враждебность разгоралась и усиливалась, как муссон, и все росла, росла…

В тот вечер, когда герцог решил вместе с Александрой отправиться в Воксхолл, было не по сезону прохладно. Александра, несмотря ни на что, предвкушала предстоящее удовольствие, так как много слышала об этом знаменитом месте, где знать и низкорожденные, богатые и бедные вместе проводили ночи в веселье.

Она надела бархатное платье цвета темного нефрита, перехваченное в талии розовым кушаком, отделанным белым шелком. Поверх платья, учитывая прохладу, она накинула шелковую пелерину цвета старого бургундского, свободно спадавшую на руки. Ее пылающие локоны были собраны сзади в узел, из которого падали на шею небрежные завитки. И последним штрихом стала бархатная лента на лбу, с которой свисала фальшивая жемчужина.

Конечно, ее наряд ничем не напоминал платье гувернантки, но Александра не стала задерживаться на этой мысли. Этим вечером она намеревалась веселиться, не обращая внимания на надутого герцога.

Когда Александра спускалась по полукруглой лестнице в холл, Хоук стоял внизу, разговаривая с каким-то своим гостем. Он повернул голову, и его глаза потемнели. «Боже, как она прекрасна», — подумал герцог. При виде ее роскошной груди, выступавшей из низкого выреза платья, его пронзило острое желание. Он непроизвольно стиснул руки в лайковых перчатках. «И она совсем не похожа на гувернантку, — подумал он с внезапным раздражением. — К тому же где она раздобыла эту чертову жемчужину, что красуется на ее лбу?..»

Александра, сверкая аквамариновыми глазами, пересекла холл и остановилась, ожидая, когда хмурый Хоук представит ей своего знакомого.

Но герцог лишь вздернул брови и уставился на ленту, украшенную жемчужиной.

— Похоже, это еще один странный индийский обычай, мисс Мэйфилд?

Она звонко и легко рассмеялась:

— Да, не стану утверждать, что это моя собственная идея, ваша светлость. Такие ленты вошли в моду месяцев за шесть до того, как я уехала из Мадраса.