Отважный герой, нежные поцелуи

– Давайте я помогу вам сесть в повозку, мисс Саммерз, – сказал он, заставляя себя говорить вежливо. – Если вы не такая гордая, чтобы ехать в ней.

– У меня нет особого выбора, не так ли?

И Кэтлин позволила ему помочь ей. В руках, поднявших ее с земли, было столько силы, что ей стало немного не по себе.

Он бросил сундучок в заднюю часть повозки поверх мешка с картофелем. Кэтлин смотрела вперед.

– И еще одно, мистер Баркли, – произнесла она ледяным тоном, когда он, легко вскочив на сиденье, устроился рядом с ней и взял в руки вожжи. Лошади плавно тронулись с места.

– Что такое, мисс Саммерз?

Даже его ленивый медленный выговор действовал ей на нервы.

– Я вас предупреждаю заранее. – Каждое слово она выговаривала ясно и четко. – Как только мы приедем на ранчо «Синяя даль», вы будете уволены.

Глава 2

— Уволен?

– Вот именно.

– Уволен! – Под все более мрачным небом Вайоминга раздался громкий смех Уэйда Баркли. Он встряхнул вожжи, и лошади перешли на быструю рысь, вздымая копытами клубы пыли. Городишко под названием Хоуп остался позади, а они направлялись к западу по обширной степной равнине.

Уэйд продолжал посмеиваться. Кэтлин повернулась и сердито посмотрела на него.

– Очень мило, что это вас так забавляет. Хочется надеяться, что вы будете так же смеяться, когда пойдете искать новое место – держа шляпу в руке, голодный и отчаявшийся…

– Вы просто очаровательны, клянусь вам, принцесса!

– Перестаньте меня так называть! Для вас я мисс Саммерз. Вы мой работник, – возразила она и вдруг покачнулась, когда они переехали через корень, торчавший поперек дороги, успев, правда, схватиться за сиденье повозки. – Во всяком случае, останетесь таковым еще некоторое время. Когда мы доберемся до ранчо?

– Часа через два. – Он сказал это с таким выражением, что она поняла – эти два часа будут самыми долгими во всей его жизни. У Кэтлин было в точности такое же ощущение. Ей не терпелось добраться до ранчо и навсегда избавиться от этого человека.

– Когда мы приедем, вы немедленно соберете все ваши вещи и покинете мое имение. Я уверена, что там найдется кто-нибудь еще, кто сможет ухаживать за лошадьми и… заботиться о припасах… и вообще обо всем.

– Вы прямо леди-босс, верно?

– Это ненадолго. Только пока я не продам ранчо тому, кто предложит самую высокую цену.

– На это не рассчитывайте.

– Прошу прощения?

Его следующие слова заставили ее похолодеть.

– Никто не купит это ранчо.

– Как вы можете знать это?

– Да уж могу, раз говорю.

Этого Кэтлин вынести не могла. Если существует причина, по которой она не может продать ранчо и Уэйду Баркли она известна, она заставит его сказать ей об этом здесь и сейчас. Если придется ждать, пока они приедут на ранчо, она изведется от нетерпения. Перед глазами Кэтлин встало лицо Бекки, каким она видела его в последний раз, – милое, бледное, очень тревожное.

А ее голос – как он дрожал в тот серый сырой вечер, когда Кэтлин пришла в Давенпортский пансион, чтобы обнять сестру и проститься с ней.

– Но ведь ты скоро вернешься назад и заберешь меня отсюда, да, Кэти? Мне здесь очень плохо – все шепчутся о п-папе. Даже учителя такие ужасные.

– Я вернусь, как только смогу. Не обращай внимания на сплетни. Держи голову высоко и делай вид, что ничего не слышишь. – Именно так поступала сама Кэтлин, по собственному опыту зная, как это нелегко.

– Я постараюсь. – Бекки прижалась к ней и слегка сжала ее руку. – Все будет хорошо, правда же, Кэти?

Она тогда поцеловала сестру в щеку и пообещала, что действительно все будет хорошо. И она этого добьется – не важно, как именно, но добьется непременно!

– Остановите лошадей немедленно! – Кэтлин сердито посмотрела на мрачный профиль Уэйда Баркли, – Вы все время делаете какие-то намеки и держитесь весьма таинственно, ничего толком не рассказывая. Я больше ни минуты не желаю мириться с этим. Мы не поедем дальше, пока я не получу от вас ответы на все свои вопросы. Вы меня слышите? – Уэйд сидел с таким видом, будто не слышал ее, и она повысила голос. – Ответы! – крикнула она. – Это слишком важно – я не могу ждать несколько часов. Остановите повозку – или я выпрыгну!

