Каштановый омут

Под спудом страха в душе Джиллиан забрезжила новая маленькая надежда. В Англии правит король Джон. Отец Джиллиан был вассалом короля Джона. Может быть, ей каким-то образом удастся бежать от Осберта и Саэра и сдаться на милость короля. Надежда была невелика. Джиллиан знала: она мало что может предложить английскому королю. Земли ее находились во Франции, и у короля Джона не было возможности получить от них какую-либо выгоду, но все-таки… Находя утешение в длинном ноже, который был привязан к ее бедру под платьем, и в плену призрачных надежд, Джиллиан испытывала от путешествия почти удовольствие.

Путь был долгим и трудным. Первые несколько дней Джиллиан едва не теряла сознание от усталости, когда спрыгивала с седла каждый вечер. Естественно, она не жаловалась и никогда не просила остановиться и передохнуть. Наемники, не знавшие ее истории и недостаточно проницательные, чтобы распознать за словами Осберта о том, какая счастливая судьба ждет эту девицу, злой насмешки, были потрясены выносливостью леди. Дни проходили, и симпатия воинов к ней продолжала расти. Во-первых, они распознали ее острое отвращение к Осберту и были солидарны с ней. Во-вторых, они почувствовали на себе ее заботу.

Обе стороны, конечно, знали свое положение. Джиллиан была «леди», не чета им, но она понимала и уважала то, что они делали. Довольно часто, когда Осберт отъезжал дальше с двумя своими ближайшими компаньонами, Пьером и Жаном, в поисках какой-нибудь крепостной девушки, чтобы позабавиться с ней, у Джиллиан появлялась возможность общаться с воинами. Сначала ей просто хотелось разузнать что-нибудь об Англии, и она действительно услышала много интересного о ситуации там, но одновременно она узнавала и этих людей, и они узнавали ее ближе.

Единственное, о чем Джиллиан не спрашивала наемников, и те тоже об этом не упоминали, поскольку, естественно, и сами не знали, была причина, по которой Саэр приказал ей выехать в Англию. Узнала она об этом лишь семнадцатого сентября, в день их прибытия, когда Осберт представил ее пред очи Саэра.

– Боже мой, – хихикнул старик, впрочем, с довольно злобной интонацией, – лорд Тарринг не сможет пожаловаться на то, какую жену мы ему выбрали. Я уже совсем забыл, как ты прекрасна, Джиллиан. – Затем он пристально взглянул на сына. – Ты ведь не обижал ее? Если она не девственница…

– Я ни при чем, – огрызнулся Осберт, пятясь. – Можешь спросить людей. Я не прикасался к ней, даже чтобы помочь подняться в седло или слезть. Я не приближался к ней.

Саэр презрительно посмотрел на своего малодушного сына и неодобрительно фыркнул. Как бы то ни было, но и трусы имеют свою ценность. Он не смог бы осуществить то, что планировал, со своевольным старшим сыном. Саэр снова обернулся к Джиллиан и прищурился.

– Тебя привезли сюда как невесту хозяина этих владений, – рявкнул он. – Возражать бесполезно – твой господин во Франции, за много миль отсюда, за морем. Он не приедет в Англию выслушивать твои жалобы.

– Да, милорд, – прошептала Джиллиан, думая о ноже, который, казалось, уже сросся с ней, стал ее частью.

– Я рад, что ты такая разумная, – заметил Саэр, но в голосе его особой радости не слышалось. Казалось, он даже расстроен тем, что она не протестует, и он не может прибить ее за непослушание. Саэра не покидало дурное настроение с тех пор, как ему удалось ускользнуть из клещей Адама, в которых тот едва не раздавил его. Затем злоба его поутихла, и он по-волчьи оскалился. – Твой муж, возможно, не придется тебе полностью по вкусу, поскольку он слегка поврежден умом и телом, но он не будет обижать тебя и вполне способен исполнять супружеские обязанности.

Джиллиан молчала. Ей нечего было ответить на это, и Саэр, очевидно, не ждал ответа, но улыбнулся выражению ее лица.

– В силу нездорового состояния мужа, – продолжал он оживленно со злорадной улыбкой, – его землями будет править его любимая жена. Однако в настоящее время в Англии идет война между принцем Людовиком и королем Джоном. Поскольку женщине не пристало управлять в военное время, я буду нести эту тяжелую ношу за тебя. Ты понимаешь?

– Да, милорд, – повторила Джиллиан окрепшим голосом.

