Аристократия духа

Тётка настоятельно советовала ему не быть идиотом.

На этот раз Кейтон задумался. Не быть идиотом?… Вспомнив, что дважды имел глупость не прислушаться к словам тётки — и горестно сожалел об этом, тут же известил отца о том, что завтра к ним пожалует леди Кейтон. Милорд несколько удивился, что сестра не написала ему самому, потом подумал, что та обиделась на его письмо и теперь дуется. Но он удивился ещё больше, когда сын выразил намерения встретить тётю на станции в Нортхемптоне. Почему ты? Энселм ответил, что ему полезно прогуляться — тут всего пять верст. Отец пожал плечами, но не возразил. Милорд Кейтон после воскресения Энселма из мертвых вообще перестал возражать ему. Сам Энселм волновался — он понял, что тётка недаром вызывает его на станцию, желая переговорить по пути о чём-то важном. Но для этого можно было найти время и место и в Кейтонмэнор…

Сон, приснившийся ему в эту ночь, удивил его. Он снова был в Мертоне, в хранилище библиотеки. Искал на полках фолиант Роджера Бэкона, но не находил, и тем более удивился, когда книгу принес ему Арчибальд Даффин…

…Ему пришлось ждать не более получаса, когда по почтовому тракту подъехал чей-то дорогой экипаж. Кейтон окинул его взглядом и снова устремил глаза вдаль — тёткину карету он хорошо знал.

— Ну, и долго ты собираешься сидеть там, как сыч на ветке? — неожиданно услышал он тёткин голос из остановившегося экипажа. Леди Кейтон открыла дверцу кареты и неодобрительно смотрела на племянника. — Худючий-то какой стал… Кейтон спрыгнул с козел, недоумевая, почему тётка приехала не в своём экипаже, и замер.

Рядом с тёткой сидела леди Джейн Блэквуд, а напротив них — мисс Сомервилл.

Энселм ощутил, как щеки залило предательским румянцем, ноги почти подкосились, а руки нервно затряслись. Между тем тётка, костеря рессоры экипажа, неровность дорог и тяготы пути, медленно выкарабкивалась из кареты. Размять ноги решила и леди Джейн, Энселм в растерянности подал ей руку, глядя на мисс Эбигейл. Она ещё ни разу не посмотрела на него, растерянная и смущённая. Она не ожидала этой встречи и была не готова к ней. Кейтон был смущён ещё больше. Чёрт бы подрал леди Кейтон! Хоть бы предупредила…

Дело в том, что у леди Джейн внезапно возникла необходимость побывать в Блэквуде — своём нортхемптонширском имении, почти граничащем с Ратлендширом. Эбигейл удивилась решению тети: леди Джейн раньше ничего не говорила о подобном намерении. Однако теперь леди Блэквуд торопилась и настаивала, чтобы племянница сопровождала её — она уже стара, мало ли что может случиться в дороге. Мисс Сомервилл нечего было возразить, хоть она и не хотела уезжать, не дождавшись письма мистера Кейтона Альберту. Но вдруг он вообще не ответит? Она, вздохнув, лишь спросила, успеют ли они вернуться к октябрю? По мнению тётки, у неё были все основания рассчитывать на это.

Совершенно случайно именно в это время леди Кейтон решила навестить брата в Кейтонмэнор. А так как до Нортхемптона их путь не расходился, леди Эмили подумала, что нечего гонять туда-сюда экипаж — она вполне может уместиться в карете с подругой и её племянницей.

Теперь Эбигейл ничего не оставалось, как тоже покинуть экипаж, обжегшись о пылающие пальцы Энселма. Оба косноязычно проговорили друг другу формулы приветствия и умолкли. Кейтон с недоумением вспоминал, сколько времени он находился с ней рядом — и сердце его билось спокойно и размеренно. Теперь ему казалось, что в висках бьют молоты, удары сердца отдавались в пальцах, и пальцы, сжимавшие хлыст, тряслись. Он не мог остановить на ней взгляд и не мог не смотреть на неё, не знал, что сказать, но за возможность поговорить с ней отдал бы все, что имел.

Между тем леди Кейтон любезно пригласила подругу и её племянницу в Кейтонмэнор. Глупо сегодня пытаться засветло добраться до Блэквуда, они прибудут туда за полночь — это и глупо, и опасно. Не разболись у неё голова в гостинице нынче утром, они бы выехали засветло, но ведь три часа потеряли! Переночуют в доме её брата, а завтра утром выедут — и уже к обеду доберутся. Это разумно.

Кейтон растерянно внимал тётке, сердце его прыгало в груди, как безумное, между тем леди Джейн, всё обдумав, согласилась с убедительностью и здравомыслием доводов подруги.