Он бросил на Кэтлин скептический взгляд, но, должно быть, ее пылающее лицо и учащенное дыхание убедили его в искренности ее волнения, потому что, к ее великому удивлению, он подчинился приказанию. Лошади стали. Перед ними простиралась поросшая травой дорога, а дальше поднимались округлые сероватые холмы. Слева из зарослей выбежали три оленя и умчались прочь; небо приобрело еще более зловещий оттенок свинцово-серого цвета. Кэтлин, повернув голову, посмотрела на своего спутника.

– Вот и настало время, когда вы меня стали слушаться…

– Я делаю это не для вас, – оборвал он ее. – Я делаю это для Риза.

– О чем вы говорите?

Он сверкнул на нее глазами.

– Ему бы не хотелось, чтобы вы сильно огорчались.

При мысли о том, как он ошибается, грудь Кэтлин пронзила резкая боль, но она не позволила Уэйду Баркли заметить это. Пожав плечами, она расправила юбку.

– Я сильно в этом сомневаюсь.

– Напрасно.

– Мой отец был слишком эгоистичен и занят самим собой, чтобы хоть немного думать обо мне, когда был жив, так что я не верю, что он беспокоится обо мне теперь, когда его… Ах!

Он так внезапно схватил ее за руку, что Кэтлин ахнула.

– Больше ни одного плохого слова о нем. – Уэйд говорил голосом низким и сердитым. – Не советую вам отзываться о Ризе дурно в моем присутствии либо в присутствии кого бы то ни было.

– Как вы смеете угрожать мне! – Ее охватило негодование, но голос звучал ровно. – Уберите руку сию же минуту!

Уэйд заглянул в ее сверкающие от гнева глаза и почувствовал, как его охватило жаркое напряжение. Черт побери, как она может быть такой красавицей внешне и такой противной ведьмой по сути? Если бы он своими глазами не убедился в том, как она холодна и бессердечна, как вызывающе держится, словно она хозяйка ранчо, он поймался бы на это прелестное личико.

Уэйд сердито смотрел на нее, пытаясь одолеть свое негодование, как вдруг заметил, что нижняя губа у нее дрогнула. Ярко-розовая, полная, губа эта дрожала, и он не мог отвести от нее взгляд.

Губы у нее роскошные, и таким телом можно соблазнить кого угодно, кроме разве что слепого проповедника, – и при этом она настоящий дьявол в женском обличье, напомнил он себе.

А он обещал Ризу, что позаботится о ней.

– Уберите руку! – снова крикнула Кэтлин, и на этот раз он сделал так, как она просила.

Точнее, попросту оттолкнул ее.

– Полагаю, нам обоим лучше успокоиться, – сказал он. Кэтлин глубоко вздохнула.

– Мне очень важно понять кое-что сейчас же. Существует ли какая-то причина, из-за которой я не могу продать ранчо «Синяя даль»?

– Вы не продадите ранчо. – Ответ его был таким же твердым и многозначительным, как и его неподвижное лицо.

– Это смешно. – Кэтлин постаралась говорить непринужденно, но страх уже сжал ее словно тисками. – У меня есть все права на это имение. В письме адвоката отца ясно сказано, что я унаследовала ранчо – землю, дом, скот и все прочее, что там имеется.

– Вы хотите, чтобы я ответил на ваши вопросы, или будете слушать собственную болтовню о вещах, в которых ничего не понимаете?

От его резкого тона она вспыхнула. Снова ее охватило негодование – и вместе с тем зарождающееся смятение. Она должна обязательно продать ранчо! Ей необходимы деньги, чтобы уехать вместе с Бекки, чтобы они могли как-то жить, пока ей не удастся найти работу и устроиться в приличном месте.

– Ваши слова бессмысленны, – сказала она низким голосом, слегка дрожащим от дурных предчувствий. – Но продолжайте. Я слушаю.

– Эбнер Маккейн, адвокат Риза, должен был сегодня встретиться с нами на ранчо. У него какие-то дела в Ларами, и я думал, что он приедет, но получил телеграмму перед самым прибытием дилижанса. Он приедет только завтра утром, так что, похоже, вам придется узнать все от меня.