Признание в любви

Джеси опять рассердилась:

— Да как можно винить его или других индейцев за то, что они отказались добровольно отдать свою землю и отправиться к черту на рога в эту резервацию? Они называют тот переход «Дорогой слез». Но с тобой об этом говорить бесполезно. Тебе их нисколько не жалко.

— Верно, не жалко, — без тени раскаяния сказал Майкл, — но давай оставим эту тему.

Джеси и сама была рада оставить эту тему, зная, что здесь у них с Майклом нет и не может быть согласия. Майкл и его мать никогда не изменят своего отношения к индейцам, хотя почему они так против них настроены, ей было не совсем ясно. Об этом ходили разные слухи. Согласно одной версии, деда Майкла, Джаспера Блейка, ни за что ни про что убили индейцы из племени чероки. Но Мелонга объяснял это иначе. Он сказал Джеси, что на земле, принадлежавшей племени, нашли золото, а Джаспер пытался завладеть ею, не заплатив индейцам ни гроша. Джеси хотела расспросить Майкла про эту старую историю, но опасалась, что в результате он еще больше возненавидит Мелонгу.

Джеси все же ушла от Майкла и поспешила в кузницу к отцу. Джадд, как всегда, трудился не покладая рук. Лицо его было выпачкано сажей. Он держал щипцами подкову, раскаляя ее в пламени.

— Ничего особенного с тобой, я смотрю, не случилось, — проговорил он, мельком глянув на Джеси. — Я так и сказал Майклу. Уж очень он разволновался. Он просто не знает, какие у нас в роду все прочные на излом. Однако зря ты вздумала прыгать через барьер, ведь тебе известно, как он к этому относится. Да и с Заком Ньютоном тебе водить дружбу ни к чему. Зачем идти наперекор Майклу? Он ведь еще не сделал тебе предложения.

— Не волнуйся, папа.

Джеси привыкла к тому, что отец постоянно ворчит. Он не скрывал, что не может дождаться того дня, когда она наконец выйдет замуж за Майкла. За ним она будет, как за каменной стеной.

Джадд поднял на минуту глаза от подковы, потом принялся оббивать ее молотком, непрерывно ворча при этом:

— Это тебе придется поволноваться, если он решит, что такая взбалмошная жена ему не нужна. Послушайся лучше меня и веди себя поскромнее. За Майкла Блейка любая пойдет — сама знаешь. Еще бы, хозяин одной из самых богатых плантаций в Джорджии!

— Сколько бы у него ни было денег, я пойду за него, только если буду уверена, что люблю его.

— Ты и так уверена, — сказал Джадд.

Джеси промолчала. Она много думала об этом в последнее время и так и не могла понять, любит она Майкла или нет. И вообще, что такое любовь? Ее никогда не целовал никто, кроме Майкла, и его поцелуи доставляли ей большое удовольствие. Это и есть любовь? Она обсуждала этот важный вопрос только с Мелонгой. С ним она могла говорить о чем угодно. Он сказал, что, когда она полюбит, у нее не будет никаких сомнений, потому что дух, который сидит внутри нее, скажет об этом ее сердцу. Но пока сердцу Джеси никакой дух ничего не сказал. От прикосновений Майкла у нее восхитительно покалывала кожа, но сердце к этому как будто никакого отношения не имело.

— Чего молчишь? — спросил Джадд.

— А что я могу сказать? Я пошла домой.

— Домой-то иди, но подумай над моими словами. Перестань раздражать хозяев, а не то проживешь всю жизнь в лачуге. Послушай, что отец говорит, дочка.

Джеси слышала, что говорит ее отец, но ей было гораздо важнее услышать тот голос, о котором говорил Мелонга. Ей хотелось быть уверенной, что она любит Майкла.

А пока она в этом не уверится, она не даст согласия выйти за него замуж.

Глава 2

Джеси отхлебнула настоя, который дал ей Мелонга, и сморщилась.

— Пей-пей, — сказал он. — Голова быстрее пройдет.

— А что это? — содрогнувшись от отвращения, спросила Джеси.

— Отвар корнеплодов турнепса.

Они сидели там, где обычно встречались, — в потаенном гроте в скалах у ручья. Джеси всегда удивляло, как безошибочно догадывался Мелонга, что ей надо с ним поговорить. Сегодня она пришла в грот, потому что ей был нужен совет друга, и вскоре Мелонга вышел из леса.

