Похититель снов (Похитительница снов)

Найджел опустил глаза:

– А если жена не хочет меня? А если она только о том и мечтает, чтобы я поскорее уехал?

– Тогда ты поступишь как человек чести и уедешь. Ведь все равно ты уже решился на это.

Найджел мрачно взглянул на него. Если уехать, не спросив жену, он не будет знать наверное, что она ненавидит его, и гораздо легче перенесет разлуку с ней. Найджел снова оградит крепкими стенами свою душу. И спрячется от боли, которая после всего того, что он уже выстрадал, невыносима для него.

– Господи Боже, – промолвил Брюс, – да ты любишь ее, Найдж! Не думай, что я разучился читать по твоим глазам, хотя и не видел тебя десять лет. Ты любишь ее. Так ступай же к жене и верни ее!

– А ты останешься? Ты не исчезнешь еще на десять лет?

– Останусь! И попрошу дворецкого показать мне комнату для гостей. Бедняга – у него чуть глаза не вылезли из орбит, когда он увидел меня! Иди же. Я вполне способен позаботиться о себе, пока ты будешь отсутствовать час-два или четыре-пять. Твоя жена сказала, что будет у водоема. Вряд ли она сообщила бы об этом, если бы хотела поскорее от тебя отделаться, Найдж. Местечко-то, надеюсь, уединенное? – добавил Брюс улыбаясь.

– Это самый чудесный и романтический утолок на всем белом свете, клянусь жизнью! – ответил Найджел. – И Кассандра с этим согласна.

Он быстро вышел из комнаты, а брат, глядя ему вслед, улыбнулся еще шире.

Глава 25

Кассандра была там же, где он недавно делал ей предложение. Сидя на бревне у водоема, она неотрывно смотрела на ниспадающие струи водопада. Соломенная шляпка с широкими полями лежала у ее ног. Картина, достойная кисти живописца, в центре которой – она, Кассандра.

А ему здесь нет места.

Кассандра не слышала, как он подошел. Не повернула головы и не пошевелилась.

Это ее любимый уголок, место уединенных раздумий.

Найджел хотел вернуть ей одиночество, независимость, счастье. Если только она сможет быть счастлива.

Все вокруг, казалось, достигли того, к чему стремились. У Барр-Хэмптона, похоже, наконец-то открылись глаза, и он осознал, какое сокровище все это время было перед ним. Пейшенс завоевала свою любовь – Найджел невольно улыбнулся, вспомнив о ней. Робин и Пейшенс поженятся через месяц.

А сразу вслед за ними пойдут под венец Уилл Стаббс и маленькая посудомойка, вызволенная им из трактира, – худенькое, бледненькое, невзрачное создание, весь цвет и красота которого увяли за годы тяжелого труда и жестокого насилия. Но любовь поистине слепа и творит чудеса. Оба они так и сияют от счастья! Уилла распирало от гордости, когда он сегодня утром представил другу свою любезную. Девушка робко потупилась, но Уилл ободряюще сказал что-то, и она тут же подняла голову и взглянула на него. В ее глазах, обращенных к Уиллу, светилось такое обожание, восхищение, доверие, что они казались прекрасными! Очень трогательное мгновение.

Найджел искренне радовался за друга, но чужое счастье заставило его еще глубже почувствовать собственные семейные неурядицы.

Брюс тоже счастлив со своей Шарлоттой.

Даже ему, Найджелу, удалось сегодня вкусить от всеобщей радости. Он вновь обрел брата, своего близнеца-двойника. Родственные узы восстановились, а мрачное прошлое больше не бросает на братьев зловещую тень. Эта радость оказалась неожиданной и оттого еще более драгоценной.

Но сейчас, когда Найджел стоял на краю поляны, прислонившись плечом к стволу дерева, все это утратило значение. Лужайку заливал солнечный свет. Найджел оставался в тени. Свет – не для него. Как и окружающая красота.

И женщина посреди всего этого великолепия.

Он не знал, что ей сказать. Все уже было сказано на холме, хотя Найджел говорил тогда не от чистого сердца. Скорее напротив. Но вряд ли стоит быть сейчас искренним – это не поможет ни ему, ни ей.

Все уже сказано, прибавить больше нечего.

