Пока мы не встретились

Старик не ответил. Питер потянул его за руку и толкнул вперед.

– Знаю или нет, это мое дело. Можете меня бить, сколько хотите, я ничего не скажу.

– Значит, вы ей очень преданы. – Монкриф утвердительно кивнул головой. – Я ведь только хочу знать, почему вы в меня стреляли. Хочу услышать правду, а не вашу выдумку о бродяге.

Маккларен молчал.

– Потому, что я слишком близко подобрался к ее тайне?

Кэтрин бросила на мужа недоумевающий взгляд. Маккларен по-прежнему молчал, но заметно занервничал.

– Как давно вы ухаживаете за ее ребенком?

– С рождения, – ответил старик. Кэтрин без сил опустилась на стул.

– Откуда ты узнал? – спросила она мужа, но Монкриф ей не ответил. Он пристально смотрел на старика.

– Я не собирался обижать ни Глинет, ни ребенка.

– Зачем же вы тогда за ней следили? Я вас видел. Монкриф бросил быстрый взгляд на жену.

– Потому что я думаю, что Глинет знает, кто напал на герцогиню.

Маккларен как будто впервые заметил Кэтрин. Она ответила ему твердым взглядом. Сейчас она сердилась и на него, и на мужа.

– Мальчик мне как сын, – наконец произнес Маккларен и скова посмотрел на Монкрифа. – Или внук. В любом случае он просто ребенок. Чуть ли не младенец. Глинет предупредила, что может кто-нибудь прийти, расспрашивать. Я сам решил выстрелить. И я хороший стрелок, так что не сомневайтесь. Если бы я решил вас убить, то убил бы.

Монкриф снова кивнул.

– Я вас отпущу, – наконец заявил он. – Потому что вы привезли меня домой.

– Я бы не привез, – угрюмо проговорил Маккларен. – Это Глинет велела, она не хотела, чтобы вы умерли.

Монкриф улыбнулся.

– Я должен быть ей благодарен. И вам тоже.

Когда Питер и Уоллес вывели старика из комнаты, Кэтрин повернулась к Монкрифу:

– Как ты узнал, что у Глинет есть ребенок?

– Догадался. Она никогда не пропускала своих выходных. Значит, дело было важное. А что важнее ребенка? Повариха рассказала, что Глинет всегда просила чего-нибудь вкусного на дорогу и укладывала еду в маленькую корзинку. К тому же служанки, которые убирают у нее в комнате, видели, что она постоянно что-то вяжет – пару носков, маленький свитер.

– Но она никогда и словом об этом не обмолвилась, – покачала головой Кэтрин. – Никогда.

Монкриф смотрел на жену со странным интересом, смотрел как на чужую, а не на самого близкого человека.

– Кэтрин, думаю, тебе скоро предстоит узнать много неприятного. Ты готова?

Кэтрин не знала, как ответить на такой вопрос, она ведь уже давно подозревала нечто очень странное.

– Ты имеешь в виду, что Глинет хотела мне навредить? Монкриф кивнул.

Несколько дней назад Кэтрин этому не поверила бы. Но она не поверила бы и в то, что именно Монкриф написал ей все те прекрасные письма, что он – автор слов, которые тронули ее сердце.

– Она вдова, – проговорила, наконец, Кэтрин. – Как и я. Думаю, поэтому я и наняла ее.

– У нее были рекомендации?

– Глинет работала в одной семье в Инвернессе и еще в одном поместье. Обе семьи дали ей замечательные рекомендации.

– И ты им не написала?

Кэтрин покачала головой:

– В этом не было необходимости.

Монкриф аккуратно сложил перья, поправил пресс-папье, но так и не поднял глаза от стола.

– Ты меня осуждаешь? – спросила Кэтрин. Наконец он посмотрел на жену.

– Просто я думаю, что следовало внимательнее отнестись к ее рекомендациям.

– Тогда я не думала, что это важно.

– Ты обиделась?

– Немножко.

– И обидишься еще сильнее, если я спрошу имена ее работодателей?

Кэтрин почувствовала раздражение.

– Монкриф, я понятия о них не имею. С тех пор прошло больше года.

– Разве ты не хранишь писем?

– Я не взяла их с собой.

– Они в Колстин-Холле?

– Да. Хочешь послать за ними Питера?

