Соловей для черного принца (СИ)

Однако почти все мои мысли занимал Дамьян Клифер — человек с привычкой неожиданно возникать в моей жизни и приводить мои чувства в состояние стихийного бедствия. Размышляя о нем, я поняла, что совсем ничего не знаю о мужчинах. Многие девушки моего возраста уже имели кое-какой опыт общения с ними, взять хотя бы Летти с ее романами или моих бывших соседок по комнате Лидию и Моник. Разумеется, я не собиралась уподобляться им. Мне нужно было всего лишь немного знаний, чтобы уверенно чувствовать себя в присутствии Дамьяна. Меня раздражало, что рядом с ним я неизменно теряла самообладание и городила всякий вздор.

Он волновал меня. Но я старалась объяснить это волнение его резким и пугающим поведением. Мне не хотелось думать, что я испытываю к нему нечто большее, чем простое любопытство. Он был совсем не тем благородным принцем, о котором грезило мое девичье сердце. Но я признавалась себе, что жду с ним встречи гораздо сильнее, чем должна бы. Почему же?! В тысячный раз вопрошала я себя. Но всякий раз я закрывала глаза и в тревожном волнении замирала. Что же будет в Китчестере?! Как я боялась! Но как же я ждала!

На вокзале в Солсбери меня встречала тетя Гризельда. Увидев ее, я не смогла скрыть улыбку. Она даже тут предпочитала быть в центре всеобщего внимания.

Тетя стояла прямо на пути движения носильщиков и не замечала, сколь неудобства доставляет ее внушительная фигура щуплым паренькам, с большим трудом толкавшим тележки доверху груженые багажом. Чтобы объехать ее, им приходилось тормозить и с усилием разворачивать тяжелые возы. Из-за этого работники теряли драгоценное время, а значит и хорошие чаевые. На тетушку со всех сторон сыпались гневливые восклицания, но она продолжала счастливо улыбаться мне и упорно игнорировать происходящую вокруг нее суету. Но когда я направилась к ней, она вдруг сделала порывистый шаг мне навстречу и со всего размаху налетела на готовившуюся к объездному маневру тележку. Пирамида из сундуков, чемоданов и саквояжей опасно накренилась под давлением немалого тетушкиного веса и в следующий миг с оглушительным грохотом повалилась на землю, увлекая за собой и тетю. Ошарашенный внезапным столкновением носильщик встал как вкопанный, сорвав с головы круглую шапочку и смяв ее в руках. Разинув рот, он издавал какие-то невнятные звуки, видимо, еще не решив, то ли извиниться, то ли высказать все то, что в этот момент рвалось наружу. Тетя же, развалившись прямо на матерчатом чемодане, среди сваленных вокруг нее сундуков и саквояжей, без капли смущения осмотрелась вокруг и натянутой улыбкой дала понять любопытным зевакам, что с ней все хорошо. Затем села, выпрямившись, все на том же чемодане, поправила шляпку с приколотой к ней сеточкой, и на ощупь проверила — не расстегнулись ли на высоком вороте платья крохотные пуговички. Убедившись, что все в порядке, она обратила испепеляющий взор на носильщика, и из того сразу же полился нескончаемый поток извинений. Тетя надменно протянула ему руку, чтобы парень помог ей подняться. Он попытался сделать это галантно и учтиво, с поклоном и легкой улыбкой на губах, но тяжесть поднимаемой им дамы, вытеснила все джентльменские порывы. С удивительной для такого щуплого тела силой, носильщик бесцеремонным рывком дернул тетю за руку, словно поднимал увесистый сундук, и поставил ее на ноги. В тот же момент тетя размахнулась и опустила на его непокрытую голову зонтик. Раздался гулкий звук, как от удара по пустому молочному бидону, и мне показалось, что тетю осыпал фонтан искр из глаз шокированного носильщика.

— Вот тебе, недотепа! Будешь знать, как под ногами мешаться!

Не знаю, какое преступление совершил бы в следующий момент носильщик, лицо которого налилось багряной краской, но я поскорее взяла тетушку под локоть и поспешила увести ее с места происшествия, пока для бедного парня не закончилось все трагически. Тетушка еще долго не могла отойти от «хамства» вокзального работника и только мои новости заставили ее позабыть о свершившемся на нее гнусном нападении.

