Госпожа его сердца

– Нет, – повторила она, стараясь сохранить спокойствие. – Никто никогда не должен узнать о том, что произошло прошедшей ночью. Это навечно останется между нами. Я не виню вас за ненависть ко мне, и вы можете сейчас уйти – будто ничего не случилось.

– Вы действительно этого хотите? Чтобы я просто ушел?

Он держал ее все так же крепко, а его темные глаза смотрели прямо ей в душу. В какой-то миг Лиззи показалось, что Джеффри хотел прижать ее к себе. Но он вдруг разжал руки и сделал шаг назад.

Лиззи замерла в ожидании; кончики ее пальцев нервно дрожали. И тут он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей.

– Не соблаговолите ли объяснить, от кого именно я ухожу?

Лиззи взяла бумагу. Это было письмо Тома. Разумеется, Джеффри его прочел.

Она покачнулась, и все поплыло у нее перед глазами. Мир словно перевернулся, земля уходила из-под ног. Кое-как ей удалось опереться о низкую каменную ограду, и она спрятала письмо в кармашек платья. Было бессмысленно спрашивать, где Джеффри нашел его и как посмел прочесть. Ведь ничего уже не изменить… Стало быть, вот оно и пришло – время полной откровенности.

Лиззи сделала глубокий вдох и, глядя прямо в глаза барону, произнесла:

– Меня зовут Элизабет Роуз Пул.

Боже, какое облегчение! Наконец-то она смогла это сказать. Как долго она была лишена такого простого удовольствия – звучания собственного имени.

Джеффри стоял неподвижно. Он по-прежнему смотрел на нее в упор, но во взгляде его уже не было ярости. Он принял ее слова стоически, как человек, ожидавший только плохих новостей.

– Вы не Рия? – спросил он так, словно не в состоянии был в это поверить. – Но как вам это удалось? Как вы всех обманули? Неужели вы думали, что это так просто сойдет вам с рук? Как…

– Я все объясню, – перебила Лиззи. – Объясню, если вы позволите…

Он коротко кивнул и с усилием произнес:

– Я вас слушаю.

– Моя мать Эмма выросла всего в нескольких милях от этого поместья, в городке Сеннок. Моим отцом, то есть признанным законом отцом, был Сэм Пул. До того как вступить в брак, он пять лет работал камердинером сэра Герберта Торнборо.

Казалось, Джеффри все понял, потому что на миг его лицо прояснилось. Однако затем он сурово спросил:

– Вы считаете, что раз косвенно связаны с семьей Торнборо, то это дает вам право присвоить имя другой женщины?

Лиззи невольно вздохнула. Ведь еще секунду назад – она могла в этом поклясться – он вроде бы смягчился. Она вскинула подбородок и заявила:

– Да, я так считаю, потому что между нами существует прямая связь.

– А как же последствия?..

У Лиззи вырвался нервный смешок.

– Я отдаю себе отчет, что возможны последствия.

– Знает ли Рия, что вы заняли ее место? Где она?

– Рия мертва.

Беспощадность ее ответа на несколько секунд лишила Джеффри дара речи. Но, собравшись с силами, он спросил:

– Как именно она умерла?

Неужели он станет обвинять ее в убийстве любимой подруги?

– Не от моей руки, если вы на это намекаете. Видит Бог, я сделала все, что в моих силах, чтобы сохранить ей жизнь.

– Вот как? И почему я должен в это верить?

– Потому что это правда!

– В таком случае, если вам надоела ложь, может быть, вы скажете правду об Эдварде? Он жив?

И в тот же миг Лиззи увидела в глазах барона огоньки надежды – ему хотелось верить, что его брат все-таки жив. Она знала, как больно ей будет гасить эту надежду, но она не могла сейчас солгать.

– Все, что я рассказала вам об Эдварде, – правда, хотя я всем сердцем желала бы увидеть его живым. Эдвард был хорошим, добрым человеком.

Ее попытка успокоить Джеффри оказала на него противоположное действие и еще больше разожгла его гнев.

– Как смеете вы судить о чьей бы то ни было добродетели?!

– Прошу вас, Джеффри, – она протянула руку и дотронулась до его плеча, – выслушайте меня, прежде чем судить. Дослушайте до конца, а потом можете поступить так, как посчитаете нужным. Но поверьте, мои помыслы в отношении обеих наших семей были чисты.