— Ну, что ты стоишь, как пень? — леди Кейтон привычно по-свойски распоряжалась племянником, — перенеси саквояжи, договорись на станции о лошадях и карете леди Блэквуд, да вези нас домой.

Кейтон торопливо взялся с возницей леди Джейн за вещи, потом помчался на станцию, и, наконец, усадив женщин в экипаж, хлестнул лошадей. Он был рад, что в течение этих пяти миль может постараться чуть успокоить стук сердца, унять волнение и тревогу. Он заметил смущение Эбигейл, она явно не ожидала его увидеть, но встреча не была ей неприятна, она не отвернулась от него в гневе.

Сейчас ему предстояло провести несколько часов вместе с ней, с той единственной женщиной, что сказала ему слова любви. Эти мысли ничуть его не успокоили. Его затрясло. Чёрт, ему ведь посоветовали не быть идиотом…

Да, он дважды сглупил. Третья глупость недопустима. Но что делать? Как она относится к нему? Любит ли его по-прежнему? Что сказать? Он никогда даже мысленно не проговаривал признания в любви, убеждённый, что ему всё равно некому будет его сказать… Господи, что делать? Но той половины часа, что потребовалась, чтобы добраться до дома, ему не хватило ни для какого решения.

Милорд, выйдя встретить сестру, удивился, что она приехала с гостьями, но подивился лишь настолько, чтобы поторопиться изменить некоторые распоряжения об ужине и побеспокоиться о ночлеге гостей. Усталые путешественницы были рады устроиться в уютных креслах у камина и выпить с дороги по чашечке ароматного чая. Милорд Кейтон с интересом поглядывал на очаровательную спутницу леди Джейн и с куда меньшим интересом слушал упрёки своей сестрицы по поводу его нелепых обвинений в её адрес в письмах. Милорд извинился, заметив, что был не в себе, когда писал его. Леди Кейтон великодушно приняла извинения братца и начала рассказ о батских сплетнях. Потом, вспомнив, что хотела поведать брату нечто весьма пикантное, несколько смутилась присутствием юной особы. Это было не для её ушей.

— Энселм, я полагаю, вам, молодежи, неинтересны разговоры стариков. Пока не стемнело, покажи мисс Сомервилл имение, особенно, мою оранжерею. Надеюсь, мои кактусы не захирели? Кейтон теперь понял, что имела в виду тётка, когда рекомендовала ему не быть идиотом, но к несчастью, вынужден был признать, что большим идиотом никогда ещё себя не чувствовал. У него было всего несколько часов. Он любезно подал слегка дрожащую руку мисс Сомервилл, и они поднялись по парадной лестнице в каминный зал.

Эбигейл всё поняла еще дорогой от почтовой станции в Кейтонменор. Тетка недаром столь настойчиво расспрашивала её о мистере Кейтоне, она знала, что им предстоит встретиться. Мисс Сомервилл видела, что тот, кому влеклась её душа, изменился, и не только внешне. Видела, что он взволнован, бледен и не находит слов. Но это было куда лучше его былого отрешенного красноречия.

Эбигейл поняла, что теперь мистер Кейтон совсем не равнодушен к её присутствию.

— Вы сильно болели, мистер Кейтон?

Звуки её голоса снова сотрясли его, лишив последней смелости.

— Всё уже позади…

Повисло молчание. Кейтон понимал, что теряет свой последний шанс, и лихорадочно искал слова. Любое, приходящее в голову, казалось или смешным, или нелепым. Господи, сжалься надо мною, помоги мне…

— Ой, кто это?

На кресле сидел Трюфель. При виде хозяина он заурчал, запрыгнул на спинку кресла, задрав вверх знаком вопроса полосатый хвост. Кейтон улыбнулся и чуть расслабился.

— Его зовут Трюфель, мисс Эбигейл. Он спас мне жизнь.

Она удивлённо взглянула на него, потом на кота.

— Господи, на вас напали мыши, а он их уничтожил?

— Не совсем. Это был странный парадокс, — дыхание его стеснилось, но он, не поднимая на неё глаз, продолжил, — когда я в полной мере осознал, что вытворил в Бате, я ещё барахтался, когда я понял, что потерял вашу любовь, о которой и мечтать не смел, я ещё дышал. Я воззвал в пустоте моей к Господу — и ответом была молчание. И оно сломало меня. Негодяй, никогда никого не любивший, недостойный любви женщины и отторгнутый Богом… Я зарядил пистолет и посмотрел на закат. Он был сиреневым, как ваше платье на балу у милорда Комптона… — Она слушала его молча, сильно побледнев, — я потерял себя, я потерял любовь, я потерял Бога. Потери шли по возрастающей. — Она, с бледными губами и закрыв глаза, слушала его. — А спасло меня нечто настолько ничтожное… Я нашёл этого котёнка в водосточном желобе — и вдруг понял, что не могу застрелиться: Трюфеля некому будет кормить.