В вихре страсти

Глава 3

Виктория опустилась на кровать, перевела дыхание и попыталась успокоиться. Прошел уже целый час, а у нее до сих пор дрожат руки. Как она могла сотворить такое? Прямо на глазах у своих друзей!

Даже хуже – в доме своих друзей, и не с кем-нибудь, а с виконтом!

С очень красивым виконтом. В лорде Сомертоне было нечто особенное.

С мечтательной улыбкой она подумала о его губах. Ей никогда не приходилось видеть мужчин со столь превосходно очерченным ртом. Хотя… Вспомнив еще одного человека с такими же чудесными губами, Виктория нахмурилась, но потом покачала головой. Тот мужчина не был виконтом. Он был просто молодым пьяным повесой с рыжеватыми каштановыми волосами и зелеными глазами. У виконта Сомертона глаза светло-карие. И все же при определенном освещении они наверняка могут показаться зелеными… Нет! Это не он. Иначе он что-нибудь сказал бы или еще как-нибудь дал понять, что узнал ее. Разве только он был так пьян тем вечером, что вовсе ничего не запомнил.

Виктория еще немножко поразмыслила и пришла к твердому убеждению, что это совершенно точно не он.

Она медленно потянулась к карману своей юбки и извлекла сегодняшнюю добычу. В слабом отблеске свечи сверкнули рубины. Глядя на них, Виктория испытала страх, быстро сменившийся раздражением. Самый крупный рубин, красовавшийся в центре ожерелья, был увит причудливым золотым орнаментом в форме герба.

– Проклятие!

Она швырнула ожерелье на кровать. Что теперь делать? Это украшение уникально, и его никак нельзя отнести ростовщику. Оценщик может узнать герб и сообщить в полицию. Господи, как можно было совершить такую глупость?

Послышался тихий стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла пожилая женщина.

– Принесли что-нибудь хорошее?

Мэгги села на кровать и уставилась на рубины, сверкавшие на покрывале словно брызги крови.

– Слишком хорошее, – ответила Виктория.

– Как же вам удалось раздобыть такое? – Голос Мэгги стал выше на целую октаву.

Виктория закрыла лицо руками:

– Днем на Бонд-стрит у меня ничего не вышло. Поэтому я залезла в мужской карман на приеме по случаю крестин. Я рассчитывала прихватить всего несколько монет и совершенно не ожидала, что там окажется это. От волнения я просто сунула его к себе в карман. В меня врезалась Дженнет, и я почти уверена, что тот мужчин почувствовал, как я шарила в его кармане.

– Что вы собираетесь делать?

Виктория медленно отняла ладони от лица и покачала головой:

– Понятия не имею. Посмотри на герб. Мне не удастся заложить это.

Мэгги не сводила глаз с ожерелья.

– У меня есть брат. Возможно, он даст вам какие-нибудь деньги за эту вещь.

– Я не могу рисковать. – Виктория взяла ожерелье и надела на шею. Схватив зеркальце, она взглянула на свое отражение и ахнула: – Неужели можно носить такие изумительные украшения?

– Это не для меня. Может, для вас, с вашими изысканными манерами.

Изысканные манеры? Виктория усмехнулась. Если бы Мэгги знала правду, то поумерила бы свое восхищение. Перенять приличные манеры способен каждый.

Виктория сняла ожерелье и снова принялась разглядывать его. Внезапно дверь с шумом распахнулась и в комнату вбежала маленькая девочка.

– Мисс Тори! – пронзительно закричала она и всем своим маленьким тельцем прижалась к Виктории. – Я видела страшный сон.

Виктория крепко обняла малышку и прижала к груди:

– Успокойся, Бронуин. Все хорошо.

– Нет, – всхлипнула она. – Тот человек опять гнался за мной. Он хотел забрать меня отсюда.

– Этого никогда не случится, – прошептала Виктория. Из всех детей, находящихся на ее попечении, Бронуин была особенной. Она была первой. Если бы не Бронуин, Виктория жила бы сейчас совсем по-другому, настолько, что даже описать невозможно. Эта маленькая девочка уберегла Викторию от того, к чему она неуклонно приближалась, – от проституции.

