Грешные намерения

Темперанс с отвращением посмотрела на изможденную женщину.

— В доме находились все дети. Она убила бы многих, не только меня.

— Да, это не остановило бы ее. — Кэр кивнул Сент-Джону. — Если бы мы обыскали винную лавку, то нашли бы доказательства и других убийств.

— В этом нет необходимости, — ответил Сент-Джон. Он сдернул рваный красный мужской камзол, в котором была Мать-утешительница. Под ним на груди и на подоле платья выступали ржавые пятна.

— Господи, — прошептала Темперанс, зажимая рукой рот.

Этого Мать-утешительница не могла стерпеть. Выкрикивая непристойности, она как безумная рванулась вперед. Сила ее рывка была так велика, что она протащила за собой обоих лакеев. Кэр прикрыл собой Темперанс и отступил назад, оставаясь недосягаемым для Матери-утешительницы.

— Я отвезу ее в тюрьму — перекрикивая буйные протесты безумной женщины, предложил Сент-Джон.

Кэр кивнул.

— Только покрепче свяжите ее.

— Свяжу, — ответил Сент-Джон. — Сделаю все, чтобы она не сбежала.

— Пойдем, — шепнул Кэр на ухо Темперанс. — Ты промокла и замерзла, и я тоже. Давай найдем карету, которая отвезет нас домой.

— Но Уинтер… — Темперанс огляделась и увидела брата, помогавшего собрать детей.

Уинтер перехватил ее взгляд и помахал сестре рукой.

— Я должен помочь леди Кэр и леди Хироу устроить детей. Мальчики разместятся в доме герцога Уэйкфилда, и надо за ними присматривать.

— Я помогу… — начала Темперанс. Уинтер положил руку ей на плечо.

— Не нужно. Кэр кивнул:

— Я отвезу ее домой, и она примет теплую ванну. Уинтер молча посмотрел на Кэра, а затем протянул ему руку:

— Спасибо.

— Не за что меня благодарить.

Уинтер, приподняв бровь, перевел взгляд с Кэра на Темперанс, но сказал только:

— Берегите ее, Кэр кивнул:

— Обещаю.

Уинтер поцеловал Темперанс в щеку и побежал обратно к детям.

— Теперь надо найти карету, — сказал Кэр и поморщился. — Черт побери, я забыл поблагодарить Сент-Джона за то, что он поймал убийцу.

— Но это не он поймал, — воскликнула Темперанс. Он повернулся и удивленно посмотрел на нее.

Она не смогла удержаться от смеха; после всего, что случилось, это казалось просто глупостью.

— Пока ты находился в доме, рядом с ней появился призрак Сент-Джайлса.

— Что? Открыто? Перед всеми?

— Да. Он подошел прямо к Сент-Джону и передал ему Мать-утешительницу. Мы все были так поражены, что не задержали его.

— А Сент-Джон все это время был здесь?

— Да. — Она посмотрела на него с любопытством. Кэр покачал головой:

— Жаль, что меня здесь не было. Мне бы доставило огромное удовольствие узнать, кто скрывается под этой маской.

Темперанс обняла его, и они отравились искать карету.

— Отложим разгадку этой тайны до лучших времен.

Темперанс уснула бы в карете, если бы ее не возбуждало предвкушение. Она сказала Лазарусу, что любит его, но оставалось что-то еще, что было необходимо показать ему.

Поэтому, когда карета остановилась у его городского дома, она взяла Кэра за руку и молча повела в дом.

— От меня пахнет дымом, — сказал он, когда они вместе поднимались по парадной лестнице.

— Я не чувствую, — ответила Темперанс. — Сегодня я чуть не потеряла тебя.

Она осторожно закрыла дверь и остановилась перед ним.

— Я хочу… нет, мне необходимо показать, как сильно я люблю тебя, — тихо сказала она. — Я думала об этом всю прошлую неделю.

Он хотел что-то сказать, но она приложила палец к его губам.

Он удивился.

— Позволь мне. — Она собрала всю свою храбрость и провела пальцем по его губам, затем по овалу лица и по шее. — Пожалуйста, позволь мне.

Он стоял неподвижно, почти не дыша. Она знала, что причиняет ему боль, но не отступала. Надо приучить его к этому прикосновению, к ее прикосновению, показать, что оно не причиняет боли, что оно может доставлять удовольствие, и Темперанс знала лишь один способ убедить его в этом.

