Upheaval of the Medieval (СИ)

Ситуация накалялась, а командиры раздавали приказы, следуя стратегии, но поражение было неизбежно. Число противников, их подготовка были безупречными, и только теперь Чонгук понял, почему оборонный замок пал, а Чимин не смог защитить его. Всё-таки, Пак был прав: ангелы не настигнут демонов. Чонгук ясно видел, как его людей убивали, лучники пытались спасти ситуацию, но в спешке и напряжении попадали даже по своим.

— Глупый мальчишка, нужно было сдаться, — скажут люди.

— Король не смог защитить, — будут голосить подданные.

Чонгук зарычал, но напряг зрение, не понимая, то ли он сошёл с ума, то ли на горизонте появились проблески металла. Подмога пришла от того, от кого её было почти невозможно ждать. Он всё-таки подоспел, не соврал, прибыл. Как и написал в письме.

***

Юнги видел мясорубку, что развернулась в долине, но не прекращал вести своих воинов.

— Мы должны отомстить тирану! — кричал он, подбадривая своих подданных. Мин надеялся, что его не ждут, зная о гнусном предательстве. Но, кажется, Хосок доверял ему, а потому, когда все шпионы были убраны — не потрудился узнать почему.

— За королевство Мин! — послышались возгласы, а флаги с гербами развевались по ветру. Баталия стала ещё жёстче, когда воины Юнги сцепились с хосоковыми. Мин предпочёл остаться позади, так как военным мастерством похвастаться не мог.

Он видел удивление на лицах людей Чона, понимал, что в случае поражения Хосок уже не сможет простить его, закрыть глаза на проступки. Но жить под постоянным гнётом и в страхе — не то, что заслужили его люди. Провернуть такое и остаться незамеченным оказалось легче, чем он сначала думал. Людей Чона интересовали деньги, а Юнги, пообещав, что обогатит их, получил поддержку и обещание молчать. Несогласных казнили: тихо и негласно. Помогли и люди Кима, которых в замок Мина прислал главный советник Чонгука — Ким Сокджин. И сейчас Юнги больше всего на свете боялся посмотреть в такие любимые, но тёмные глаза, наполненные разочарованием и презрением.

Юнги уже тысячу раз успел пожалеть, что согласился на это, ему хотелось упасть на колени пред Хосоком и просить прощение, стать ручным и ласковым котёнком, но он не прекращал атаку, а его люди понемногу притесняли воинов Чона.

Ким, видимо, тоже оклемался, а поэтому его командиры дали приказ идти напролом. Некоторые подразделения конницы продолжили держать оборону и наступление.

Когда армии Кима и Мина объединились, хосоковы — заметались, словно выброшенные на берег рыбы, прогремел гром, ударила молния. Даже природа чувствовала те напряжение и ненависть, что витали между людьми, заставляя их рубить друг другу головы, убивать себе подобных пешек. Это была война королей, павших принцев и разбитых сердец.

***

Чон Хосок дрался до последнего, даже когда его последние уцелевшие воины позорно опускали мечи, сдавались, падали на колени пред врагом. Юнги видел боль в его глазах. Эта боль не могла сравниться ни с чем, а мгла в его глазах заставила Мина отвести взгляд. Чонгук рядом не дал возможности поговорить с Хосоком, он тут же сцепился с ним, оставляя Юнги в сторонке наблюдать. Мечи лязгали, а когда с губ Чона сорвалось тихое «Юнги», король Ким приставил свой меч к его шее. Хосок выпустил свой меч, тот ударился о мягкую почву холодной земли, и Мин поспешил уйти, чтобы не видеть океан горечи и непонимания в глазах Хосока. «Предатель» крутилось на языке.

***

Пиршество гремело на всё королевство Ким, подданные радовались, славили короля и доблестных воинов. Мин Юнги со своей армией тоже праздновали. Точнее, Чонгук видел, как люди Мина веселились, в то время как сам наместник пил вино и кусал свои губы. Его глаза были красными.

— Я пойду к Хосоку, — Чонгук сам не знал, зачем подошёл к Юнги и сообщил это, но чувствовал тяжесть, которая придавливала его к земле, не позволяла даже улыбнуться.

— Он в темнице? — бесстрастно спросил Мин, попивая вино. Он сидел за столом, наблюдая за тем, как воины, опьянённые алкоголем и победой, веселились и отдыхали.