Виктория нежно гладила черные вьющиеся волосы малышки и шептала ей ласковые слова. Вскоре послышалось ровное дыхание, и Виктория поняла, что девочка заснула.

– Уже второй раз на этой неделе, – шепнула Виктория, обращаясь к Мэгги. – Так не похоже на нее.

– И опять тот же сон про человека, который пытается забрать ее отсюда.

– Думаешь, с ней что-то серьезное? – спросила Виктория.

– Нет, это пройдет. Давайте я отнесу ее, – тихонько предложила Мэгги.

Виктория разжала объятия и позволила Мэгги забрать Бронуин. Она снова взглянула на ожерелье и поняла, что сделает с ним. Сейчас маленькой Бронуин только девять лет, но потом, когда вырастет, она обязательно будет носить прекрасные вещи – например, шелковые платья и рубиновые ожерелья. Ну а если нет, к тому времени украшение уже можно будет заложить, чтобы добыть денег для девочки.

Виктория встала и подошла к шкафу для белья. Выдвинув ящик, на котором было написано имя Бронуин, она положила туда ожерелье. Когда девочка станет старше, а пропажа ожерелья забудется, Виктория сможет отдать его своей любимице.

Теперь все ее мысли обратились к тому, как бы раздобыть и заложить что-нибудь еще, пока в доме не кончились еда и уголь. Она знала: достаточно просто войти в соседнюю дверь и попросить денег у леди Уайтли, – но не желала даже думать об этом.

Приют оказался совсем без средств исключительно по вине самой Виктории. В прошлом месяце она приняла двух новичков, не похожих на остальных детей. Потом накупила всяких безделушек, чтобы подарить ребятишкам на Рождество. А еще ей никак нельзя было покупать подарки для младенцев Эвис и Дженнет. Она должна была отказаться от приглашения на крестины. Но ей так хотелось увидеться с друзьями.

И быть не просто рядом с ними, а одной из них.

Она миллион раз повторяла себе, что это невозможно. Ей никогда не стать одной из них. И сегодняшние события только подтверждают это. Что подумают ее друзья, если обнаружат, что она обыкновенная карманная воровка?

Энтони поднялся по ступеням своего дома на Дьюк-стрит. Он любил этот небольшой особняк. Получив его в наследство от бабушки, он смог покинуть насквозь пропитанный ложью дом отца. Вот уже почти десять лет Энтони жил здесь… совсем один.

Почему при мысли об одиночестве ему вдруг стало не по себе? Его всегда устраивало такое положение вещей. Имея множество кузенов, он не должен был жениться только для того, чтобы обеспечить отца наследниками. Однако за последние пять месяцев в его жизни что-то разладилось, и вчерашний демарш лорда Истли только усугубил неприятное ощущение. Вероятно, длительное пребывание вдали от дома подействовало на Энтони угнетающе и он просто забыл, как хороша его привольная одинокая жизнь.

Нет, это не объяснение, дело в чем-то другом. Может быть, насмотревшись на своих влюбленных женатых друзей, он захотел последовать их примеру? Вот уж нет. Он имеет любую женщину, которую пожелает, в любой момент, когда пожелает. О чем еще может мечтать мужчина? И все-таки что-то не давало ему покоя.

Очевидно, причина одна – ему необходимо попросить прощения у той девушки.

Энн Смит.

Единственная женщина на свете, перед которой он чувствовал себя виноватым. В тот вечер он был омерзительно пьян, и ее слова не смогли проникнуть в его пропитанные бренди мозги. Взять бедную девушку, прижав к стене церкви, – это не просто дурной поступок. Это изнасилование. И уж, по крайней мере, он должен перед ней извиниться. Хотя на самом деле он обязан сделать для нее что-нибудь гораздо более существенное.

Долгие годы он пытался найти ее, но безуспешно – ведь он даже не знал, как ее зовут. Наконец два года назад он обратился за советом к Софи, и она обещала ему узнать имя девушки, используя свой мистический дар. Но прежде чем назвать ему имя Энн Смит, Софи вынудила Энтони помочь ей сосватать его друзей.

Завтра он поедет к Софи и потребует объяснений. Теперь ему нужно не только имя. Он хочет знать об этой женщине все.

Риз открыл дверь, как только Энтони шагнул на верхнюю ступеньку.