Выйти замуж за Уинтерборна (ЛП)

– Это я вижу, – обнимая Хелен одной рукой, Рис открыл бутылку, взяв её с подставки, и передал ей. – Полегче, cariad.

– Мне нравится пить из бутылок, – Хелен утолила жажду, сделав большой глоток. – У меня теперь получается. Смотри.

Она снова начала пить, демонстрируя ему свои навыки. Рис взял бутылку и осторожно её забрал.

– Не так быстро, – пробормотал он, в нежных глазах играла улыбка, – или от всех этих пузырьков ты начнёшь икать.

– Не переживай об этом, – сообщила ему Хелен, вызывающе указывая на женщину за прилавком. – Доктор Гибсон может вылечить всё.

– К сожалению, – с улыбкой сказала доктор, забирая свою трость с изогнутой ручкой, – я до сих пор ничего не знаю о лекарстве от икоты.

После того, как Рис вставил бутылку обратно в держатель, Хелен обвила руками его талию, где-то в отдалённом уголке сознания она понимала, что жест было довольно шокирующим, но сейчас это казалось единственным, благодаря чему она оставалась в вертикальном положении.

– Вы когда-нибудь замечали, – серьёзно спросила она, – что икота рифмуется с чихотой?

Рис осторожно прижал её голову к своей груди.

– Доктор Гибсон, – сказал он, – уходя, пожалуйста, разыщите одного из продавцов и, не привлекая внимания, попросите сбегать к модистке и перенести встречу на другой день.

– Ей правда станет лучше через несколько минут... – начала говорить доктор.

– Я не хочу, чтобы она планировала покрой своего свадебного платья в таком состоянии. Только богу известно, чем это может закончиться.

– Платье из радуги, – мечтательно проговорила Хелен. – И туфли из единорога.

Рис послал доктору говорящий взгляд.

– Вы правы, – быстро проговорила доктор Гибсон. – Хорошего вечера вам обоим.

Хелен откинула голову назад и посмотрела на Риса.

– Я пошутила по поводу туфель из единорога.

Теперь Рис обнимал её уже обеими руками, уголки его губ приподнялись. Ох, какой же он был большой и крепкий. И такой красивый.

– Правда? – нежно спросил он. – Потому что я поймал для тебя одного. Его хватит и на подходящий к туфлям ридикюль.

– Не надо делать из него сумку, отпусти его.

– Хорошо, cariad.

Она обвела кончиком пальца строгий контур его пленительных губ.

– Я пришла в себя, – сообщила он. – Я больше не буду вести себя глупо.

Рис насмешливо посмотрел на неё, она пыталась выглядеть торжественно, но не смогла удержаться и захихикала.

- Я с-серьёзно, – настаивала она.

Он не стал спорить, а только начал целовать её нос, щёки и шею.

Хелен извивалась, продолжая хихикать.

– Щекотно, – её пальцы скользнули в его, словно чёрный атлас, красивые, густые пряди волос. Его губы задержались на нежном местечке под подбородком, и всё внутри загудело от волнения. Неуклюже она наклонила его голову, направляя к своим губам, и он угодил ей, лениво целуя с чувственным терпением. Рис развернулся, чтобы опереться спиной о прилавок, Хелен расслабилась и с лёгкостью последовала за ним, его руки крепко её обняли.

Он откинул её голову и положил ладонь на шею, поддерживая сзади, массируя, хотя напряжённая боль уже прошла, она выгнулась, прижимаясь к нему, мурлыкая от удовольствия. Какое райское наслаждение находиться в объятиях её великолепного возлюбленного... который не знал, что скоро он перестанет её любить.

Последняя мысль немного рассеяла волшебство.

Почувствовав изменение в ней, Рис оторвался от её рта.

Глаза Хелен всё ещё оставались закрытыми. Губы, казалось, распухли и жаждали большего напора и нежных прикосновений.

– Все мужчины так целуются? – прошептала она.

Рис весело хмыкнул, до неё донеслось его дыхание с ароматом перечной мяты.

– Я не знаю, сокровище моё. И ты никогда этого не выяснишь, – он быстрым, соблазняющим поцелуем вновь попробовал её на вкус. – Открой глаза.

Хелен посмотрела на него, а в это время Рис оценивал её состояние.