— Да. Я так и не поблагодарил тебя. Мы разделим влияние, ты хорошо изучил государство Чон за время пребывания там, так что…

— Стой, — Юнги перебил его, поднимая руку. — Не сейчас. Мне нужно лишь одно: пообещай, что Чон Хосок умрёт только от моей руки.

Чонгук растерянно кивнул, хорошо понимая, что именно пережил Юнги.

— И ещё одно: прикажи слугам показать мне, где похоронен Чонин — мальчик с выколотыми глазами, один из слуг, которых ты подарил Чону, — его голос немного дрожал, а сам наместник кусал свои губы, пытаясь сдерживать эмоции.

— Как пожелаешь, — Чонгук кивнул и поспешил удалиться.

Он направился прямо к подземелью, туда, где за семью замками и охраняемый бесчисленными стражниками сидел Хосок, упиваясь своим поражением, коря себя за наивность и глупость, за влюблённость, которая заставила его довериться Юнги, перестать контролировать его. Только сейчас он понимал, насколько сильно он любил Мина. Когда ему доложили, что это армия Юнги и наёмники, Чон не поверил, он бессильно махал головой, будучи не в силах переварить эту информацию. Нет, это не мог быть он. Но, когда взгляд любимых глаз пригвоздил к месту, Хосок понял: сражаться бесполезно, он и так мёртв без тепла Юнги.

Чонгук вошёл в его камеру, отдавая стражникам свой меч. Он видел, как Чон безразлично взглянул на него. Побеждённый король сидел на полу, опёршись о стену. Подтянул колени к себе, сложил на них руки.

— Я задам только один вопрос, — сказал Ким, — и ты должен ответить на него честно.

Хосок поднял голову, едва заметно кивнул. Выглядел слишком разбито для любых допросов, но Чонгука не волновало ничего.

— Это ведь ты приказал убить Чимина? — Чонгуку было сложно спросить, но неизвестность угнетала.

— Что, прости? Эту крысу, что бежала с тонущего корабля? Когда я взял твой пограничный замок, он позорно сбежал, хотя должен был биться до последнего, — голос Чона был чистым ядом, что душил Чонгука. — Я об него бы свои руки не марал, — выплюнул Хосок.

— Я же просил ответить честно, — прошипел Чонгук, бросая Чону сложенный лист бумаги.

«Я отберу у тебя всё ещё до начала войны. Следующим будет меченый.»

— Не ты ли оставил мне это? — спросил Ким.

— Меченый? Это кто-то из твоих написал, я даже не знал, что ты нашёл своего истинного. Надо же, мои люди работают так плохо, — рассмеялся Хосок, вытирая со лба испарину.

— Кто же тогда? — прошептал Чонгук, понимая, что упускает что-то важное.

— У меня есть встречный вопрос: зачем ты приказал убить мою фаворитку Соа? — Хосок поднялся с пола и вопросительно взглянул на Кима. — Я знаю, что это сделали твои люди.

— Кого? Соа? — переспросил Чонгук. — О чём ты? Я не отдавал такие приказы, — рассеянно пробормотал. Он понял, насколько сильно они запутались.

— В таком случае, кто-то пытался стравить нас ещё больше. Чонгук, ты хоть и вырос, но остался таким же глупым. Среди твоих людей есть крыса, и я указал бы на Чимин, будь бы он жив, — хмыкнул Чон.

— Не смей! — крикнул Ким, но не решился подходить к сражённому королю.

Он резко развернулся и вышел из камеры.

— Не давать ему еды, завтра он и так будет мёртв, — прошипел Чонгук. Он поспешил на выход, а позади него раздавались смешки Хосока Сумасшедший король Чон.

Возвращаться в зал, где был пир, не хотелось, как и смотреть на кислое лицо Юнги или разговаривать с Джином. Думать о словах Хосока — тоже. Поэтому он направился к купальням, приказывая подготовить себе горячую воду. Поскольку вода была всегда горячей (слуги топили печи почти всегда), уже через пять минут Чонгук чувствовал, как напряжённые мышцы расслаблялись, а глаза непроизвольно закрывались.

Но и здесь покой ему не было суждено найти, поэтому он сам быстро помылся, прогонав слуг, и, одевшись в дворцовую одежду, направился туда, куда его звало сердце.

В королевских покоях горели свечи, а маленькая фигурка лежала на самом краю огромного ложа, смешно пыхтя. Тэхён посапывал и обнимал подушку, заставляя короля одним своим уязвимым видом присесть рядом, коснуться рукой его тёплой щеки. Тэ что-то промурлыкал себе под нос и уткнулся в ладонь Чонгука.