И тут Кассандра уткнулась головой в колени. Ее поза яснее ясного свидетельствовала о том, что сцена, представившаяся его глазам, вовсе не так безмятежна, как кажется. Она несчастна, ей плохо. Но в этот момент Кассандра что-то почувствовала, потому что вдруг быстро повернула голову в его сторону.

Найджел стоял не шевелясь.

Она поднялась и медленно направилась к нему. Глядя на нее, Найджел пытался запомнить лицо, фигуру, походку, жесты жены. Какой она будет, когда подойдет время рожать? Он уже не увидит ее больше. Найджел прищурился.

– Почему ты солгал? – спросила Кассандра. Он недоуменно вскинул брови. – Почему сказал, что в твоем роду не было близнецов?

– В то время я считал, что мой брат для меня умер, миледи. Я не желал признавать тот факт, что мы с ним близнецы.

Ее следующий вопрос удивил его, ибо Найджел ожидал, что она спросит, как прошла его встреча с Брюсом.

– Как ты познакомился с моим отцом? Это вышло случайно?

Вот оно что! В сообразительности ей не откажешь.

– Не совсем. Я узнал, что Уортинг в городе. Потом добился, чтобы меня представили ему, и объяснил твоему отцу, кто я.

– И кто ты?

– Но вы ведь уже сами догадались, правда? Уже по тому, что у меня есть брат-близнец? Мы с вами дальние родственники, миледи. Очень дальние. Так что не беспокойтесь: наш ребенок не родится ни идиотом, ни с заячьей губой, ни с ослиными ушами. Если быть точным, у нас с вами общий прапрадед.

Кассандра опустила глаза и вздохнула.

– Вот почему меня так заинтересовала ваша галерея фамильных портретов, – добавил Найджел.

– Ты знал, что мой отец твой дальний родственник? Но откуда? Для этого надо хорошо изучить генеалогическое древо. Как тебе удалось раскрыть эту тайну?

Он улыбнулся:

– Зачем тебе это, дорогая? Если я скажу тебе правду, ты заподозришь в моих действиях злобный умысел.

– Я хочу знать! – Кассандра вскинула руки и сжала их в кулаки, словно для того, чтобы замолотить ими по его груди. Но, совладав с собой, снова опустила их. – Мне необходимо это знать, Найджел. Откройся мне Я должна это знать!

«Откройся мне». Сделать это, пожалуй, труднее всего. Почти невозможно.

Но Кассандра посмотрела ему в глаза и тихо повторила эти слова, как будто наконец подобрала ключик к его душе:

– Откройся мне!

– Это давняя история, касающаяся семьи моей бабушки. Она была единственным ребенком у родителей. Говорили, что ее отец, старший из братьев-близнецов, должен был стать наследником графа Уортинга. Но когда он достиг совершеннолетия, внезапно обнаружилось – надо заметить, при весьма подозрительных обстоятельствах, – что на самом деле старшим был его брат. Рассказ об этом передавался из поколения в поколение наследникам семьи. Их уверяли, что в действительности они должны унаследовать графство. Теперь за давностью лет это сложно доказать, но я с детских лет грезил о Кедлстоне. Я даже стал тайком читать о нем. И вот в девятнадцать лет, прибыв в Лондон и узнав, что граф Уортинг тоже там остановился, я был вне себя от радости.

– Ты рассказал ему эту историю?

– О да, и со всеми подробностями! Помнится, мы с ним шутили, что когда-нибудь я вновь отвоюю свое наследственное право и лишу Уортинга и его дочь поместья. Вы не находите, миледи, что все это весьма забавно, если принять во внимание дальнейшие события?

– И тебе не известно, почему мой отец решил уничтожить тебя? И почему пожертвовал честью, порядочностью и человеколюбием, всеми силами стараясь избавиться от тебя?

Найджел пристально взглянул на жену. Значит, она думает, что Уортинг поступил бесчестно? И что он, ее супруг, – жертва?

– Может, Уортинг поверил в мою сказку? – предположил Найджел, чуть улыбнувшись. – Вряд ли, Кассандра. Зачем ему это? Нет, едва ли нам удастся что-то понять.

Она сунула руку в кармашек между складками юбки и вытащила оттуда лист бумаги. Это было письмо, врученное ей Крофтом. Письмо, которое так расстроило ее, – то самое письмо, если Найджел не ошибается. Кассандра молча протянула мужу сложенный листок и отвела глаза.