Предложение джентльмена

— Очень.

— Понятно. Что ж, в таком случае… — На мгновение она закусила губу и порывисто продолжала:

— Что ж, в таком случае я тебе вот что скажу… Я тебя очень люблю и во всем буду тебя поддерживать. — Она откашлялась. — Если мы, конечно, говорим о тебе.

Отрицать было бы глупо, и Бенедикт кивнул.

— Однако, — продолжала Вайолет, — я бы посоветовала тебе все хорошенько взвесить. Любовь, конечно, является основой любого брачного союза, но нельзя забывать и о влиянии извне. Если ты женишься, скажем, — она откашлялась, — на женщине, принадлежащей к классу прислуги, то приготовься стать объектом бесчисленных сплетен, изгоем. Для такого, как ты, вынести это будет нелегко.

— Для такого, как я? — ощетинился Бенедикт.

— Не сердись. Я вовсе не хотела тебя оскорбить. Но вы со своим братом ведете жизнь, полную развлечений и удовольствий. Вы красивы, интеллигентны, умны. Все вас любят. Даже передать тебе не могу, насколько мне это приятно. — Она улыбнулась печальной улыбкой. — Нелегко быть человеком, который не пользуется успехом.

И внезапно Бенедикт понял, почему мать всегда заставляла его танцевать с девицами типа Пенелопы Фезерингтон. С такими, которые стояли у стен танцевального зала и делали вид, что им вовсе не хочется танцевать.

Мать и сама не пользовалась успехом!

Это было трудно себе представить. Его мать, необыкновенно популярная сейчас особа, имеющая множество подруг… И отец, считавшийся самым завидным женихом сезона.

— Только ты можешь принять решение, — продолжала Вайолет, возвращая его в настоящее. — И боюсь, оно будет нелегким.

Бенедикт молча уставился в окно, соглашаясь со словами матери.

— Однако, — прибавила она, — если ты решишь соединить свою жизнь с женщиной, которая не принадлежит к нашему классу, можешь не сомневаться в моей поддержке.

Бенедикт пристально взглянул на нее. Не многие великосветские дамы сказали бы такое своим сыновьям.

— Ты мой сын, — просто сказала Вайолет, — и я жизнь за тебя отдам.

Бенедикт открыл было рот, но не нашелся, что ответить.

— Я не откажусь от тебя только потому, что ты женишься на женщине не нашего круга.

— Спасибо, — единственное, что смог выдавить из себя Бенедикт.

Вайолет вздохнула — достаточно громко, чтобы привлечь его внимание. Вид у нее был усталый, лицо грустное.

— Как бы я хотела, чтобы твой отец был сейчас вместе с нами, — проговорила она.

— Ты редко об этом говоришь, — тихо сказал Бенедикт.

— Но я всегда об этом мечтаю. — На секунду мать закрыла глаза и, открыв их, повторила:

— Всегда.

И внезапно все стало на свои места. Глядя на мать, наконец-то впервые осознав всю глубину любви родителей друг к другу, Бенедикт вдруг понял, что любит Софи. Любит всем сердцем. И лишь это имеет значение.

Он думал, что полюбил таинственную незнакомку с бала-маскарада. Думал, что хочет жениться на ней. Но понял теперь, что она лишь мечта, призрак, женщина, которую он так никогда и не узнал.

А Софи — это Софи. И кроме нее, ему никто не нужен.

Софи не слишком верила в судьбу, но после часа, проведенного с Николасом, Элизабет, Джоном и Элис Уэнтуорт — юными кузенами и кузинами Бриджертонов, — она начала думать, что, быть может, судьба смилостивилась над ней, не позволив ей получить место гувернантки.

Она страшно устала.

Впрочем, раздраженно подумала она, усталостью то состояние, в котором она пребывала в данный момент, никак нельзя было назвать.

Усталость не предполагает тихого помешательства, в которое она впала после общения с четырьмя малолетними отпрысками клана Бриджертонов.

— Нет, это моя кукла! — кричала Элизабет Элис.

— Нет, моя! — вопила Элис в ответ.

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Ладно, ладно не ссорьтесь, сейчас я вас помирю, — заявил Николас и с важным видом направился к девчушкам.

Софи застонала от отчаяния. У нее было такое чувство, что десятилетнему мальчишке, разыгрывавшему из себя пирата, вряд ли подходит роль миротворца.

