Черный Лев

– Теперь я понимаю, что случилось с солнцем. Лайонин недоуменно посмотрела на Корбета.

– Вы его проглотили.

Лайонин так и прыснула со смеху. К тому же сейчас было не время упрекать их за дерзость. Они были связаны древними узами дружбы между неравными по положению людьми. Позже, в Мальвуазене, все вернется на круги своя. Они опять станут простыми рыцарями, она – знатной дамой. Но теперь обстоятельства переменились.

Элис натянула на нее сюрко и плащ из толстой ткан и: теплую, крепкую одежду.

– Ты не передумала, Элис? Может, поедешь с нами?

Элис дотронулась до волос Лайонин и покачала головой. Она ирландка. Ее семья и корни здесь. Она не покинет свой дом.

Разговор был прерван криком в коридоре. Лайонин поразилась скорости, с какой Корбет и Сэнневилл оказались у двери и прислонились к ней спинами, удерживая тех, кто пытался ворваться в комнату.

– Подведи ее к окну, – велел Сэнневилл Элис. – Если понадобится, спустишь ее на веревке. Внизу ждет Герн.

В коридоре слышались звон стали и громкие голоса. В дверь оглушительно колотили, но стук смолк, когда в бой вступили Ранулф и его люди. Лайонин сидела на стуле около окна, с белым от страха и напряжения лицом.

Боевой клич Ранулфа разнесся по замку, наполняя каждый уголок старого донжона. Лайонин ничего не оставалось, кроме как ждать и прислушиваться к леденящим кровь воплям, звукам ударов стали по дереву, камням и человеческой плоти.

Сэнневилл и Корбет следили за ней. Они не могли помочь товарищам и сюзерену. Ожидание для них было куда труднее любого сражения.

Когда ей уже казалось, что сердце сейчас разорвется от парализующего страха, за дверью вновь раздался приказ Ранулфа:

– Открывайте!

Корбет и Сэнневилл распахнули тяжелую дверь, за которой оказался залитый кровью Ранулф. Его свирепое, искаженное яростной гримасой лицо было пугающим. Лайонин попыталась встать и приветствовать его, но колени подкашивались. Элис помогла ей.

Ранулф поглядел в ее сторону – удостовериться, что она невредима.

– Морелл собирает армию. Несколько сотен головорезов. Гилберт видел, как они во весь опор скачут к замку. Должно быть, кто-то донес о нашем появлении. Я послал гонца к кузену Дейкра, и они пообещали встретить нас к северу отсюда.

Одним шагом он перекрыл расстояние, отделявшее его от Лайонин, и, едва взглянув на жену, подхватил ее на руки.

– Герн уже оседлал лошадей. Корбет, захвати мое оружие.

Лайонин спрятала лицо у него на груди, задыхаясь то ли от запаха крови, то ли от ужаса. Живот свело болезненной судорогой.

Времени хватило только, чтобы послать Элис прощальный взгляд.

За воротами замка их ждали восемь оседланных лошадей во главе с Таем. Ранулф поднял ее в седло, и она стиснула луку, корчась от боли.

– Ты не ранена? – резко бросил Ранулф.

– Все хорошо…

– Тогда я должен позаботиться о своем рыцаре.

Лайонин оглянулась. Маларда подсаживали в седло. Левая нога рыцаря сильно кровоточила, а плащ был располосован почти надвое.

Ранулф обменялся с ним несколькими словами и, вернувшись, вскочил в седло позади жены.

– Он сможет ехать? – спросила она.

– Да, по крайней мере пока. Его ранили боевым топором. Нужно как можно скорее обработать рану, иначе ему грозит потеря ноги, а то и жизни, – объяснил он, беря поводья и пуская Тая в галоп. Новый приступ боли едва не лишил ее сознания. Тогда она поняла, что малыш решил встретиться с отцом, и стала молиться про себя, чтобы у них хватило времени уйти от преследования. Если Морелл вновь захватит их… всему конец.

Они мчались как ветер около двух часов, после чего Ранулф объявил привал. Лайонин сжала живот, радуясь, что боль не сразу вернулась и тряска намного уменьшилась. Ранулф спешился и подошел к Маларду.

– Боюсь, он потерял сознание, милорд, – донесся до нее тихий голос Хьюго.

Лайонин круто обернулась. Сильный темноволосый рыцарь без чувств склонился на холку коня. Кровь покрывала бока всадника и животного. Зрелище отнюдь не облегчило боли роженицы.

