Дыхание земли

Однажды, когда Александр дю Шатлэ шел по берегу моря вместе с младшим братом, Поль Алэн указал ему на дом, склады и магазин одного состоятельного французского коммерсанта, Грегуара Рутковски. Братья знали этого человека, родом бретонца. Он прибыл в Индию примерно в одно время с ними, успел разбогатеть и завязать дружеские связи и с французским гарнизоном, и с англичанами, и с воинами Типу Султана, занимаясь торговлей и перевозками. Рутковски слыл человеком, знающим свое дело. Особенно предупредительным и веселым он казался во время погрузки на корабль, который отправлялся в Европу, тюков тончайшей ткани, закупленной в Масулипатаме. Но сейчас коммерсант был похож на злобного цербера, охраняющего сокровища. И какие сокровища – рис! Рис, спрятанный в его подвалах, могущий спасти от смерти людей! Рутковски явно ждал своего часа и хранил в мешках и бочках рис, чтобы превратить каждую крупинку в монету.

Братья заметили во дворе кормушки, наполненные маслянистой жидкостью из гнилого и неочищенного риса – пищей для свиней. За забором двора, где валялись неубранные трупы, толпилось несколько десятков истощенных людей, живых скелетов, жадно глядевших на кормушки со свиным пойлом. Слуги Рутковски вели бойкую торговлю. Когда одна обезумевшая женщина перелезла через забор, самовольно схватила горсть этой мерзкой каши и тут же стала есть, Рутковски пришел в ярость, вместе с двумя своими слугами он бросился на женщину и стал ее избивать.

Александр не стал больше ждать. Одного его приказа было достаточно, чтобы толпа расступилась. Капитан дю Шатлэ крикнул что-то по-тамильски солдатам-сипаям, они с палками бросились к Рутковски и отделали его за милую душу. Толпа тем временем мгновенно расхватала рис.

Случай этот был слишком незначителен для Александра, чтобы он помнил о нем. И, как оказалось, напрасно.

Когда в 1785 году умер старый и опытный губернатор де Бюсси и его место занял молодой шевалье де Френ, обстановка на Коромандельском берегу усложнилась. Типу Султан ни англичанам, ни французам не давал покоя. Лишь недавно загнанный ими в Западные Гаты, он вновь возвращался и вновь исподтишка нападал то тут, то там. Европейские гарнизоны несли большие потери из-за таких вылазок. Было решено организовать против майсурского владыки большой объединенный поход.

Отряд капитана дю Шатлэ в это время вернулся из экспедиции в Голконду – мертвую, но все еще сказочно богатую древнюю крепость. Все, кто был в этом походе, вернулись в Пондишери с сокровищами. Поистине несметные богатства хранили руины Голконды, земля там была буквально устлана рубинами, сапфирами, топазами, аметистами, алмазами и чудесными лунными камнями. Богатейшую их коллекцию собрали там и братья дю Шатлэ. Правда, сокровищами не пришлось долго любоваться: едва вернувшись, Александр получил приказ отправляться в поход против Типу Султана. Поль Алэн, которому было уже пятнадцать и который имел чин подпоручика, как всегда, сопровождал его.

Военные операции на этот раз были необыкновенно тяжелы. Жара стояла нестерпимая даже для Индии – в январе термометр поднимался до тридцати восьми градусов, лихорадка и малярия косили европейцев, а конные отряды Типу Султана, как молния, нападали то с одной стороны, то с другой. Индийцы лучше ориентировались в здешней обстановке. И все же Александру удалось перехватить и перерезать путь крупному отряду лучшего военачальника Типу Султана, Саид-Сахиба. Произошло сражение, французы одержали победу, а сам знаменитый Саид-Сахиб, правая рука султана, был убит Александром.

Пока капитан с лаврами победителя возвращался в Пондишери, Типу Султан узнал о гибели военачальника и о человеке, который стал причиной этого. В самые дальние отряды индийцев полетел приказ любой ценой захватить Александра дю Шатлэ; за его отрубленную голову султан был готов заплатить чистым золотом.

Братья, прослужившие в Индии уже пять лет, не намеревались пробыть там еще больше года и уже исподволь выбирали корабль, на котором собирались отправиться домой, во Францию.