– Наших семей? – переспросил он.

– Посмотрите на меня, Джеффри. Посмотрите на мои глаза, мое лицо. Как может кто-то чужой так походить на Рию? Как могли самые близкие ей люди принять меня за нее? Я дочь сэра Торнборо. Это глупо отрицать.

Он попытался отвернуться, но Лиззи заставила его посмотреть на нее, признать очевидную правду. И наконец-то она почувствовала, что он немного успокоился.

– Я выслушаю вас, но ничего не могу обещать. И с полученной информацией я поступлю по своему усмотрению.

Она покорно кивнула, опустив руки. А он прислонился к стене, глядя на нее настороженно.

– Шесть лет назад я уехала из Лондона в Австралию вместе с моим братом Томом.

– С братом?!

Лиззи посмотрела на него с удивлением:

– Да, Том мой брат.

Джеффри покачал головой, словно не решаясь поверить ей.

– Так это – письмо от вашего брата?

– А вы думали… – Лиззи умолкла в замешательстве.

Она читала послание Тома тысячу раз и знала наизусть каждое слово, так что, возможно… Возможно, Джеффри, прочитав это послание, сделал неправильный вывод, решил, что Том – ее любовник, а она, Лиззи, – развратная женщина. Но разве можно его за это винить?

Она постаралась взять себя в руки.

– Мы с Томом встретили Эдварда вскоре после прибытия в Сидней. Естественно, он был заинтригован моей внешностью, ведь я – почти Рия. В Сиднее Эдвард должен был нанять новых работников, и он тут же предложил нам места. А после моей встречи с Рией… – Лиззи снова замолчала, ей никак не удавалось унять дрожь в голосе. – В общем, с того самого момента мы с ней стали лучшими подругами и вскоре поняли, что являемся сестрами. Казалось, наша встреча была предопределена судьбой. – Она вздохнула. – Все остальное из моих рассказов о нашей жизни в Австралии было правдой, в том числе…

– Ограбление и стрельба? Все так и случилось, как вы описывали?

– Да.

Лицо Джеффри исказила гримаса боли, и он, отвернувшись, спросил:

– А Рия? Что стало с ней?

– После смерти Эдварда, несколько недель спустя, Рия поняла, что беременна.

Джеффри простонал – как будто точно знал окончание этой истории.

– Мы волновались, потому что у Рии уже случилось два выкидыша. Доктор настойчиво рекомендовал ей оставаться в постели. Это огорчало ее еще больше, потому что обыкновенно она была очень энергичной. Чтобы хоть как-то занять ее, я просила ее рассказывать о жизни в Англии. Мы с ней разговаривали часами, и она делилась со мной воспоминаниями.

– Поэтому вы так легко вошли в роль?

– Да. Она описывала все в таких подробностях, что я временами чувствовала себя Рией.

Лиззи ожидала, что Джеффри начнет возражать, но он ничего не сказал.

– Как вы догадываетесь, беременность Рии была очень сложной. Она еще не оправилась после смерти Эдварда и отчаянно скучала по своей семье в Англии. Она заставила меня пообещать, что если с ней что-нибудь случится, то я вернусь и попытаюсь все исправить – ради нее. Я уверяла ее, что с ней и ребенком все будет хорошо и она сможет вернуться в Лондон сама. Но этому не суждено было случиться.

Лиззи опять умолкла, собираясь с силами. Наконец вымолвила надрывно:

– Ребенок родился мертвым.

Джеффри провел ладонью по лицу:

– Господь всемогущий…

– Это стало последней каплей. Бедная Рия… Ей выпало так много несчастий, но потерять ребенка – этого она уже не смогла вынести. Я видела, как она чахнет, день за днем, несмотря на все мои попытки вернуть ее к жизни. Доктор сказал, что ее убили послеродовые осложнения, но я-то знаю: она умерла от разбитого сердца.

Нескольких мгновений оба молчали. Тишину нарушал только щебет птиц.

– Почему вы не рассказали нам все это с самого начала? – спросил наконец Джеффри. – Что вы надеялись получить со своего обмана?

– Я сдержала обещание, которое дала Рие.

– Что? Уж не хотите ли вы сказать, что она сама просила вас занять ее место?