И вновь приходит любовь

При этих словах женщины Эйли вздрогнула и похолодела. И в тот же миг почувствовала, как Аласдэр приподнял ее волосы. А затем услышала тихий вздох Фионы.

— Вот видишь, Аласдэр… — сказала его свояченица.

Лэрд развернул Эйли лицом к себе; его небесно-голубые глаза блестели от непролитых слез.

— Да, у тебя действительно есть на затылке маленький полумесяц, моя милая. И нет никаких сомнений в том, что ты моя дочь.

Эйли же уставилась на него широко раскрытыми глазами, покачав головой, и пробормотала:

— Но этого не может быть. Я ведь не из…

— Расскажи мне о себе все, Эйлианна. Скажи, почему ты не веришь, что это правда?

— Нет, не могу.

Эйли со вздохом опустила голову. Она прекрасно понимала Аласдэра: многое свидетельствовало в пользу того, что она его дочь. Портрет женщины — точная копия ее матери. И имена у них такие же… А теперь еще выяснилось, что у нес к тому же такое же родимое пятно, какое было у его дочери. Боже милостивый, Эйли и сама готова была в это поверить, вот только… Ведь она же из двадцать первого века!

А лэрд пристально посмотрел на нее и, скрестив руки на широкой груди, проговорил:

— Ты все мне расскажешь, Эйлианна. Должна рассказать.

Увидев блеск слез в его глазах, Эйли поняла, что больше не может скрывать от него правду. Она обязана объяснить ему, почему никак не могла быть его дочерью. Да, она не имела права усугублять страдания старого человека — ведь их и так немало выпало на его долю. К тому же она знала, что он сохранит ее секрет.

Собравшись с духом, Эйли сказала:

— Хорошо, я расскажу всю правду, но думаю, вам лучше закрыть поплотнее дверь и сесть.

Лэрд нахмурился, но сделал так, как она сказала. Как только все трое устроились на стульях, Эйли начала свой рассказ. Она рассказала им все, что помнила, о своей матери и о том, как росла без нее, одна-одинешенька. Порой она прибегала к воспоминаниям одной старой соседки, которую встретила во время поисков своих родных. Именно так она узнала о мужчине, за которого ее мать вышла замуж, когда Эйли была еще слишком маленькой, чтобы помнить, как этот человек оскорблял и бил маму. Он бросил ее через несколько месяцев после свадьбы, и мама, оставшись одна с маленькой дочкой, едва сводила концы с концами. Но самым страшным и болезненным из всех воспоминаний была дорожная авария, которая унесла жизнь Анны и оставила ее, Эйли, сиротой.

Аласдэр слушал ее молча, не задавая вопросов, и по его лицу ничего нельзя было прочесть. Фиона же, тихо всхлипнув, в какой-то момент спросила:

— А как случилось, что ты стала Грэм, Эйлианна?

Эйли со вздохом закрыла глаза. Немного помолчав, ответила:

— После несчастного случая меня поместили в детский приют. Когда мне исполнилось семь лет, меня удочерили. Семья Грэм.

— Но ты не осталась с ними?

Эйли покачала головой:

— Нет. Миссис Грэм умерла через полтора года после того, как меня удочерили, и мистер Грэм отправил меня обратно в приют. Он… он сказал, что ему не по силам заботиться еще об одном ребенке. Он вообще не хотел меня брать.

— Бедненькая крошка… — всхлипнула Фиона.

Эйли откашлялась и рассказала остальную часть истории, рассказала о волшебном флаге и о том, как она попала в Данвеган. Она помедлила в нерешительности, прежде чем добавить:

— И Рори поднял волшебный флаг в тот момент, когда вы везли меня с суда. Поэтому я и попросила вас отвезти меня в Армадейл. Я не могла оставаться там и ждать, когда магия унесет меня обратно. И теперь, когда это произойдет, я… я причиню вам еще больше страданий, а вы этого не заслуживаете.

— Нет, никто больше не заберет тебя у меня, — решительно заявил лэрд Макдоналд.

Эйли грустно улыбнулась:

— Не думаю, что есть способ остановить это, Аласдэр. Но теперь, несмотря на все совпадения, разве вы не видите, что я никак не могу быть вашей дочерью?

— Это не совпадения, моя дорогая, — возразила Фиона. — Ты Эйлианна Макдоналд. Подумай над тем, что ты нам рассказала. Над тем, что рассказал тебе Дункан Макинтош в тот день в Данвегане. Маклауды подняли свой сказочный флаг в тысяча пятьсот семидесятом и одолели Макдоналдов, так ведь?

