Елена Троянская

Пирра подняла глаза от тарелки, и на мгновение они показались мне знакомыми. Потом она моргнула и выдавила низким голосом:

— В пути обошлось без приключений?

— Однажды на нас напали пираты, — ответила я.

— Вот как, где же?

Я хотела сказать правду, но потом спохватилась: не следует упоминать Киферу, слишком она близко к Спарте. И я ответила:

— Возле Милоса.

— Как это произошло?

— Разыгралась жестокая битва, и наши люди победили.

— Клянусь Гермесом, жаль, что меня не было там! — воскликнула Пирра басом.

— О Пирра! — звонко рассмеялась Дейдамия.

Пирра подробно расспрашивала об оружии, которым пользовались пираты, о корабле, с которого нас атаковали. Но поток ее вопросов был прерван торжественной частью обеда: приступили к обмену подарками.

Ликомед вручил свои дары Энею, Эней ему — несколько бронзовых изделий с корабля. И только после этого Ликомед спросил:

— Кто вы такие, друзья мои?

— Я Эней, царевич Дардании.

— Рад тебя видеть, царевич Эней! — сказал Ликомед дрожащим голосом. — А кто твои спутники?

Парис сделал шаг вперед.

— Я — двоюродный брат Энея. Меня зовут Александр.

Царь кивнул и уточнил:

— А остальные — ваша охрана и свита?

— Совершенно верно, — ответил Эней.

Он не стал представлять Эвадну, меня или Геланора, просто сказал:

— Это помощники, которые служат нам верой и правдой.

— Я рад видеть вас под своей крышей, — повторил царь.

Надо было скоротать время, и царь предложил нашему вниманию выступления летающих акробатов. Юноши и девушки прыгали через веревки, через спины и рога деревянных быков.

— Говорят, на Крите прыгают через рога настоящих быков, — заметил Парис.

— Это слишком опасно, — ответил царь. — Я предпочитаю, чтобы все мои акробаты возвращались домой целыми и невредимыми.

Один из акробатов, пропустив свой прыжок, проскользнул под веревкой, чтобы не нарушать выступления.

— Я все видела! — закричала Пирра басом.

Эти слова и особенно интонация показались мне знакомыми. Я слышала их уже: «Я все видел!» Три самых обычных слова, но необычны были презрение и ярость, с которыми они произносились.

— Что ты видела? — спросил Ликомед, но его вопрос означал: «Прекрати, Пирра!»

— Неважно что! — Пирра передернула плечами, отошла прочь и прислонилась к колонне.

Какая же она высокая, эта царская дочь! Выше царя. Может быть, царица была высокого роста? Я подошла к Пирре.

— Пошла прочь! — проворчала она.

Меня поразила неслыханная грубость. Гостю никогда не предлагают пойти прочь, особенно старшему по возрасту. Я не успела вымолвить ни слова, как Пирра резко повернулась и уставилась на меня. И я узнала этот взгляд — взгляд Ахилла, того самого сердитого мальчишки, который десять лет назад побывал в Спарте во время сватовства.

Пирра — юноша! Юноша, который переоделся девушкой и скрывается на Скиросе. Почему? Ничего удивительного, что он такой злой — ведь ему приходится притворяться женщиной.

Он продолжал пристально глядеть, и я поняла — он тоже узнал меня.

— Елена! — беззвучно произнесли его губы. — Елена!

— Тише! — шепнула я. — Ни слова.

И мы рассмеялись, не в силах сдержаться. Ахилл, который притворяется женщиной, смотрит на Елену, которая притворяется старухой. И ни тот ни другая не смеют спросить почему.

Послышалось цоканье, мы обернулись и увидели маленьких дочерей Ликомеда, которые выехали на крошечных лошадках, ухватившись за гривы. Я привстала на цыпочки, но плохо видела из-за голов собравшихся. Ахиллу же все было прекрасно видно.

— Эти миниатюрные лошадки — откуда они? — спросила я, но ответа не последовало.

Я обернулась — и не обнаружила Ахилла. Он бесшумно исчез.

Я притворялась, будто увлечена лошадками, и похлопала в ладоши маленьким наездницам, но мысли были заняты одним: Ахилл здесь, он прячется, переодевшись в женское платье. Знает ли об этом царь Ликомед? Дейдамия? Кто-нибудь, кроме меня?