– Как ты себя сейчас чувствуешь? – спросил он, осторожно выпуская из рук.

– Устойчивее, – ответила она, поворачиваясь по кругу, чтобы проверить равновесие. Туман в голове рассеялся. Мигрень была посажена под замок и надёжно содержалась под стражей. – И очень энергично. Доктор Гибсон была права: я в состоянии посетить модистку.

– Посмотрим. Если ты всё ещё будешь хотеть это сделать через полчаса, я отведу тебя к ней. А пока, я хочу тебе кое-что показать. Ты сможешь подняться по лестнице?

– Я могла бы взбежать на тысячу ступеней вверх.

– Всего лишь на четыре пролёта.

Слабый внутренний голос предупреждал Хелен, что оставаться с ним наедине не самая хорошая идея. Она совершит ошибку и скажет ему что-нибудь, чего не следует. Но всё равно взяла его под руку, поднимаясь вместе с ним по широкой лестнице из белого мрамора.

– Я не подумал попросить задержаться лифтёра, – извиняющимся тоном сказал Рис, пока они поднимались по лестнице. – Я знаю основы управления лифтом, но не хочу экспериментировать с тобой в кабине.

– Я даже не хочу пробовать, – сказала Хелен. – Если тросы оборвутся... – она замолчала, вздрогнув. Хотя лифт в универмаге и обладал современной гидравлической системой, объективно был безопаснее, чем паровые модели, но сама идея подъёма вверх и вниз в крошечном закрытом помещении ужасала.

– Нет никакой опасности. Здесь есть три страховочных троса и автоматический механизм под кабиной, который зацепляется за боковые рельсы, если вдруг оборвутся все тросы.

– Я предпочитаю взбираться по лестнице.

Рис улыбнулся и взял её ладонь в свою. Преодолев первый пролёт и начав покорять второй, он мимоходом спросил:

– Чем ты была занята последние несколько дней?

Пытаясь говорить непринуждённо, Хелен ответила:

– Мы посещали Британский музей в пятницу. И леди Бервик принимала своих друзей с визитами.

– Как прошло посещение музея?

– Сносно.

– Всего лишь сносно?

– Мы посещали зоологические галереи, а я и в половину не испытываю по отношению к ним такой же любви, как к картинным. Все эти несчастные животные и их одеревенелые конечности и стеклянные глаза...

Она рассказала ему о Пандоре и жирафах, и о том, как леди Бервик рванулась вперёд, чтобы быстро пощупать их, когда думала, что никто не смотрит.

Рис тихо рассмеялся, проникаясь историей.

– Больше ничего не произошло, пока ты была в музее?

Казалось, он был спокоен, но нервы Хелен натянулись от волнения.

– Ничего не могу припомнить.

Ей претило ему врать. Хелен чувствовала себя виноватой, выбитой из колеи, она нервничала, находясь с ним наедине, с человеком, которого она любила. И от этого хотелось плакать.

Рис остановился на площадке третьего этажа.

– Не хочешь присесть ненадолго, cariad?

Вопрос был задан нежным и заботливым тоном, но на мгновение, когда она посмотрела в его глаза, в них промелькнуло выражение, которое она никогда прежде у него не видела. Словно он играл с ней в кошки-мышки. Оно исчезло так быстро, что Хелен решила, ей могло это почудиться.

Между тем, она вымученно улыбнулась.

– Нет, я в полном порядке.

Он изучал её лицо ещё пару мгновений. Когда Рис начал уводить Хелен в противоположную сторону от лестницы, она спросила:

– Ты вроде сказал, что нам придётся подняться на четыре пролёта.

– Ага, в этом направлении находится последняя лестница.

Заинтригованная Хелен пошла вслед за ним мимо возвышающихся стеллажей с французскими, персидскими и индийскими коврами и столов, на которых были свалены образцы линолеума, половиков и древесных половых покрытий. В воздухе витали ароматы кедра и бензола, отгонявшие моль.

Рис привёл её к непритязательной четырёхпанельной двери, которая была спрятана в углу, в обрезе стены.

– Куда ведёт эта дверь? – спросила Хелен, наблюдая за тем, как Рис достаёт ключ из кармана.

– На лестничную клетку, которая соединяет универмаг и наш дом.

Хелен встревожено спросила:

– Зачем нам туда идти?