Она взглянула на Аласдэра. Тот кивнул и проворчал:

— Да, верно. Они победили только потому, что ты, Эйлианна, и твоя мать пропали. Я был слишком занят их поисками и не мог повести своих людей в бой.

— Это было двадцать семь лет назад, Эйлианна. Сколько тебе сейчас? — спросила Фиона.

— Двадцать семь… Скоро будет двадцать восемь.

Вскочив со стула, Аласдэр заключил Эйли в объятия.

— Эйлианна, дорогая моя, ты больше не должна сомневаться. Я никуда тебя не отпущу. Они больше не заберут тебя.

Эйли едва сдерживала слезы. Приходилось признать, что Фиона и Аласдэр правы. Ведь нельзя отрицать факты… Волшебный флаг Маклаудов похитил их с матерью двадцать семь лет назад, а затем перенес ее в Данвеган в тот день, когда Йен поднял флаг, дабы спасти брата. Что ж, теперь у нее появился отец, но, увы, она не знала, что будет делать, если магия фей отправит ее обратно в двадцать первый век.

Эйли, не удержавшись, всхлипнула:

— Я не хочу покидать вас, Аласдэр. Не могу выразить словами, как сильно я хочу остаться. Как я могу вернуться туда, когда все, кого я люблю, здесь?

«Пожалуйста, Господи, не дай им забрать меня. Я этого не вынесу!»

Лэрд взял лицо дочери в ладони и утер ее слезы подушечками пальцев.

— Успокойся, милая, ты никуда не исчезнешь. И ты больше не будешь называть меня Аласдэром. С этого момента ты будешь называть меня отцом или папой, как тебе больше нравится.

Фиона насмешливо фыркнула, тоже утирая слезы.

— А иногда ты будешь называть его старым дураком, как частенько называю я.

Эйли рассмеялась, потом сказала:

— Именно так называет его Рори.

И в тот же миг, едва она вспомнила о любимом, сердце ее пронзила ужасная боль. Больше всего на свете ей хотелось поехать к Рори, но она боялась, что магия фей вырвет ее из его объятий. Эйли не потребовалось много времени, чтобы сообразить: он поднял флаг, дабы спасти ее. И ей не хотелось, чтобы он страдал, узнав, что в этом не было нужды.

Да, она сама сумела спасти себя. Хотя под конец присутствие отца склонило шерифа на ее сторону больше, иначе все могло бы закончиться иначе. Увы, получалось, что Рори, пытаясь спасти ее, уничтожил их единственный шанс на счастье.

Словно прочитав мысли дочери, старый лэрд проворчал:

— А этому молодому дураку еще придется ответить на кое-какие мои вопросы. Проклятие, ну почему он поднял этот свой флаг? Парень утверждает, что любит тебя, и вдруг отсылает неведомо куда.

Аласдэр стиснул дочь в объятиях.

— Он действительно любит ее, — сказала Фиона. — Наверное, он думал, что это единственный способ спасти девочку. Разве ты этого не понимаешь, Аласдэр? Ты ведь, кажется, говорила, Эйлианна, что там осталось только одно, последнее желание, не так ли? И если бы он не любил ее, то не отправил бы обратно, понимаешь? Потому что теперь его клан лишился своей волшебной силы. И я считаю, Аласдэр, что парень любит твою дочь больше всего на свете, вот так-то.

Старый лэрд пробурчал что-то себе под нос, потом поцеловал дочку в лоб.

— Эйлианна, тетя покажет тебе твои покои. Тебе надо отдохнуть, ибо сегодня вечером мы будем праздновать твое возвращение домой.

В глазах его опять заблестели слезы, и у Эйли защемило сердце, когда она попыталась представить, что он сейчас чувствует. Может, отец и вернул ее, но потерял свою жену. И теперь, после того как нашел ее, Эйли, он в любой момент может обнаружить, что она снова исчезла. Но пока что она не будет об этом думать. Пока она насладится теми недолгими часами, которые они смогут провести вместе.

Рори стоял у стола в большом зале, замка на острове Льюис. Он взял кружку с элем, которую протянул ему брат, но отказался сесть рядом со всеми у огня.

Айдан вздохнул и пробормотал:

— Я знаю, тебе худо, кузен. Но ты ничего не изменишь, если останешься здесь, чтобы и дальше драться с наемниками.