Неотразимый обольститель

– Думаю, тебе не стоит беспокоиться за эту группу. Они не новички в том, что касается маршей протеста или выборных празднеств, – убедила его Беатрис, поправляя ему галстук и замерев, чтобы полюбоваться им. Он выглядел настоящим конгрессменом в этом черном пиджаке-визитке и брюках в тончайшую полоску. – Кроме того, детектив Блэквел собрал всех свободных патрульных на этой территории, а Диппер и Шоти поставили своих людей у каждой урны для голосования, так что твои сторонники смогут пройти. Все, кто нам понадобится, будут на месте.

Коннор повел ее по коридору в кабинет Ардис Герхардт, где обнял. Минуту он просто смотрел на нее с напряженным лицом. Последние две недели у них было так мало свободного времени. Он мог только молиться, чтобы все эти жертвы не оказались напрасными.

– Я хочу, чтобы ты знала, Биби, – скованно проговорил он, – что бы ни случилось, я всегда буду благодарен тебе за твою любовь, за помощь и веру в меня. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.

– Я тоже люблю тебя, – сквозь подступающие слезы ответила она. – И ты победишь.

– Я знаю, – ощутив мгновенную неловкость, сказал Коннор, – но если нет...

Беатрис поцеловала его, чтобы не дать договорить. Мы вместе – вот что выражал ее поцелуй. Они были и любовниками, и деловыми партнерами. Несколько минут они не разжимали объятий... Она прислушивалась к такому родному стуку его сердца возле ее щеки... Коннор вдыхал аромат ее волос. Потом раздался осторожный стук в дверь, и они отпустили друг друга... до боли остро понимая, что в следующий раз, когда они обнимутся, их надежды либо воплотятся в жизнь, либо разобьются вдребезги.

На улице суфражистки стали в колонну по пять человек позади огромного лозунга, провозглашавшего: «Изберите Барроу в конгресс, чтобы он добился права голоса для женщин!» Коннор занял место как раз за лозунгом, вместе с Беатрис, Элис, Лейси, Франни, Эстер Роуз и Кэрри Чапмен Кэтт. Более пятидесяти женщин выстроились за ними, и они пошли по улице к избирательному участку.

Через пять кварталов улица, как и следовало ожидать, сузилась из-за повозок, карет и прибывающих толп народа. Колонне пришлось сплотиться теснее и временами ждать, пока освободится проход. Примерно в это время к ним присоединились дамочки в кричащих нарядах, несущие плакаты в поддержку Коннора. Когда Беатрис обернулась, чтобы посмотреть, как обстоят дела в тылу, она увидела махавших ей Мэри Кейт, Пэнси, Милли, Энни и Элеонора.

К тому моменту, когда их группа достигла избирательного участка, массивного старого здания из кирпича, называемого «Ветеране Холл», за ними тянулся большой «хвост». Некоторые улыбались и махали им, другие улюлюкали и кричали, чтобы они убирались домой присматривать за детьми. Коннор поприветствовал тех, кто его поддерживал, потом взял Беатрис за руку и повел ее за собой по заполненным ступеням к входу для избирателей.

Со всех сторон на них напирали, их толкали подвыпившие избиратели, и под давлением толпы Беатрис споткнулась и выпустила его руку. Когда она выпрямилась и осмотрелась, то не увидела Коннора. Она слышала, что он зовет ее по имени, но не могла определить откуда... а потом шум и движение вокруг нее внезапно затихли. Став на цыпочки, она разглядела огромную пивную повозку, в которую были запряжены массивные тяжеловозы. На этой повозке восседали босс Крокер, Чарлз Мерфи и еще несколько человек, которые, как решила Беатрис, тоже были не последними людьми в «Таммани»... Они, как и Коннор, красовались в элегантных цилиндрах и фраках.

– Вот наш парень... Берт Маклоски! Пришел, чтобы выполнить свой долг и проголосовать, – проревел Крокер, явно заводя толпу, жаждущую развлечений. – Интересно, кому он отдаст свой голос! – Сторонники «Таммани» разразились приветственными криками. Потом Крокер заметил Коннора, стоящего как раз на середине лестницы. – Посмотрите на это, – фыркнув, он указал на Коннора. – В наши дни позволяют голосовать кому попало!