Мне вспомнилось замечание Париса о том, что про Ахилла говорят в Трое. Но что о нем могут говорить? Ему не больше шестнадцати, он ровесник Париса. Как он мог снискать славу великого воина, если не было войны? Конечно, всегда происходят мелкие стычки и местные столкновения, но в них не рождаются ни великий воин, ни великая слава.

К тому же великий воин не будет прятаться в женском платье среди женщин!

Во внутреннем дворе маленькие лошадки под громкие аплодисменты собравшихся рысцой ходили по кругу. Они выглядели как самые настоящие лошади, которых уменьшили в размерах специально для ребенка, — волшебное зрелище.

— Эти лошадки водятся на дальних лугах за горой, — пояснила Дейдамия. — Никто не знает, почему они живут только на нашем острове и откуда появились тут: ни в одном другом месте подобных нет.

— Возможно, резкий морской воздух или специфические растения задерживают их рост, — сказал Геланор, который оказался рядом с нами и внимательно смотрел на лошадок: это была одна из тех загадок, которые он любил.

Я сгорала от желания шепнуть ему на ухо, по секрету, об Ахилле: замешательство, вызванное этой встречей, победило обиду на Геланора. Но внутренним чутьем я поняла, что делать этого нельзя. Тайну следует сохранить, пока мы не покинем Скирос. Ахилл не выдаст меня, если я не выдам его.

Мы больше не могли оставаться на Скиросе, злоупотребляя гостеприимством царя Ликомеда. На рассвете мы спустились с горы, сопровождаемые слугами, которые несли провизию для нас, и утром, расправив парус, взяли курс на Хиос. Когда мы отошли на порядочное расстояние от Скироса, а парус надулся ветром, я приподняла покрывало и плеснула в лицо морской водой, чтобы смыть крем Гекаты. Мне надоело быть старухой. Какое наслаждение смыть старость с лица!

Я поблагодарила Эвадну:

— Спасибо тебе. Ты спасла меня. Спасла… от Елены.

Остров таял за кормой корабля, и я подумала: надо рассказать Парису и Геланору об Ахилле. Но даже когда остров скрылся из виду совсем, я не решилась этого сделать. И надеялась, что там, далеко-далеко, Ахилл точно так же хранит мою тайну.

Переход до Хиоса также включал ночное плавание, причем по бурному морю, в восточном направлении. Мы крепко держались за стойки и поручни, чтобы нас не смыло. Мы промокли насквозь, ибо волны перехлестывали через борт. Дрожащие и несчастные, мы смотрели на горизонт в надежде увидеть Хиос. Но видели только всходившее солнце над гребнем вздыбленных волн.

У меня началась морская болезнь. Болезнь, о которой я до сих пор не имела понятия.

— Смотри на горизонт, моя госпожа, — сказала Эвадна. — Смотри поверх волн, не опускай глаза. И пососи вот это. Соленое помогает.

Она протянула мне кусочек солонины.

Казалось бы, от вкуса просоленной до горечи свинины тошнота должна усилиться, но Эвадна оказалась права. Мне стало легче. Я смотрела прямо перед собой, поверх волн, и одна из первых увидела Хиос, когда он показался в вечерней дымке.

Как и все виденные нами острова, он был гористым. Но в отличие от них он представлял кусок суши, расположенный напротив материкового побережья — побережья, на котором находится Троя. Скоро наступит конец путешествию.

Все с облегчением сошли на берег. Остров был обитаем и славился своими прекрасными винами. Я понимала, что мне снова придется маскироваться, но решила подождать: до утра нас никто не обнаружит.

Быстро разбили лагерь. Это была наша шестая остановка, все приобрели необходимый опыт. Скоро мы уже сидели вокруг костра, дожидаясь ужина, потягивая вино — оно почему-то на этот раз оказалось кислым.

— Попробуем пополнить запасы вина здесь, на Хиосе, — сказал капитан. — Это было бы очень кстати.

— А что у нас есть для обмена?

— Бронзовые изделия! — ответил Парис. — Нам вручили много подарков.

— Бочки с вином в обмен на амфоры! Честная сделка.

Вино усугубило слабость после морской болезни, и у меня закружилась голова. Когда я смотрела в небо, звезды начинали покачиваться из стороны в сторону. Я уронила голову Парису на плечо. Больше ничего не помню о том вечере.