Пока мы тряслись в старенькой коляске Тома Греттема, тетя без умолку рассуждала о моей будущей работе. Она не преставала твердить, как гордится мной, и всем попутчикам сообщила о моих успехах. Затем она принялась строить планы и на протяжении часа моя карьера в них претерпевала различные метаморфозы, но непременно достигала заоблачных высот. Успев вклиниться в паузу, пока тетя переводила дыхание, я стратегически заметила, что мне не нужны высоты, а достаточно просто заниматься любимым делом и знать, что мой труд приносит пользу. Тетушка замолкла, обдумывая мое замечание. В ответ на эту тишину все попутчики и наш возница и даже лошадь, дружно повернули головы и посмотрели на меня с одинаковым выражением безмерной благодарности.

Дома нас уже ждали. Сибил выглядывала из-за калитки и махала нам собранными для обеденного стола люпинами. Розовые лепестки осыпали подругу и она, смеясь, смахивала их с темных волос и платья. Ав дверях уже слышался дребезжащий голос Финифет, сообщавший, что мы как всегда задержались, что на кухне уже давно все стынет и покрывается жирными пленками, и что день сегодня совсем душный и что, не смотря на все это, она рада меня видеть.

Тетя решительно подтолкнула меня в дом и, захлопнув дверь, заявила:

— Все! Она, наконец, добралась домой и нечего стоять и глазеть на нее. Роби иди к себе, переоденься, Фини готовь стол, а ты, ласточка, поскорее поставь эти бедные цветы в вазу, а то мы за обедом будем лицезреть одни голые стебли.

Умывшись и сменив дорожный костюм на легкое батистовое платье, я спустилась вниз. Мы никогда не придерживались правил и ели, когда чувствовали голод, не дожидаясь установленного времени. Сейчас было около пяти вечера и полагалось пить чай, но Финифет расстаралась, зная, что после долгой дороги я буду зверски голодна, и приготовила яств на целый полк.

Когда мы усаживались, мой живот начал издавать душераздирающие звуки. И экономка с укоризной взглянула на тетю, будто та довела меня до такого состояния. Уплетая за обе щеки запеченую в горшочке фасоль с мясной подливой и листьями салата, я сообщила новости Финифет и Сибил. Началось бурное обсуждение, и опять тетя с упоением строила планы и давала наставления.

— Я считаю, что это предложение как нельзя кстати. Тебе нужно выйти в общество и путь к нему я вижу через академию. Там ты обретешь новый статус, станешь независимой. Правда, мы и сами могли бы найти преподавательское место где-нибудь поблизости. И все-таки, я признательна Эббе Дарлингтон. Впрочем, я воспринимаю это как само собой разумеющееся, так как всегда высоко ценила твой ум.

Тетя сделала паузу, положив себе в тарелку заливное из овощей и куриного мяса. И, только расправившись с ним, сказала:

— Если тебе не понравится там или она попытается тиранить тебя, ты можешь тотчас же уйти.

— Но она не будет.

— Я тоже так думаю. Судя по переписке, мисс Дарлингтон разумная женщина. Честно выполняй свои обязанности, и она будет ценить это. Но, как я сказала, если что-нибудь будет не так, мы в Сильвер-Белле будем ждать тебя. Ты знаешь это.

— По мне, лучше бы мисс Роби всегда тут оставалась. Не нужны ей никакие академии, когда есть мы! — встряла Финифет, как-то подозрительно отвернувшись и будто всхлипнув.

— Вы всегда заботились обо мне, — растроганно сказала я. — Никогда не забуду, сколько вы сделали для меня.

— Фини, хватит реветь, старухам это совсем не к лицу, — тетя подождала, пока экономка успокоится, промокнув глаза платком, и лишь после продолжила, обращаясь ко мне. — У тебя должна быть собственная жизнь, молодым не годится хоронить себя со старыми воронами. Твоя жизнь только начинается. И потом где ты здесь найдешь себе мужа?

Я вспыхнула. Но тетя, не заметив, перевела взгляд на Сибил, под ее взором девушка порозовела.

— Это и тебя, ласточка, касается! Надо будет заглянуть в ателье миссис Вандер в Солсбери, я слышала, там нужна швея. Тебе это отлично подойдет на первое время. А дальше можно было бы подумать о своем деле.