Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

«Что? Вы же не ждете, что я дам Вам свой пиджак, не так ли?» Дразнил Шэнь Ляншэн, притягивая мужчину ближе. «Я бы не возражал, если б это была мадемуазель, но Вы? Нет, спасибо».

«Вау, господин Шэнь. Я и не заподозрил бы Вас в легкомыслии».

Цинь ответил на колкость, решив, что в этом нет ничего неудобного.

Цинь Цзин все еще жил в доме, оставленном ему родителями - отдельном блоке в конце хутуна. Они шли немного медленно. Идти было не далеко, но было слишком темно, чтобы видеть дорогу.

Шэнь Ляншэн обнимал мужчину, чувствуя его тепло. Хотя его плечи были костлявыми, это были плечи мужчины без слабой женской зависимости.

И все же, как-то, этот мужчина сумел вызвать в нем желание. Вначале он планировал еще как минимум несколько свиданий, прежде чем перейти к делу, но сейчас он решил, что не сможет ждать так долго. У него даже возникло желание пригвоздить мужчину к стене в тот же момент, сняв с него штаны, взять его в этом темном переулке и владеть им, пока тот не заплачет и не взмолится о пощаде.

«Что-то не так?» - спросил Цинь Цзин, почувствовав, как окрепла хватка Шэнь Ляншэна. Он присмотрелся, но ничего не увидел из-за окружающей мглы.

«Ничего. Просто наступил на что-то».

«О. Я вынесу фонарик для Вас».

«Все нормально».

Я отпущу его в этот раз, но только в этот раз.

Пока он нагло врал Цинь Цзину, он размышлял, как заставить его сдаться без боя в следующий раз.

Шэнь Ляншэн отпустил Цинь Цзина, когда они, наконец, добрались до ворот, и передал бумажный пакет, который держал в левой руке. «Я не уверен, нашли ли Вы время пообедать, поэтому принес Вам перекусить. Не забудьте подогреть».

«О». Не заметив пакет, Цинь Цзин колебался перед тем, как взять его.

«И Вы все еще не назвали мне свое имя».

«Хм?» Когда Цинь Цзин осознал, о чем он говорит, он отпарировал: «Не говорите мне, что еще не знаете его».

«Может и так, но это не считается, пока я не услышу его от Вас».

«Цинь Цзин. Цзин как в цзюй цзин син цзянь».

«Вы могли бы просто сказать цзин, как в гун цзин». Шэнь Ляншэн не знал бы, о каком высказывании идет речь, или какая история стоит за ним, если бы не разузнал раньше.

«Я думаю, Вам не повредило бы некоторое обучение, господин Шэнь», - съязвил Цинь Цзин перед тем, как спросить без особой необходимости: «Что насчет Вашего имени?»

«Лян как в лян шуй. Шэн как в чу шэн».

«Чаша холодной воды, рожденная не в то время. Какое благоприятное имя».

«Эй, осторожнее».

Двое недолго разговаривали у входа, пока не пришло время прощаться. Цинь Цзин открыл ворота, только увидев, как Шэнь Ляншэн исчез в темноте. Он толкнул калитку и закрыл ее за собой.

Это был только скрип ржавой калитки, и все же Цинь Цзин был уверен, что мог расслышать удаляющиеся шаги. Сначала он осознал, что забыл найти фонарик для него, а затем, что не сказал ехать осторожнее.

Он держал бумажный пакет у груди. Содержимое уже остыло, но груди было тепло.

Этот человек был всем хорош для него и обращался с ним как с равным. С этой мыслью его сердце ощутило прилив тепла. Уютное тепло успокоило его настолько, что он почувствовал себя лотосом, праздно плывущим в озере, медленно гонимым бризом.

Пока он качался на волнах, ему в голову внезапно пришла мысль.

Этот мужчина был так внимателен к нему, что это казалось неприличным.

Он поспешно отбросил ее, будто избегая чего-то. Поэтому вторая половина так и не пришла в этот мир.

Этот мужчина был так внимателен к нему, что это казалось неприличным, и он очевидно не возражал.

Примечания

Шисюн - суффикс, обозначающий старшинство, обычно используется людьми с общим учителем. Сянш́эн - жанр традиционного китайского комедийного представления с преобладанием разговорных форм. Как правило, построен на диалоге двух артистов, однако встречается также монолог или полилог. Сяншэн характеризуются обилием каламбуров и аллюзий и произносятся в быстром комедийном темпе.