Сделав над собой усилие, Джеси допила пастой.

— Скажи, как это приготовить, — попросила она. — Я хочу уметь все, что умеешь ты.

Мелонга полез в кожаный мешочек, который носил на поясе, и вынул оттуда щепотку зеленого порошка. Он посыпал этим порошком ей голову и сказал:

— А это сушеные листья тюльпанного дерева. Они тоже помогают от головной боли.

Мелонга был суровый на вид человек. Его обветренное лицо изрезали глубокие морщины. У него были орлиный нос, короткая седая бородка и пронзительные глаза. Углы рта всегда опущены — он никогда не улыбался. Мелонга серьезно относился к жизни, а жизнь он прожил тяжелую.

— У нас тщательно охраняют секреты лекарственных растений, — сказал он. — Их передают детям и внукам или ученикам.

Он стал рассказывать Джеси, какими табу окружен сбор лекарственных трав:

— Если дорогу тебе переползла ядовитая змея, это — плохое предзнаменование. Надо вернуться домой и весь день не заниматься лекарствами. И запомни: никогда не срывай первое растение, которое встретится тебе на пути. Его оставляют как знак травам, что ты понимаешь их благотворную роль.

— Ну ладно, — сурово оборвал он себя, — на сегодня хватит. Я чувствую, что тебя что-то беспокоит помимо головной боли. В чем дело? Дух все еще ничего не сказал твоему сердцу, а время, когда ты должна дать ответ Майклу, приближается?

Джеси криво усмехнулась:

— Это все ты виноват. Если бы ты не велел мне ждать голоса духа, у меня не было бы сомнений.

Она оперлась спиной о скалу, сняла с головы толченые листья, которые посыпал Мелонга, стряхнула их в ручей и стала глядеть, как их уносит вода.

Мелонга внимательно смотрел на нее, но ничего не говорил. Он знал, когда надо промолчать.

Некоторое время спустя Джеси сказала:

— Папа говорит, что мне надо выйти замуж за Майкла, что он хороший человек и будет обо мне заботиться.

— Ты этого хочешь?

— Я не знаю. Я только знаю, что он души во мне не мает.

— Так же, как твоя мать не чает души в твоем отце?

Джеси резко повернула к нему голову.

— Ты не забыла, как мы встретились? — напомнил ей Мелонга. — Ты была совсем маленькой и заблудилась в лесу. Я тебя нашел и привел домой. И ты сказала мне, что хочешь убежать из дома, потому что тебе там плохо живется.

Джеси помнила. Она убежала из дома только один раз — в тот самый день, но знала про себя, что ей хотелось бы жить где угодно, только не с родителями. Они были бесконечно несчастные люди. Ее мать то и дело принималась плакать, лицо ее покрывала сетка морщин; а отец практически жил в кузне, работая даже тогда, когда в этом не было необходимости, лишь бы не идти домой.

Они часто ссорились — особенно когда Виолетта выпивала слишком много сидра. Она жаловалась Джеси, что муж ее не любит. Иногда отец взрывался, и они жутко ругались. За все эти годы Джеси много раз рассказывала Мелонге о своих родителях, но была уверена, что ее брак с Майклом будет совсем другим.

— Кто знает: если ты его не любишь так, как он любит тебя, он тоже может запить с горя. Тебя это будет сердить, и тут у вас и начнется разлад.

— Не начнется. Я этого не допущу.

— Подожди, пока дух скажет твоему сердцу, что это любовь, — еще раз предупредил ее Мелонга, — как он сказал моему сердцу, что я люблю Маленькую Ворону.

Джеси ничего не ответила, зная, что воспоминания о том, как он потерял жену, до сих пор мучительны для Мелонги. Когда солдаты явились на стойбище, чтобы насильно препроводить индейцев в резервацию, Мелонги не было дома — он собирал лекарственные травы высоко в горах. Вернувшись, он не застал ни соплеменников, ни жены. Он последовал за солдатами и вскоре узнал, что Маленькая Ворона умерла одной из первых, не выдержав тягот пути, голода и холода. Каждый четвертый чероки погиб от болезней и измождения, не достигнув территории, отведенной под резервацию. Тогда Мелонга вернулся домой и все последующие годы жил в окрестностях, избегая солдат: ему не хотелось покидать места, где он был счастлив с Маленькой Вороной.