Безбрежное чувство

Пока миссис Тиммз осматривала кухонную утварь и отбирала то, что нуждалось в починке, а прислуга толпилась у двери и рылась в принесенном на продажу, Рэй сделала для старика чашку чаю погорячее.

— Эй, мистер, огонь не так быстро согреет вас, как вот это. Пейте, пейте! Промерзнув насквозь, вы не сможете работать.

Она сунула чашку в руки старика, намеренно игнорируя сдвинутые брови кухарки.

— С меня довольно и твоей улыбки, Рыжая. Она согревает лучше всякого огня.

Рэй, моргая, застыла на месте. Она думала, что ослышалась.

— Ишь ты, как подольщается! — фыркнула миссис Тиммз. — Недаром говорят, седина в бороду — бес в ребро. Уж не надеетесь ли вы обольстить ее, мистер?

— Я бы не отказался, да у нее небось есть ухажер. Ну-ка, Рыжая, признавайся, есть у тебя миленький?

Она медленно кивнула. Лудильщик театральным жестом схватился за сердце.

— Ну вот, оно разбито! Разбито, как стены Иерихона.

Глаза Рэй невольно округлились, руки задрожали, и она поспешила спрятать их под передник.

— Вы зачем сюда явились, мистер, по делу или для пустой болтовни? — рассердилась кухарка. — Не могу же я тратить на вас целый день! Пейте чай, раз уж вам его налили, забирайте дырявые горшки и выметайтесь отсюда. А ты, Рахаб, не заставляй эту язву миссис Ричи ждать.

— Но мне тоже хотелось взглянуть на товар!

— Ладно уж, — смягчилась миссис Тиммз. — Иди смотри, и заканчивайте там с этой толкотней у входа.

Джерри постучал себя по коленям, чтобы согреть руки. Хоть он беспрерывно топтался на месте и раз десять принимался прыгать, ноги все равно окоченели. Живая изгородь и группа елей за ней образовали хорошую преграду колючим порывам ветра, однако и тех, что налетали сбоку, вполне хватало, чтобы выстудить из-под плаща все тепло. Единственное, что по-настоящему грело, было шерстяное кашне, одолженное стариком Гудфеллоу.

Вдалеке послышался тарахтящий звук — это приближалась тележка лудильщика. Джерри сдвинул кашне с одного уха, чтобы было удобнее прислушиваться. Мороз воспользовался этим, чтобы как следует его обжечь. Дрю Гудфеллоу остановил лошадку ровно настолько, чтобы позволить Джерри вскочить в тележку.

— Ну? — нетерпеливо осведомился тот.

Старик передал ему вожжи и сунул руки под мышки, чтобы хоть немного согреть. По обыкновению, он ответил не сразу.

— Она в замке.

— Вы уверены?!

— Я видел ее собственными глазами. И знаешь что, мой мальчик? Она там в услужении. Вообрази, я застал ее сидящей на кухне за завтраком! Не сомневайся, это она. Ты так хорошо ее описал, что ошибиться было просто невозможно. Я чуть челюсть не отвесил от удивления, еле удержался.

Джерри тоже был удивлен. Он непроизвольно натянул вожжи и остановил лошадку.

— Почему же тогда она не с вами? Если она служит в замке, кто мог запретить ей немедленно взять расчет?

— Поезжай. Едет она с нами или не едет, а мерзнуть посреди дороги я не намерен.

— Но почему все-таки?..

— Да потому, что она сама себе хозяйка. Не ты ли превозносил ее за это до небес? А теперь шевели вожжами или, клянусь преисподней, я стукну тебя первым попавшимся горшком!

Джерри подстегнул лошадку, бормоча себе под нос ругательства.

— Я хочу знать все, мистер Гудфеллоу!

— Мне удалось переброситься с ней только парой слов, а потом подошла кухарка, на редкость зловредная женщина, и всех разогнала. Оказывается, герцог понятия не имеет о том, что твоя Рыжая гостит у него в доме. — Старик пересказал Джерри историю того, как Рэй обосновалась в Линфилде. — Все это время она вела нелегкую, но мирную жизнь и тревожилась только о тебе. Не могла понять, отчего ты так долго не объявляешься.

— И вы, конечно, объяснили ей причину?

— Ну да, а как же. Сказал, что я подхватил простуду, когда тащил тебя в свой домишко, и что ты в ответ выходил меня.

— Только не говорите, что теперь мы квиты. Я никогда не сумею отплатить вам за добро.