Наньши - дословно Южный город, рынок. Коммерческий и развлекательный район города в те времена, преимущественно ориентированный на низший класс. Вплоть до 20-го века считался зоной беззакония, зажатой между Китайским правительством, Японской и Французской концессиями.

Жасминовый лунтуань - сорт чая, на севере традиционно используемый, чтобы показать гостеприимство.

Дилиту - сяншэн пьеса, написанная Лао Шэ, дословно - «географический образ».

Хутун: в городах старого Китая группы домов, расставленных по принципу сыхэюань, строились одна возле другой, образуя узкую улицу или аллею. Такие улочки или группы домов и называли хутунами.

«Цзюй цзин син цзянь» - идиома, состоящая из 4-х иероглифов, взятая из шестой книги Аналектов Конфуция. Грубый перевод: держать себя с уважением (добросовестно), исполнять с простотой (эффективностью).

«Гун цзин» - слово из двух иероглифов, означающее «почитать» или «уважать».

«Лян шуй» - прохладная вода, или вода комнатной температуры.

«Чу шэн» - быть рожденным.

«Чаша холодной воды, рожденная не в то время» - способ сказать, что человек родился с плохой удачей.

========== Глава 4 ==========

На этот раз Шэнь Ляншэн не заставил Цинь Цзина долго ждать - он и сам этого не хотел - и приехал в Шэн Гун для неформального обеда.

Когда они прибыли в уютную приватную комнату на втором этаже ресторана «Юйхуатай», на столе уже были четыре холодных блюда. Блюда выглядели просто, даже слишком, не празднично - действительно обычная еда.

«Какой Вы замечательный человек, господин Шэнь, беспокоитесь за мой кошелек», - прокомментировал Цинь Цзин, заняв место.

«Вы развлекли меня сяншэном в прошлый раз. Позвольте мне угостить Вас в этот».

«Я отказываюсь верить, что все это можно оплатить парой шуток и чаем».

«Хорошо, если Вы так хотите отплатить за это, - говорил Шэнь Ляншэн, наливая ему рюмку янхэ дацюй. - Выпейте».

«Ладно. Я был тем, кто не сдержал обещания в прошлый раз. По обычаю я должен бы выпить три рюмки, а Вы просите одну. Мне везет». Не сопротивляясь, Цинь Цзин осушил рюмку.

«Вы не отделаетесь так легко». Шэнь Ляншэн снова наполнил ее, добавляя: «Еще три».

«Да ладно, три рюмки или одна - велика ли разница?» - засмеялся Цинь Цзин. Рюмки были не большими, еще две ничего бы не изменили, поэтому он выпил все, как и сказал.

«Юйхуатай» предлагал исконную Хуайянскую кухню. Янхэ дацюй также был из Цзянсу и оставлял обманчиво бархатистое послевкусие. Цинь Цзин выпил три рюмки на пустой желудок и почувствовал силу алкоголя только после того, как он усвоился. Начиная с живота, тепло постепенно распространилось по телу. Голова его все еще была ясной, но лицо покраснело.

«Съешьте что-нибудь». Шэнь Ляншэн положил немного еды в тарелку Цинь Цзина, зная, что алкоголь вреден на пустой желудок. Даже если его конечной целью было напоить мужчину.

Оба ели, разговаривая, и Шэнь Ляншэну удалось влить еще несколько рюмок в Цинь Цзина. К тому времени, когда они покончили с тремя горячими блюдами, школьный учитель был уже навеселе.

Когда Шэнь Ляншэн наполнил рюмку снова, Цинь Цзин поспешил извиниться: «Я не могу. У меня завтра уроки и работы, которые нужно проверить».

«Вообще-то сегодня - мой день рождения». Шэнь Ляншэн ни капли не колебался. Прозрачная жидкость вскоре достигла края рюмки: «Сопроводите меня ценой Вашей жизни, только в этот раз, мистер Цинь».

«Эта пословица не для такого случая, - засмеялся Цинь Цзин. - К тому же, это, в самом деле, Ваш день рождения? Вы врете, не так ли?»

«Вы - учитель. Как я смею лгать Вам? Если кто и лжет, так это - Вы».

«Секундочку. Вам не следует обвинять меня без доказательств, господин Шэнь. Я хоть раз солгал Вам?»

Откровенно, Шэнь Ляншэн не придавал значения своим заявлениям, но начал обдумывать их тщательнее, услышав ответ Цинь Цзина. И вот к чему он пришел: «Еще нет. И я бы хотел, чтоб так оно и оставалось. Отныне Вам не позволяется лгать мне».