Отважный герой, нежные поцелуи

– В коляске? Еще чего, леди, нет у меня никакой коляски. И почему это вы все время называете меня мистером Баркли? – захихикал пьяный. Он покачнулся и чуть не упал, но на этот раз ковбой поддержал его. – Она чего-то не так понимает, Уэйд, – посетовал пьяный. – Да и я тоже… Ты объясни ей, а? Сдается мне, что маленькая дочка Риза малость туповата, – добавил он громким шепотом, отчего щеки у Кэтлин порозовели. – Ты согласен, Уэйд?

– Уэйд? – Кэтлин смотрела то на одного, то на другого и в конце концов остановила недоумевающий взгляд на высоком ковбое. – Он… назвал вас Уэйдом.

Ковбой кивнул.

– Вы хотите сказать… что это вы – Уэйд Баркли?

– Считайте, что так.

– Но… – Внутри у нее словно все заледенело. Она повернулась к пожилому человеку. – Тогда кто же это?

– Уэсли Бидл. Сдает карты играющим в фараон. Там, в салуне.

– Сдает карты… – Голос Кэтлин замер.

– Здорово запуталась, верно, Уэйд? А ведь она совсем не выпимши. – Пузатый ухмыльнулся, потом рыгнул и, слабо махнув рукой в сторону Кэтлин, поплелся к салуну.

С гор снова подул ветер. Несколько золотистых прядок выбились из прически Кэтлин. Волосы упали ей на глаза, и девушка отвела их в сторону, в растерянности глядя на настоящего Уэйда Баркли.

– Я не понимаю. Почему вы не заговорили со мной раньше? Вы ведь видели, что я шла к вам, и позволили ему дурачить меня!

– Мисс Саммерз, я полагаю, что все это ваших же рук дело.

Холодные синие глаза долго и бесстрастно оглядывали Кэтлин, и за это время она ощутила, что, несмотря на то что она была одета в красивое платье цвета лаванды, приличную сорочку и чулки, он видит ее, словно она стоит перед ним нагая. Проницательный взгляд скользнул вверх-вниз по ее телу, примечая каждый изгиб, лишая ее маски холодного равнодушия, бывшей ее единственным оружием против мира. Дыхание у девушки стеснилось. По тому, как слегка презрительно изогнулись его губы, она поняла, что этот неотесанный ковбой с тяжелым взглядом считает ее совершенно не стоящей его внимания – глупой, неуклюжей, достойной лишь насмешек.

Да как он смеет!

Кэтлин решила попробовать испепелить его взглядом – способ, к которому мисс Калп, наставница Давенпортского пансиона для молодых леди, прибегала по отношению к провинившимся ученицам, – когда он ткнул большим пальцем в сторону окованного латунью сундука, который кучер только что снял с дилижанса.

– Это ваше?

– Да, мое, но…

Она не успела еще закончить фразы, как он уже отошел от нее, направившись к сундуку.

Кэтлин медленно покачала головой. «Успокойся, – велела она себе. С покрытого облаками неба на нос ей упала капля дождя. – Не позволяй грубому, надменному, некультурному ковбою с ранчо смутить тебя. Главное – добраться до ранчо и покончить со всеми делами».

Неожиданно она услышала громкий женский голос:

– Уэйд… Уэйд Баркли! Это что, дочка Риза?

Уэйд, обернувшись, взглянул из-под шляпы на двух женщин, торопливо идущих по тротуару.

– Полагаю, что так. Я не заметил, чтобы сегодня еще какие-то особы женского пола выходили из дилижанса.

И он повернулся к Кэтлин. Его красивое лицо было наполовину скрыто шляпой. Сундук он нес с такой легкостью, будто это был дамский ридикюль.

– Мисс Саммерз, – окликнула девушку тучная женщина с корзинкой, висящей у нее на руке, – я Эдна Уивер, мой муж – владелец банка здесь, в Хоупе. Как поживаете? – Дождавшись, пока мимо нее проедет повозка, она быстро сошла с тротуара и поспешила к Кэтлин. Худощавая невысокая женщина с пытливым взглядом огромных глаз шла за ней. – А это Уиннифред Дейл – она работает на почте. – Эдна Уивер сочувственно закудахтала. – Мы рады познакомиться с вами, золотце, жаль только, что это происходит при таких грустных обстоятельствах.

– Ах… да. Благодарю вас. – Неужели весь город ждал ее приезда? Сначала пьяница из салуна, теперь эти две женщины! Кэтлин казалось удивительным, что в Хоупе кто-то знает о ее существовании, особенно если учесть, что покойный отец за последние восемнадцать лет ни разу не написал ей.