— Никому эта кукла будет не нужна, — заявил он, и в глазах его появился дьявольский блеск, — если я просто оторву ей…

Софи бросилась к детям с криком:

— Нет, ты этого не сделаешь, Николас Уэнтуорт!

— Но тогда они перестанут…

— Я сказала — нет! — решительно перебила его Софи.

Он взглянул на нее, явно прикидывая, стоит ли ее слушаться, и, решив, что стоит, отошел, что-то бурча себе под нос.

— По-моему, пора придумать новую игру, — шепнула Гиацинта.

— Совершенно верно, — ответила ей Софи тоже шепотом.

— Отдай моего солдатика! — завопил в этот момент Джон. — Отдай! Отдай! Отдай!

— Нет, у меня никогда не будет детей, — заявила Гиацинта. — Или еще лучше: я никогда не выйду замуж.

Софи хотелось сказать, что, когда Гиацинта выйдет замуж, в ее распоряжении наверняка будет целая армия нянек, чтобы помочь ей растить детей, однако решила оставить свое мнение при себе.

Джон схватил Элис за волосы, а та в ответ ткнула его кулаком в живот, и Гиацинта болезненно поморщилась.

— Ситуация выходит из-под контроля, — шепнула она Софи.

И внезапно Софи осенило.

— Давайте играть в жмурки! — воскликнула она. — Ну как, согласны?

Элис с Джоном радостно закивали, Элизабет тоже кивнула, однако не столь охотно.

— А ты что скажешь, Николас? — спросила Софи, обращаясь к последнему ребенку.

— Можно и сыграть, — медленно ответил он, не сводя с Софи мерцающих дьявольскими искорками глаз.

— Вот и отлично, — проговорила она деланно-веселым тоном.

— Только глаза завяжем тебе, — прибавил Николас.

Софи открыла было рот, чтобы возразить, но в этот момент остальные трое детей запрыгали и завизжали от восторга. Софи еще надеялась отказаться, но Гиацинта повернулась к ней и, насмешливо улыбаясь, сказала:

— Дети просят.

Участь Софи была решена. Она тяжело вздохнула — специально, чтобы порадовать детей, — и без возражений повернулась к Гиацинте спиной, чтобы та завязала ей глаза шарфом.

— Не просвечивает? — спросил ее Николас.

— Нет, — солгала Софи.

Поморщившись, мальчишка заявил Гиацинте:

— Шарф просвечивает. И как он только догадался?

— Завяжи еще одним.

— Это просто возмутительно, — пробормотала Софи, но тем не менее слегка наклонилась, чтобы Гиацинте было удобнее завязывать.

— Вот теперь нормально! — крикнул Джон. Софи одарила детей сладчайшей улыбкой.

— Ну, теперь все в порядке, — заявил Николас, похоже, взяв на себя роль руководителя. — Подожди десять секунд, чтобы мы успели отбежать.

Софи кивнула и, услышав дикий топот, истошно закричала:

— Смотрите, ничего не разбейте! — Однако крик ее не возымел на детишек никакого действиям. — Ну что, готовы? Молчание. Значит, да.

— Иду искать, — возвестила Софи.

— Мы тут! — послышался крик, сопровождаемый хихиканьем.

— Иду!

Снова хихиканье, громче прежнего. Софи споткнулась и чуть не упала.

— Где вы? — крикнула она уже с гораздо меньшим энтузиазмом.

— Мы тут!

— Тут!

— Тут!

— Сейчас я тебя поймаю, Элис, — предупредила Софи, решив начать с самой младшей и соответственно самой слабенькой девочки. — Вот погоди!

Сбежать Бенедикту так и не удалось. После того как мать вышла из гостиной, он опрокинул стаканчик бренди, о котором давно мечтал, и направился было к двери, но по пути его перехватила Элоиза, которая сообщила ему, что он ни в коем случае не должен уходить, поскольку мама приложила столько усилий, чтобы собрать всех детей вместе, потому что Дафна собирается сделать важное сообщение.

— Снова беременна? — спросил Бенедикт.

— Только сделай вид, что удивлен. Ты не должен был об этом знать.

— Никакого вида я делать не собираюсь. Я ухожу.

Подскочив к нему, Элоиза схватила его за рукав.

— Ты не можешь этого сделать!

Тяжело вздохнув, Бенедикт попытался высвободиться из цепких пальцев сестрицы, но безуспешно.