– Он больше не может скакать, – покачал головой Ранулф. – Моя жена тоже устала. Я останусь с ними: за этими деревьями видна хижина. А вам нужно ехать, и как можно быстрее, ибо, если люди Морелла увидят вас и поймут, что нас с вами нет, они вернутся и отыщут всех троих. Шестеро рыцарей торжественно кивнули.

– Люди Дейкра ожидают вас. Оставьте все тряпки, какие только можно, для ноги Маларда. А теперь в путь, и не возвращайтесь, пока не окажетесь в безопасности.

Они, наскоро помолившись, стали поспешно вытаскивать полотняные камизы из седельных сумок. С их отъездом в лесу воцарилась неестественная тишина. Ранулф взял коней под уздцы и повел к небольшому каменному домику с полуразрушенной черепичной крышей, под остатками которой надеялся найти убежище. Оставив людей и животных под деревьями, он вынул меч и тщательно обследовал домик. Убедившись, что он пуст, Ранулф вернулся к лошадям и снял Лайонин с седла. Измученная женщина прислонилась к дереву.

Осторожно снять Маларда с лошади оказалось нелегкой задачей, но Ранулф понимал, что от этого зависит жизнь человека. Ноги подгибались под тяжестью одетого в доспехи рыцаря. Но он все-таки сумел донести и уложить Маларда на грязные тростниковые подстилки.

Лайонин снова схватилась за живот: очередная схватка не заставила себя ждать. Теперь они следовали одна задругой. И каждая была сильнее прежней. Но бояться не было времени: следовало как можно скорее позаботиться о Маларде. Она собралась с силами, вошла в хижину и встала на колени рядом с раненым:

– Сейчас я перевяжу рану. Только приподними его, и мы снимем шоссы. Принеси тряпки. Нельзя ли разжечь огонь?

– Нельзя. Остается надеяться, что люди Морелла не увидят этих развалин. Морелл! Хотел бы я встретиться с ним один на один!

– Не трать время на размышления об этом человеке. Лучше найди какой-нибудь сосуд и поищи воду. Нужно очистить и забинтовать рану.

Ранулф молча вышел, так и не увидев, как жена зажмурилась и снова обхватила живот.

– Ребенок? – прерывисто прошептал Малард.

Она улыбнулась и пригладила мокрые от пота волосы:

– Не смей разговаривать и зря тратить силы. Мы позаботимся о тебе, и все будет хорошо, но ты должен отдохнуть. И ты прав, роды начались, только ничего не говори Ранулфу.

– Думаю, он и сам скоро узнает.

– Да. А теперь лежи смирно. Мне нужно вынуть из раны кусочки железа.

Вернулся Ранулф с большой глиняной миской, полной воды:

– Она треснула, но воду еще держит. Малард говорил с тобой?

– Он беспокоится за мою безопасность, – сказала она, почти нежно глядя на рыцаря.

Ранулф пригляделся к ней и, заметив ее бледность, коснулся волос и погладил по щеке.

Лайонин согнулась от боли. Ранулф прижал ее к себе:

– Опять малыш брыкается?

– Да, совсем разошелся. А теперь разорви камизу и намочи тряпки, пока я осмотрю рану.

Они молча и дружно работали. Лайонин тщательно удалила все обломки железа сорванной веточкой, с которой содрала кору. Приходилось часто замирать, чтобы вытерпеть очередной приступ боли. Ранулф не утешал ее, только держал за плечи.

Наконец нога Маларда была перевязана. Они подумали, что раненый заснул, но он неожиданно открыл глаза:

– Теперь ваша очередь, миледи.

– Да, – улыбнулась она. – Боюсь, моя очередь уже подошла.

Ей приходилось терпеть почти непрерывную боль.

– Что с тобой? – нахмурился Ранулф.

– Ваше дитя просится на свет, милорд, – прошептал Малард.

– Не может быть! Роды некому принимать! Графиня, терзаемая особенно сильной схваткой, невольно рассмеялась.

– Лайонин, тебе нельзя сейчас рожать. Погоди, пока я не найду повитуху!

– Нет, Ранулф, не оставляй меня. Помоги лучше лечь. Он взял ее на руки, и она ощутила, как дрожит его сильное тело.

– Боюсь, я опять залью тебя кровью, ибо роды без крови не обходятся. Ранулф! Я всего лишь хотела пошутить. Не принимай все так близко к сердцу! Роды – это легкий труд!