Очаровательная плутовка

– Леди Блэкхит, вы раньше работали судомойкой у мадам Деверо?

– Да, – сдавленным голосом произнесла Эйприл, и ей пришлось прокашляться и повторить: – Да.

– Как долго вы были у нее в услужении?

– Немногим более года.

– Каким образом вы получили это место?

– Мой отец умер вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать. Я жила с ним одна после смерти матери, которая умерла, когда я была еще ребенком. У меня не было родных, поэтому я стала искать работу. Я получила образование и попыталась найти место гувернантки, но из-за войны с Францией никто не хотел взять на работу дочь французского трубочиста, хотя по рождению я англичанка. Я даже не смогла найти работу горничной. Меня выгнали из квартиры, и я почти неделю жила на улице, пока случайно не оказалась перед заведением мадам. Там висела табличка о том, что она набирает персонал. Я узнала, кто ей нужен, – оказалось, что мадам нанимает женщин для… определенных услуг. Я сказала ей, что не смогу этим заниматься, и уговорила ее нанять меня служанкой. Конечно, она могла воспользоваться моим отчаянным положением, но она пожалела меня и позволила работать на кухне… какое- то время.

– Почему только временно?

– Она знала, что я невинная девушка, и хотела, чтобы я присмотрелась и привыкла, и тогда, возможно, я сама захочу присоединиться к остальным.

– И вы захотели?

– Нет. Мысль о том, чтобы торговать собой, была мне противна. Но я ни в коем случае не осуждаю тех, кто вынужден этим заниматься. Я сознаю, что, если бы не любезность мадам, я вполне могла бы стать одной из них. Я испытываю жалость к тем женщинам, которые должны заниматься таким ремеслом. Они делают это только для того, чтобы выжить. Я знаю, что почти все из них, будь у них выбор, предпочли бы другую работу. Несмотря на мои отчаянные обстоятельства, мне повезло, что я смогла сохранить свою добродетель.

– Мадам когда-либо заставляла вас заниматься проституцией?

– Нет, никогда. Она была очень деликатна, но часто напоминала, что придет день, когда она будет вынуждена настоять, чтобы я присоединилась к другим девушкам.

– И этот день настал?

– Да. Накануне того дня, когда я взяла дневник. Мадам сказала, что до конца недели я должна решить, остаться у нее или покинуть заведение.

– Почему вы не ушли?

– У меня не было денег. Мадам не платила мне, только давала кров и еду. Я была в ужасе от того, что придется жить на улице. У меня не было ни семьи, ни жилья, ни денег на еду… ничего не было, чтобы выжить самой. Очень тяжело искать средства к существованию, когда все кругом такие же бедные, как и ты. А опасности… Лондон по ночам полон людей, которые вполне могут тебя искалечить либо убить. Я знаю, что, если бы мадам меня уволила, я стояла бы перед лицом смерти. Но, даже зная это, я предпочла бы уйти, чем согласиться на аукцион девственниц.

– Аукцион девственниц?

Эйприл чуть не умерла от стыда.

– Да. Там выставляют невинную девушку, а мужчины делают ставки, чтобы получить ее на первую ночь. Девушка может заработать много денег, продавая свою невинность. Я видела, как это делается. В общем, это обман. Доверчивых мужчин одурачивают, и они предлагают цену за тех, кто на самом деле разыгрывает из себя девственниц.

Зал разразился смехом.

– Но, – продолжала она, – иногда, крайне редко, на аукцион выставляют настоящую девственницу, и тогда ночь для нее может стать очень прибыльной.

– Вы заявляли, что нуждались в деньгах. Почему не воспользовались такой возможностью?

Эйприл покачала головой:

– Человек может лишиться всей своей собственности, но, тем не менее, он остается человеком. Но если он продает самоуважение, то у него ничего не остается. Когда лишаешься чести, то всех денег на свете не хватит, чтобы залечить эту рану. Если бы я стала проституткой, я бы потеряла свою мечту о лучшей жизни. Достоинством не торгуют.

– Благодарю вас, леди Блэкхит. У меня больше нет вопросов.