– Не кому попало, Крокер, – перекрикивая хорошо поддавшую толпу, возразил Коннор. – Здесь множество людей, которые хотят голосовать и имеют на это право, но не могут.

Суфражистки единодушно поддержали это заявление. Стоя во главе группы, Франни подняла кулачок и принялась скандировать лозунг, быстро подхваченный остальными дамами:

– Мы не успокоимся, пока не получим голос! Зеваки в толпе кричали им в ответ:

– А мы не успокоимся, если вы его получите!

У дверей Коннора остановили несколько громил, перекрывших единственный вход. Он попросил их отодвинуться, но они скрестили руки и отказались. Из толпы появились Диппер и Шоти, знаками подозвавшие своих помощников. Несколько крепких портовых грузчиков протиснулись сквозь толпу и стали позади Коннора. Шансы противников были практически равны, и перспектива трудной битвы заставила бандитов «Таммани» замешкаться.

Ситуация казалась неразрешимой, пока наконец Крокер, пыхтя и отдуваясь, не взобрался по ступеням.

– Ну, ну... – Он остановился неподалеку от Коннора, уставившись на него своими заплывшими жабьими глазками. – Здесь мусор на лестнице.

– Полным-полно, – ответил Коннор, не отводя от него взгляда. – Как низко ты пал, Крокер. Даже не позволяешь своему противнику самому проголосовать.

Через секунду напряженного молчания Крокер кивнул загораживавшим проход громилам, и те освободили Коннору дорогу. Крокер повернулся к толпе с комментариями:

– Еще один голос ему не поможет.

– Еще один голос может принести тебе поражение! – раздался женский голос из толпы.

Франни Эксцельсиор отделилась от делегации суфражисток и с плакатом в руках стала подниматься по лестнице. Но не успела она дойти и до середины, как перед ней предстал один из громил и начал вырывать у нее из рук плакат. Она сунула ему плакат и, пока его руки были заняты при попытке его порвать, нанесла ему удар в живот. Громила охнул и согнулся пополам.

Словно искра, попавшая на сухую траву, это первое проявление насилия моментально взорвало толпу. Тотчас же толчки и пинки, которыми обменивались в этой давке все, превратились в настоящие удары и зуботычины. В ход пошли дубинки и палки. Часы скучного ожидания не прошли для толпы даром, а литры пива основательно подогрели ее, и скоро началось настоящее побоище.

Первая мысль Коннора была о Биби, которую он потерял где-то на ступенях среди клокочущей толпы. Но толчок со стороны одного из приверженцев «Таммани» заставил его отлететь от дверей, и с этого момента ему оставалось только защищаться и отбивать своих сторонников, которых пихали со всех сторон и сбивали с ног. Дипперу и Шоти удалось пробиться к нему, но тут на них обрушился такой град ударов, что им пришлось отступить. Сейчас было почти невозможно определить, кто на чьей стороне, – каждый просто поддерживал своих знакомых и защищался из последних сил.

Ослепленный ударом и болью от вновь раскрывшейся раны на губе, Коннор заметил поодаль огромную тушу в черном цилиндре и фраке и стал продираться к ней. Он ухватил Крокера за руку, развернул его... и нанес сокрушающий удар правым кулаком прямо в свиное рыло босса. Брызнула кровь, Крокер замахал руками и с воплем обрушился на пол. Не успел Коннор насладиться победой, как тут же упал от коварного удара.

Через мгновение дрались уже все. Молодые и старики, женщины и мужчины, сторонники «Таммани» и независимые избиратели, владельцы таверн и члены общества трезвости, профсоюзные деятели и чиновники, ирландские иммигранты и фанатики-нативисты. Суфражистки и их незваные гостьи из «Восточного дворца» изо всех сил молотили лозунгами и транспарантами, нанося удары превосходящим силам противника. Взлетали шляпки, плакаты трещали и рвались, и тогда дамы защищались при помощи сумочек, каблуков, пустых пивных кружек и даже планок, сорванных с полицейского ограждения.

Сквозь весь этот хаос доносились резкие, переливчатые трели полицейских свистков, сначала далеких, но приближающихся с каждой секундой. Те, что сражались с краю толпы, начали разбегаться. Но в самой гуще продолжали колошматить друг друга до тех пор, пока их не захлестнул рой полицейских в черной форме. Вскоре те тоже наносили удары и боролись, пытаясь растащить противников и восстановить порядок.