Семя надежды, которое посеяла в ней поездка в Англию, разрасталось новыми корнями. Если идет война, Саэру придется покидать замок. Может быть, думала Джиллиан, у нее появится, что предложить королю Джону. Может быть, ей удастся послать ему письмо и как-то отдать ему свой замок, если, конечно, ей удастся выжить рядом с чудовищем, за которого Саэр собирался выдать ее.

– Идем, – сказал Саэр, – я представлю тебя твоему нареченному.

Джиллиан резко отвернулась, но Саэр крепко схватил ее за руку, потащил через зал и втолкнул в переднюю, где перед ней предстала запертая дверь, верхняя часть которой была спилена и заменена решеткой. Когда тени вошедших перекрыли свет, из внутренней комнаты послышалось хнычущее сопение. Саэр подтолкнул Джиллиан вперед, к самой решетке. Она оцепенела от ужаса, ожидая, что руки сумасшедшего вот-вот вцепятся в нее, но ничего не случилось, а когда ее глаза привыкли к полумраку кельи, она увидела то, что осталось от Гилберта де Невилля из Тарринга. Сердце Джиллиан забилось, и она закрыла лицо ладонями.

Неправильно поняв этот жест, который был вызван скорее приступом жалости, чем страхом, Саэр рассмеялся.

– Полагаю, ты ждешь не дождешься мгновения, когда сможешь соединиться с таким супругом. Ладно, ладно, никакой задержки не будет. Вызовы для вассалов и кастелянов Невилля и приглашения для соседей готовы. Они могут уже завтра выехать. Десятого октября твоя радость будет полной.

Он сделал паузу, ожидая, что Джиллиан взмолится, уговаривая его избавить ее от такой судьбы, но она молчала, по-прежнему закрыв лицо руками и прижимаясь к двери. Он развернул ее и сильно ударил по лицу.

– Не думай, что сумеешь заартачиться в последнюю минуту! – заорал он.

– Нет, – прошептала Джиллиан, упрямо глядя в пол, – я сделаю так, как вы велели, милорд.

Джиллиан повезло, что Саэр был не слишком проницательным человеком и не услышал нотки удовлетворения в ее покорных словах. Проникшись состраданием к этому несчастному, съежившемуся, хнычущему созданию, которое когда-то было человеком, она поняла, что здесь может начаться ее путь к свободе. Бедолага в клетке вряд ли сможет встать у нее на дороге. Может быть, она даже сумеет сделать что-нибудь и для него. Рано или поздно Саэр уедет, хотя бы на несколько дней, и тогда…

– И не думай, что, если ты становишься знатной леди, то можешь также стать бездельницей! – рявкнул Саэр, нарушая ход ее мыслей. – Надеюсь, ты сделаешь все, чтобы как следует подготовиться к приему гостей.

Джиллиан удивленно взглянула на Саэра, не веря своим ушам.

– Вы хотите сказать, что я должна руководить прислугой и следить за подготовкой к свадьбе? – спросила она с дрожью в голосе.

Если он позволит ей выезжать, она сбежит. Джиллиан, не моргнув глазом, стерпела очередную пощечину от Саэра, который заявил, что она должна управлять Таррингом так же, как его жена управляет его замком. «Бежать! Бежать!» – она повторяла это слово, поднимаясь в женские покои, когда Саэр отпустил ее. Здесь перед ней предстали около двадцати служанок, парализованных страхом. Из их разговоров Джиллиан поняла, насколько вольготно Саэр и Осберт обращались с ними, но не могла пообещать им никакого покровительства. Она сумела лишь слегка успокоить их, заняв привычной работой. Она не беспокоилась, что Саэр или Осберт начнут вмешиваться в ее отношения с прислугой. По своему опыту жизни в замке Саэра она знала, что ни он, ни его сыновья никогда ничем не выделяли женщин, которых использовали.

Когда после полудня Джиллиан спустилась вниз проверить меню завтрашнего обеда, она поняла, что скоро сбежать ей не удастся. Пока она не станет женой этого несчастного безумца, ей нечего предложить кому бы то ни было, чтобы просить взамен защиты. Но, странное дело, она не чувствовала подавленности при этом открытии. Ей нравился Тарринг. Он был больше французского замка Саэра, и здесь было гораздо легче избегать встречи с этим негодяем. Она испытывала удовлетворение от своего руководства прислугой и еще большее удовлетворение при мысли о том, что здесь нет никакой другой женщины, чьи распоряжения могли бы противоречить ее приказам.