Он сел на свое место. По выражению его лица Эйприл поняла, что он остался доволен тем, как она отвечала.

Настала очередь Нордема.

– Вы можете считать свою теперешнюю жизнь лучшей по сравнению с прежней?

– Простите?

– Ну, вы одеты по последней моде, живете в одном из самых роскошных домов в Англии, а несколько дней назад вышли замуж за самого завидного жениха в Англии. Мало кто из судомоек так преуспел.

Подтекст был ясен, и Эйприл разозлилась.

– Да, в этом вы правы.

– Вы удовлетворили свои высокие запросы, получили то, к чему стремились?

– Я уже говорила, что просто хотела лучшей жизни.

– Вы хотите сказать, что хотели более доходной жизни.

– Разве этого хотят не все?

Нордем скрестил руки на груди.

– Но не в ущерб нравственности, мадам. Каким бы ни было наше положение в обществе, большинство жителей Англии соблюдают принципы приличия и установленного порядка. Мы не перескакиваем через классовые барьеры, извлекая выгоду при помощи позорных преступлений.

– Протестую, милорд, – вмешался Райли. – Прошу вас удержать моего ученого коллегу от спора со свидетелем.

– Возражение принято. Мистер Нордем, вы не могли бы оставить свое мнение при себе?

– Да, милорд. Миссис Хоторн, вы считаете, что респектабельность можно купить?

– Я не гналась за респектабельностью. До той поры пока я не украла дневник мадам, мне нечего стыдиться. То, чего я действительно хотела, так это уважения.

– И вы подумали, что сможете приобрести уважение при помощи лжи представителям высшего сословия, притворившись кем-то еще? Изображая из себя перед светским обществом, включая ее королевское величество, не ту, кем вы были?

Эйприл охватил страх:

– Да, я думала, что смогу, но я ошиблась.

– Объясните.

– Никто не станет уважать служанку. Мы… ничего собой не представляем. Единственный способ приобрести хоть каплю уважения – это притвориться тем, кем я не была. В действительности все вышло совершенно неожиданно – солгав, я, наконец, добилась уважения, но только уважали не меня. А потом я встретила лорда Хоторна, моего мужа. Он подарил мне любовь, которую я не заслужила. Он принял меня такой, какой я была, без прикрас, и назвал меня своей леди. Хотя для всех я была ничто, для него я была той самой единственной. И только это имеет значение.

– Вы хотите сказать, что любовь его светлости лорда Хоторна купила вам все? Ведь он очень богатый человек.

– Мистер Нордем, я с радостью отказалась бы от дома, от нарядов, от титула – от всего, что приобрела и что имеет материальную ценность. Сейчас мое единственное желание – это счастье моего мужа. Я… очень его люблю.

Райли сдержанно кивнул, стараясь не выдать волнения.

– Весьма трогательно, но это абсолютное притворство, миссис Хоторн, – презрительно произнес Нордем. – Вы не сможете таким образом снискать расположение присяжных.

Эйприл устало покачала головой:

– Я не жду, что мне поверят. Я наговорила столько лжи, и у людей есть все основания сомневаться в каждом моем слове до конца жизни. Если господа присяжные так же сомневаются во мне, как и вы, тогда я, скорее всего, буду приговорена к смерти, и все, о чем я прошу, – это о возможности сказать кое-что моему мужу сейчас. – Она посмотрела прямо в глаза Райли. – Я хочу, чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя. Это абсолютная правда. Я хочу, чтобы ты знал, что ошибался, подумав, что я тебя предала той ночью. Я пошла, чтобы встретиться с мистером Нордемом, потому что он меня шантажировал.

– У меня больше нет вопросов, – поспешно произнес Нордем.

– Он прислал мне записку, в которой говорилось, что я…

Нордем повысил голос:

– Обвинение закончило допрос.

– … что я должна принести ему двадцать тысяч фунтов или он отдаст дневник властям.

– Милорд! Прошу вас приказать подсудимой покинуть свое место! – выкрикнул Нордем.

Эйприл открыла ридикюль.

– Я хочу, чтобы ты знал, что я говорю правду. Вот та записка, которую он мне прислал.