Скандально известная

– Хотите сказать, что вы велели выкрасть это письмо из дома Маркуса, а его самого убить на тот случай, если Уикхэм успел ознакомиться с его содержанием?

Трент улыбнулся:

– Правильно. Конечно, тогда я не был уверен в этом. Но, судя по всему, он действительно прочитал письмо, иначе нас с вами здесь не было бы. Меня сбивает с толку одно: откуда он знал о вашем существовании? Вы ведь так тщательно законспирированы, что правду о вас знают считанные люди. Даже в армии. Я горжусь тем, что отношусь к немногим посвященным.

– Маркус был моим двоюродным братом. Наши матери – сестры. Мы оба выросли на Цейлоне. Мой отец был военным, а его отец – графом. В юности наши пути разошлись, но мы все время поддерживали связь. Неужели вы думали, что я не отомщу вам за его смерть?

– Вот оно, – удовлетворенно сказал Трент. – В цепи ваших рассуждений было слабое звено. Как всегда. Вы надеялись, что я приму вас за Уикхэма, пережившего покушение и прибывшего в Лондон, не так ли? И думали, что я нападу на вас без предварительной проверки?

– Надежда всегда есть.

– И последний вопрос. Кто меня выдал?

– Вы сами. – Ник нехорошо улыбнулся. – Вам не следовало угрожать Габриэлле. Это была ваша роковая ошибка.

Трент засмеялся, а затем осмотрелся по сторонам.

– Должен сказать, что наше знакомство доставило мне большое удовольствие. Но, увы, мне пора. Знаете, я приходил сюда не за Габби. Я собирался убить вас. Но она – мой приз. Мэтью обещал ее мне много лет назад, а я всегда прихожу за своим добром.

Он начал пятиться, увлекая за собой Габби. Молодая женщина вцепилась в его руку, пытаясь высвободиться, но тщетно. Она задыхалась; дуло пистолета больно упиралось в ее висок. Несмотря на холод, она вспотела от страха за себя и за Ника.

Габби боялась, что время для бесед закончилось.

Оружие было только у Трента; едва ли он собирался оставлять их в живых. Она догадывалась, что Трент хочет увести Ника подальше от дома, а потом застрелить его. Сердце безудержно колотилось; она хватала ртом воздух и спотыкалась на каждом шагу, пытаясь замедлить отступление Трента, но он оказался удивительно сильным.

Если Ник и понимал замысел Трента, то не подавал виду. Он шел за ними шаг в шаг, старался держаться к Габби как можно ближе и сосредоточил внимание на ее похитителе. В лунном свете его лицо казалось совершенно бесстрастным. Глаза Ника, превратившиеся в кусочки черного льда, не отрывались от лица герцога.

– Знаете, Трент, вам не уйти. Двор окружен. – Голос Ника звучал почти любезно. Трент хмыкнул.

– Не морочьте мне голову.

– Я говорю совершенно серьезно. Со вчерашнего утра за вами установлена слежка. По ту сторону ограды вас ждет дюжина моих людей.

– Сильно сомневаюсь, майор.

– Отпустите Габриэллу, и тогда мы с вами поторгуемся.

Габби заметила, что в голосе Ника появились металлические нотки. Это был не тот обаятельный, насмешливый Ник, которого она знала. Он говорил так же холодно и беспощадно, как Трент. Эта мысль заставила ее вздрогнуть. И одновременно дала надежду.

Если кто-то и мог остановить Трента, то это был Ник.

Габби поняла, что герцог тащит ее к восточному углу сада, где была калитка.

При мысли о том, что вскоре она останется с Трентом наедине и окажется полностью в его власти, Габби вновь охватил ужас.

«Нет, – сказала она себе, – нет». Она должна доверять Нику.

Очень скоро Нику придется что-то предпринять, иначе погибнет либо один из них, либо они оба. Когда Габби поняла это, уверенность в скором спасении была поколеблена.

– Майор, конечно, я могу ошибаться, но думаю, что все козыри у меня на руках.

– Вперед, Барнет! – рявкнул Ник.

Сердце Габби екнуло от надежды и страха. И лишь потом она вспомнила, что Ник уже прибегал к этой детской уловке.

43

Ник рванулся к Габриэлле, и в ту же секунду грянул выстрел. На таком близком расстоянии он прозвучал оглушительно. Пуля бессильно просвистела над его ухом. Вместе с Габби он упал на землю, успев извернуться, чтобы принять удар на себя.