– Думаю, так будет лучше всего, а? Чем больше мы узнаем о Глинет, тем лучше.

Кэтрин молчала.

– В чем дело, Кэтрин? – Монкриф положил свою горячую руку на ее ладонь. Кэтрин почувствовала, как бьется его сердце. – Ты сердишься на меня. И дело не в Глинет и не в моем здоровье. Так в чем же, Кэтрин?

«Спроси его о письмах». Кэтрин подняла голову и в смятении посмотрела мужу в глаза. Пожалуй, она немного трусила.

Монкриф наклонился и поцеловал ее.

– Тебе надо лежать, тебя ранили всего два дня назад. – Кэтрин попыталась отстраниться.

Он не ответил, а поцеловал ее снова и целовал до тех пор, пока кровь в ее жилах не превратилась в растаявший мед.

– Сейчас ты поймешь, как быстро я поправляюсь. – И Монкриф поцеловал. Кэтрин еще раз.

Она не успела сказать и слова, как Монкриф подвел ее к письменному столу.

– Садись.

Кэтрин вопросительно посмотрела на мужа, но он лишь показал на стул. Она осторожно поставила на него ногу, и Монкриф помог ей сесть на стол.

– Монкриф… – начала было Кэтрин, во Монкриф закрыл ей рот поцелуем.

– Увидишь, я поправляюсь очень быстро.

Он раздвинул ей колени и стал возиться с застежками панталон.

– Монкриф, – дрожащим голосом повторила Кэтрин.

– Кэтрин, я человек раненый, меня надо щадить.

Кэтрин мотнула головой, ее пугала и одновременно забавляла эта выходка.

– Прямо на столе, Монкриф?

– А ты предпочитаешь на полу? – Он провел носом по ее шее. Кэтрин вздрогнула. Здоровой рукой Монкриф приподнял ее юбки и положил ладонь у нее между ног.

– Конечно, я могу потерять равновесие, тогда ты сядешь на меня верхом.

Кэтрин уже делала так, и ей понравилось. Но не на столе же!

Монкриф подошел ближе и сдвинул Кэтрин на край стола.

Кэтрин сдалась. Она обхватила коленями его бедра и скрестила ноги у него за спиной, приглашая победителя в павшую крепость. Откинувшись назад, Кэтрин уперлась головой в чернильницу, Монкриф аккуратно отодвинул ее и нетерпеливой рукой смахнул на пол все остальное.

Кэтрин рассмеялась, а он улыбнулся, понимая, что ее сжигает такое же нетерпение. Кэтрин быстро-быстро расшнуровывала корсаж, чтобы Монкриф в запале не порвал на ней платье.

Продолжая ритмично двигаться, Монкриф взял в ладони обе ее груди и поцеловал отвердевшие соски. Кэтрин прикрыла глаза, наслаждаясь волшебными ощущениями. Интересно, человек может умереть от страсти?

Монкриф снова ее поцеловал, с силой вторгаясь в жаркое лоно. Кэтрин впилась губами в его губы, чувствуя, что начинает дрожать от нарастающей волны возбуждения. В глазах потемнело, наступила разрядка.

Очнулась Кэтрин от звука собственного имени, когда Монкриф позвал ее. С трудом, открыв глаза, она встретила встревоженный взгляд Монкрифа.

– Почему ты плачешь?

– Плачу? А я и не заметила. – Кэтрин дотронулась до лица.

– Я сделал тебе больно?

Кэтрин нежно погладила его по щеке.

– Нет-нет, а ты как? Как твое плечо?

– Я про него забыл. Ты – лучшее обезболивающее. – Монкриф помог ей сесть и прижал к себе. – Кэтрин, – мягко произнес он.

Кэтрин подняла голову и заглянула ему в глаза. Улыбка исчезла с лица Монкрифа, взгляд стал серьезен, в нем вдруг снова возникло мрачное беспокойство, заставившее Кэтрин отвернуться.

Монкриф приподнял ее подбородок, легонько поцеловал в губы, подхватил, поставил на ноги и, на мгновение удержав, опять поцеловал, на сей раз в лоб.

– А теперь ты мне расскажешь?

Неожиданный вопрос удивил Кэтрин, и отчего-то ей снова захотелось плакать. В голову пришла странная мысль, вожделение больше не может заменить ей любовь.