— Я хочу узнать, не найду ли я способ сделать это, не причиняя тебе боли. — Она не спускала с него глаз, развязывая его плащ.

Кэр покачал головой:

— Это не имеет значения.

— Для меня имеет.

Завязки соскользнули, и плащ распахнулся. Она сняла плащ с его плеч и аккуратно положила его рядом с его шляпой и свечой, стоявшей на спинке кресла.

— Ты излечил меня.

Она положила руки ему на плечи. Он дернулся, но на этот раз не так резко. — Ты вернул меня к жизни после нескольких лет страданий, и я хочу сделать для тебя то же самое.

Медленно, осторожно она сняла с него камзол, жилет и шейный платок. На минуту смелость покинула ее. Что, если ее настойчивые прикосновения вызовут еще большую чувствительность? Боль станет еще острее?

Темперанс посмотрела ему в лицо.

— Смелее, — сказал он. — Но не расстраивайся, если ничего не получится. Я все равно буду любить тебя.

Он был великолепен в своей наготе. Его серебряные волосы рассыпались по его плечам, они были такие длинные, что достигали его темных сосков. А волосы на его теле были почти черными. Ноги у Кэра были длинные и сильные, плечи — широкие и мускулистые. А глаза — Бог мой! его глаза! — сияющие сапфировой голубизной, в ожидании смотрели на Темперанс.

— Скажи мне, если я зайду слишком далеко, — прошептала она. — Если будет слишком больно, если ты захочешь остановиться.

Его сапфировые глаза доверчиво смотрели на нее.

— Скажу.

Она положила ладони ему на грудь, уверенно, но осторожно толкнула, чтобы он сел на кровать. Она ожидала, что он при этом поморщится, но не отступила, прижимая ладони к его теплой коже. Она медленно провела ладонями по его торсу, ощущая гладкость кожи и шершавость волос. Темперанс увидела, как его глаза потемнели до ночной синевы, и снова погладила его грудь.

— Ты такой красивый, — шептала она. — Я хотела бы бесконечно смотреть на твое обнаженное тело.

У него дрогнули губы, но он промолчал. Он глубоко вдохнул, его грудь поднималась и опускалась под ее ладонями. Он был такой живой, и в этот момент он весь принадлежал ей.

Темперанс легонько толкнула его, заставив лечь.

Она подошла к его комоду и отыскала в нем аккуратно сложенные шейные платки. Взяв, пять из них, вернулась к огромной кровати.

— Когда ты связал меня, я была вынуждена принимать твои ласки, не отвечая на них. Я хотела бы сделать то же самое с тобой.

Кэр без колебаний кивнул.

Она начала привязывать его лодыжку к столбику полога у нижней спинки кровати. Привязав ногу, взглянула на Кэра. Его дыхание участилось, но в глазах сохранялось спокойствие. Она привязала и другую ногу, а затем запястья. Узлы не были затянуты, он сможет освободиться от пут, если захочет. Но дело было не в этом. Надо было просто создать у него ощущение беспомощности.

И, наконец, она подошла к кровати, держа в пальцах последний платок.

Его сапфировые глаза блестели, когда она наложила на них повязку и туго завязала платок на затылке. Темперанс коснулась его щеки:

— Все в порядке?

— О да, — с хрипотцой ответил Кэр. В его голосе слышалась чувственность. И предвкушение.

Темперанс отступила и посмотрела на свои труды. Он занимал всю огромную постель… Его сжатые в кулаки руки были связаны над головой. На предплечьях выступали мускулы. Шейный платок закрывал его лицо от лба до середины носа. Губы были полуоткрыты, он ожидал, что она сделает дальше, и повернулся, по звукам определяя, что она делает. Его широкая грудь вздымалась.

Боже, Темперанс возбуждалась от одного его вида. Впервые в жизни она радовалась своему возбуждению. Она наслаждалась ощущением своих отяжелевших грудей, своих бедер. И сегодня ночью она воспользуется той частью себя, за которую всегда себя презирала, — чтобы излечить мужчину, которого любила.

Она тихо сняла с себя одежду: платье, корсет, лиф, нижние юбки, чулки и туфли.

Некоторое время Темперанс постояла возле постели, не касаясь его. Затем прикоснулась пальцем к его соску — так однажды сделал он. Его грудь приподнялась от прикосновения, но Кэр не издал ни звука.