Как и ожидал Ник, выстрел был направлен в него, а не в Габриэллу. Слава богу, он не ошибся в расчетах. При мысли о том, что было бы, если бы Трент повел себя по-другому, Ника затрясло.

Его люди выскочили из засады и окружили Трента. Они были хорошо обучены, действовали спокойно и умело. Трент пытался сопротивляться, но его быстро одолели и связали.

Из дома вышло несколько гостей, явно привлеченных звуком выстрела. Они с любопытством смотрели туда, откуда доносился шум.

Ник все еще лежал на земле и сжимал в объятиях теплое, нежное тело Габриэллы. Его миссия была закончена; остальное могли доделать подчиненные. Он искал Трента несколько месяцев, с тех пор, когда стало ясно, что шпион, имеющий доступ к самым секретным документам правительства, сообщает врагу о перемещениях армии Веллингтона. По иронии судьбы, Ник вышел на Трента благодаря Габриэлле. Иначе он не обратил бы на него внимания. Но, заинтересовавшись прошлым герцога, Ник получил информацию, которой ему не хватало, и убедился, что Трент – именно тот человек, которого он искал.

Однако сейчас он думал только о Габриэлле.

Обнаженные руки Габби обвивали его шею с такой силой, словно она не хотела его отпускать, нежные груди крепко прижимались к его груди, лицо уткнулось в его плечо. И дрожала она почти так же, как он сам.

– Ох, Ник… – У нее срывался голос.

Он крепко прижимал ее к себе, целовал в ухо – единственное, до чего мог дотянуться губами, – и вдыхал нежный запах ванили.

– Ты цела?

Казалось, ее дрожь немного уменьшилась. А его почти прекратилась. Причина заключалась в ней. Сегодня вечером он испытал такой страх за нее, какой еще не испытывал никогда в жизни.

– Да. А ты?

– Тоже. Если не считать того, что я потерял десять лет жизни, боясь, что он успеет выстрелить в тебя, прежде чем я доберусь до него.

– А я боялась, что он выстрелит в тебя.

Начало было многообещающим. Ник провел рукой по ее спине. Кружевное платье оставляло обнаженными ее плечи и большую часть Лопаток.

– Габриэлла…

– Гм-м?

– Посмотри на меня.

Габби беспрекословно повиновалась. В лунном свете ее глаза карались таинственными темными озерами. Она доверчиво смотрела на него, слегка приоткрыв губы. Стараясь отвлечься от этого зрелища, он заглянул Габриэлле в глаза.

– Помнишь, что я сказал до того, как ты дала мне пощечину?

Она нахмурилась и сдвинула брови.

– Конечно, помню.

– Насчет того, что ты сходишь по мне с ума?

Она нахмурилась еще сильнее и слегка надменно ответила:

– Ты мог бы этого не повторять.

Ник невольно улыбнулся. Именно это врожденное высокомерие заставило его обратить на нее внимание. Потом он с удивлением понял, что ему нравятся гордость и смелость этой женщины. Тем более что они были присущи созданию со стройным телом, фарфоровой кожей и глазами цвета дождя…

– Смеешься? – зловеще спросила она.

– Я сказал так только потому, – поспешно ответил Ник, боясь, что Габриэлла снова разозлится на него, – что, к собственному изумлению, понял, что сам без ума от тебя. – Закончив фразу, Ник понял, что никогда в жизни не был искреннее и правдивее.

Ее глаза расширились, дыхание замерло. Руки, все еще обнимавшие его шею, напряглись. Она откинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Ник… – с дрожащей улыбкой пробормотала она. Остальное досказали ее глаза. – Я очень люблю тебя.

Слава богу, что он лежал спиной к прибывавшей толпе. Они лежали на густой подстриженной траве, в тени высокого куста, и сжимали друг друга в объятиях. Подол ее желтого платья задрался, полуобнаженные груди крепко прижимались к его груди, но он не испытывал ни малейшего желания что-то менять.

Подумав об этом, Ник улыбнулся и пришел к выводу, что толпа, хлынувшая из бального зала, все же является уважительной причиной для того, чтобы встать и поднять ее. Если их с Габриэллой застанут в таком виде, скандал будет неслыханный. Что скажут люди, если увидят, что граф Уикхэм лежит в траве и целуется с собственной сестрой, которая не далее как полчаса назад залепила ему пощечину на глазах у почтеннейшей публики?