Кэтлин настороженно рассматривала женщин. Темно-русые волосы Эдны Уивер были закручены в скромный пучок, платье приглушенного сливового цвета с гагатовыми пуговицами было простым, но сшитым по моде и хорошо сидело на ее округлой фигуре. Большие карие глаза встретились с зелеными глазами Кэтлин. Взгляд Эдны был твердый, оценивающий, а улыбка казалась искренне дружелюбной. Но Кэтлин уже успела узнать, что люди не всегда таковы, какими кажутся с виду, и не намеревалась поднимать забрало. Ни перед Эдной Уивер, ни вообще перед кем бы то ни было – каким бы приятным ни казался ей этот человек. Вторая женщина была пониже ростом и помоложе Эдны – ей, вероятно, было слегка за тридцать. Она чем-то напоминала мышку, то и дело нервно прикасалась к высокому воротнику своего бело-зеленого хлопкового платья и смотрела на Кэтлин через небольшие очки, сидящие на изящном носике. Легкие каштановые волосы, казавшиеся мягкими, точно шелк, вились вокруг ее маленького остренького личика.

– Ваш отец был превосходным человеком, милочка. – В словах Эдны звучало сожаление. Тем временем Уэйд Баркли поставил сундук на землю. – Риз не часто появлялся в городе, но я могу вам гарантировать, что в этих краях по нему будут очень скучать. Правда же, Уинни?

Хрупкая женщина как-то странно смотрела на Кэтлин.

– Да, это так. – На лице ее появилась робкая улыбка. – Мы с вашим отцом были друзьями… близкими друзьями, – грустно прошептала она. – Он… он был бы так горд, если бы увидел, какой красивой молодой леди вы стали.

Кэтлин ошеломленно молчала. Как бы ни была добра Уиннифред Дейл – или хотела быть таковой, – она ошибалась. Риза Саммерза ничуть не интересовало, какой выросла его дочь. Она вообще его не интересовала.

А женщина торопливо продолжала:

– Если вам что-нибудь понадобится, пока вы здесь, в Хоупе, мисс Саммерз, заходите ко мне или к Эдне. Мы будем очень рады помочь вам, чем можем.

– В Хоупе люди очень приветливы, – добавила Эдна. – Да и во всей Серебряной долине. Я уверена: вам здесь понравится.

– Благодарю вас, но я не собираюсь надолго здесь оставаться. Я приехала только для того, чтобы продать имение своего отца.

От удивления брови обеих женщин взлетели вверх, а Уэйд Баркли пристально посмотрел на Кэтлин. Она слегка вздернула подбородок.

– Я приехала не для того, чтобы поселиться в Вайоминге. Я приехала, чтобы продать ранчо «Синяя даль».

– Продать… – Эдна словно задохнулась. Уиннифред прижала руки к груди.

– Ах, нет! Дорогая моя, не делайте этого! Господи! Это ранчо – такое большое, доходное, это замечательное имение – самое большое в наших краях! Для вашего отца оно значило все, – выдохнула она. И взглянула на Уэйда Баркли.

Тот ничего не сказал, только смотрел на белокурую девушку в напряженном молчании.

– Я все это прекрасно знаю. – Голос у Кэтлин звучал сдавленно. Она действительно хорошо знала, что значило для отца ранчо «Синяя даль». Больше, чем ее мать, больше, чем она сама… – Однако для меня оно не значит ничего. – Кэтлин заставила себя грациозно тряхнуть головой – этот красивый жест она отточила в многочисленных филадельфийских танцевальных залах. – Я намереваюсь продать его и по возможности быстрее вернуться обратно.

– Черта с два, – проговорил Уэйд низким голосом.

– Золотце, он хочет сказать, – подхватила Эдна Уивер, – что вы не можете продать ранчо. То есть не должны… – И Эдна Уивер бросила на Баркли беспомощный взгляд.

– Уэйд, дорогой, – огорченно пробормотала Уинни Фред, переводя взгляд с Кэтлин на ковбоя, – вы полагаете, что она не знает?

– А кто бы мог ей что-нибудь рассказать? – буркнул он.

– О чем вы говорите? Рассказать мне – о чем? – Кэтлин, подавив зарождающееся беспокойство, шагнула вперед. – Нет никаких причин, почему я не могла бы продать ранчо «Синяя даль», – тихо сказала она. – У меня есть письмо от адвоката, в котором говорится, что оно завещано мне отцом. Письмо вот здесь, в моем ридикюле…