И тогда поступил последний приказ губернатора – возглавить экспедицию в Калькутту и Агру, иными словами, преодолеть расстояние в четыре тысячи лье [19] туда и обратно. В столе губернатора уже лежал приказ, подписанный королем, о присвоении звания полковника – туда стоило лишь вписать имя Александра, если только он вернется невредимым из этой своей последней экспедиции.

В начале апреля 1786 года Александр, Поль Алэн и отряд двинулись в путь, а к началу июня они уже были в Шандернагоре. Как и было предписано, капитан отдал французскому губернатору порученные ему бумаги. Здесь же, в Шандернагоре, к отряду, который успел обрасти коммерсантами и негоциантами, использовавшими случай путешествовать под прикрытием солдат, присоединился и Грегуар Рутковски. Александр даже не вспомнил его, когда давал ему разрешение; так или иначе, а скромная повозка Рутковски – в коммерческих целях он всегда путешествовал налегке – все время тряслась в конце кавалькады.

Через Калькутту, Дакку и Гвалиор тысячный отряд капитана дю Шатлэ в конце июля приблизился к сказочному городу Агра, оставив позади дикие непроходимые джунгли. Агра – это была вторая Голконда. Разрушенная сто лет назад кровавым Ауранг-зебом, она еще хранила свои сокровища – золото, драгоценности, жемчуга. Собирать все это можно было почти с земли. Когда был набран запас, подлежащий отправке во Францию, в королевскую казну, каждый обогащался, как мог. Солдаты уже не жалели о четырехмесячном путешествии, не боялись и дороги назад, которая еще предстояла, Военная кавалькада превратилась в настоящий караван; длинная цепь повозок вытянулась на дороге, когда отряд направлялся к реке Джамне, – водным путем путешествовать было вроде бы безопаснее.

Александр и Поль Алэн не были подвержены алчности; для них вся эта экспедиция была скорее пробой сил, испытанием себя на крепость. Они не подозревали, что настоящие испытания еще впереди.

С некоторых пор солдаты стали замечать по ночам появление странных призраков, которые, при попытке их задержать, словно таяли среди джунглей. А в одну из августовских ночей, когда отряд остановился лагерем возле Илахабада, французы подверглись неожиданному и жестокому нападению какого-то племени индийцев. Нападавших было в пять раз больше, их боевые слоны безжалостно топтали людей и повозки. Александр узнал нападающих по их ярким, разноцветным одеждам – это были воины личной гвардии Типу Султана, Неизвестно каким образом оказавшиеся так далеко от Майсура.

Французы пытались защищаться, но сопротивление было невозможно. Поля Алэна оглушили и связали вместе с Александром, Гариб, как черный слуга, разделил ужас плена со своими хозяевами. Единственное, что было понятно, в отряде – предатель, благодаря которому люди Типу Султана все знали о планах командира и передвижении французов. Чуть позже стало ясно, из-за кого все это случилось: Грегуар Рутковски, не тронутый во время нападения и многократно увеличивший свою добычу имуществом убитых соотечественников, спокойно ехал среди индийцев, разговаривал с ними, и они, похоже, отдавали ему должное за совершенное им предательство.

Тремя неделями спустя братья оказались в Майсуре и, закованные в железо, предстали перед Типу Султаном – злейшим врагом Александра, поклявшимся отомстить за своего убитого военачальника.

Но требования, предъявленные майсурским владыкой пленникам, были неожиданны и странны: он желал, чтобы Александр тотчас отдал ему магический лунный камень, захваченный им в Голконде. Султан полагал, что этот камень способен принести независимость Индии и помочь изгнать иноземцев; он добавил, что Рутковски поклялся ему страшными клятвами в том, что сам видел этот камень у Александра.

Камня не было, и братья впервые о нем слышали.

Их пытали. Жестоко, по-восточному изощренно и изуверски, на глазах друг у друга. Привыкший ко многому Типу Султан был удивлен молчанием этих покалеченных, окровавленных французов. Для такого молчания могло быть лишь одно основание: они действительно ничего не знали о камне. Нашептывания Рутковски стали терять свою убедительность, и, на деле проверив старания своих палачей, султан пришел в ярость. Рутковски был бы зверски убит за свою ложь, если бы не успел спастись бегством, – правда, без тех сокровищ, которыми обладал раньше.