Джерри не заикнулся о том, как все эти дни сильно изводился неизвестностью. Впрочем, Дрю Гудфеллоу и без того это знал.

— Так она не сердится?

— Такое милое, доброе создание? — поддразнил Гудфеллоу. — Глаза у нее кроткие, нежные, с поволокой, а уж когда она поцеловала меня в морщинистую щеку… Признаюсь, мой мальчик, я влюбился! Надеюсь, ты не против?

— Я против, черт возьми! И нет у нее в глазах никакой поволоки! — процедил Джерри, улыбаясь в кашне. — Ну ладно, а все-таки почему она сейчас не с нами?

— Ей кажется, что в Линфилде она в полной безопасности. Она хочет выяснить намерения герцога насчет его племянницы.

— Ну вот, я так и знал! — Джерри заскрипел зубами. — Дайте мне только до нее добраться, и, клянусь, я перекину ее через колено и дам столько шлепков, что она неделю не сможет сидеть! Что за нелепая, опасная затея — шпионить за Найджелом! Она что же, совсем выжила из ума?

— Я все это ей высказал, можешь быть спокоен, — сухо заметил старик. — Но все было без толку. Она думает, что у тебя сейчас есть дело поважнее.

— Что может быть важнее ее спасения? Кстати, как она представляет себе мое появление в кругу друзей герцога? Мне не на что обновить гардероб, не на что даже нанять достойный экипаж! Помнится, ее отец собирался снабдить меня деньгами, но негодяй Сэм Джадж все испортил.

Гудфеллоу смущенно покашлял. Джерри посмотрел на пего с подозрением.

— Ну-ка, выкладывайте, о чем умолчали.

— В разговоре с вашей милой я как будто упомянул Стэнхоуп…

— Как будто упомянули?

— Словом, я рассказал ей о твоих планах наведаться туда.

— О ваших планах, — поправил Джерри с неудовольствием.

— Она была в восторге. Назвала это отличной идеей.

— Ну разумеется, как же иначе! Там, где у других мозги, у нее одна пакля!

— Ты, мой мальчик, уж слишком суров к своей милой. К такой славной, отважной девушке…

— К такой легкомысленной, бестолковой особе! Говорят, любовь ослепляет, а по-моему, лишает рассудка.

— Ты хочешь сказать, что все-таки наведаешься в Стэнхоуп? — уточнил Гудфеллоу. Глаза старика улыбались.

Джерри тяжко вздохнул, помолчал и неохотно улыбнулся в ответ.

— Наведаюсь, чтоб мне пропасть!

Переодеваясь ко сну, Рэй с трудом удерживалась, чтобы не закружиться по тесной комнатке. Джерри был жив! Впервые за эти недели она признала, что изнемогала от страха за него, хотя ни за что не позволила бы себе даже на мгновение поверить в его смерть. Теперь, когда страхи рассеялись, хотелось петь, смеяться, прыгать на одной ножке.

— Это что, полнолуние? — спросила Нэнси, возвращая Рэй к действительности.

— Что?

— Я спрашиваю, дело в полнолунии? Некоторые ведут себя в это время так странно! Сегодня ты сама на себя не похожа.

— А перемена к худшему или к лучшему? — Рэй ослепительно улыбнулась.

— Пожалуй, к лучшему, хотя это и подозрительно. А теперь будь так добра, задуй свечу.

Как только комната погрузилась во тьму, Нэнси сладко зевнула и отвернулась к стене, а Рэй еще долго стояла у окошка. Ей открывалась обширная панорама земель Линфилда: луга, рощи, живые изгороди. Пока старый лудильщик разведывал обстановку, Джерри, конечно же, прятался где-то поблизости (быть может, вон в том орешнике). Она так ничего и не узнала бы об этом, если бы старик не назвал ее Рыжей. Но что в этом странного? Чего она ожидала? Что ощутит близкое присутствие Джерри всем своим существом? Что каждый крохотный волосок на руках встанет дыбом, а по коже побегут мурашки? Такое случается только в романах, и все же… все же верилось, что любовь дарит человеку шестое чувство — связующую нить, способную звенеть натянутой струной, когда любимый где-то рядом.

Рэй уснула в эту ночь не с мокрыми от слез щеками, а с тенью счастливой улыбки на губах.

После двух недель регулярной уборки в кабинете Найджела ей удалось открыть замок в его рабочем столе. Для этого пришлось изображать из ряда вон выходящее рвение к работе, так что миссис Ричи не могла нарадоваться на новую горничную. Она не раз говорила, что свет еще не видывал такой старательной девушки, как Рахаб Смит.