Добровольная зависимость (СИ)

Той ночью ливень барабанил по крыше с сумасшедшей силой. Я пыталась успокоить Коллет, как могла. И в тишине спальни её всхлипы сливались со звуками дождя, а я гладила её растрепавшиеся локоны и молчала.

— Они не понимают... не понимают... — повторяла она с пугающей апатией. — Они не оставят нас в покое. Кейт, скажи, а что стало с мистером Лефройем, которого так любила мисс Остин?

— Кажется, он женился на богатой наследнице. Или вроде того...

— Не умеешь ты утешить!

— Я, по крайней мере, честна с тобой и ничего не скрываю.

Пускай я старалась говорить сдержанно, от расстроенной сестры не ускользнул укор в моих словах. Она глядела на меня с обидой, то и дело утирая слёзы с покрасневших щёк.

— Значит, ты меня тоже осуждаешь. Даже ты, такая холодная и безразличная к любви, не поддерживаешь меня.

— Я лишь злюсь, что ты не рассказала мне, как далеко вы с мистером Рэтмором зашли в ваших отношениях. Это тоже обидно. Как и то, что вы с ним думаете только о себе.

Капли дождя стекали по окну кривыми дорожками, жёсткий ритм, который отбивал ливень, понемногу успокаивал, и мои мысли снова были ясны. Я смотрела, как Коллет с тоской глядит в одну точку, и думала: что же ждёт эту безрассудную красавицу без гроша в кармане? И подарит ли Рэтмор ей счастье и спокойствие?

— Отец сказал, что занял крупную сумму у Джейсона Готье, — внезапно заговорила она, и в её голосе я распознала жуткое отчаяние. — Весьма и весьма крупную... А Готье никому и никогда долгов не прощает. Он просил моей руки у отца. Без приданого, естественно... Говорил, что хочет меня в качестве жены... взамен тогда он забудет о долгах.

Коллет повернулась ко мне, и её голубые глаза снова были полны слёз. Взяв меня за руку, она глухо зашептала, но говорила будто бы не со мной, а с кем-то незримым, с тем, кто её действительно понял бы.

— Всё это время мы жили за чужие деньги... И он хочет, чтобы я стала его женой, иначе... Что делать нашей семье? Что делать мне?

И она уткнулась мне в плечо, обняв меня, и ворот моей ночной сорочки уже намок от её слёз. А, между тем, дождь снаружи не прекращался, и где-то в глубине души, там, куда я никогда ранее заглянуть не решалась, я медленно принимала эту реальность, когда всё решали деньги и громкие имена. Хотя мне так не хотелось выбираться из собственного кокона фантазий о спокойном и мирном будущем.

Так чем же являлись мои желания о свободе, творчестве и самосовершенствовании по сравнению с трагедией Коллет? Даже сейчас сильно понимание того, что я уже тогда стала догадываться, какими низменными казались мои мечты рядом с сильной любовью.

Всё решал один безрассудный, безумный порыв... И это произошло, неожиданно для всех и даже для меня, когда через три дня Джейсон Готье появился на пороге нашего скромного жилища.

========== Глава 3. Добровольная зависимость ==========

Если ранее соседи сплетничали только о банкротстве отчима и изредка обо мне, то с эффектным появлением Джейсона Готье в то утро разговоры о нашей семье не иначе, как разрослись. И весьма не в лучшем направлении.

Я и раньше видела автомобили — громыхающие, очень шумные изобретения современных гениев, и была отнюдь не против подобных экспериментов. Но никогда я не была настолько близка к этим машинам, как тем утром. Со временем я поняла, что мистер Готье не беспокоился о том, как отнесутся другие к его вычурным шоу с техникой. А современную технику он просто обожал.

Модель, которой владел этот показной богач, была более изящной и лёгкой, чем автомобили других господ в Глиннете. Это была редкая роскошь — использовать машину для обычной прогулки, и мне показалось, что Готье действительно хотел впечатлить Коллет. А заодно лишний раз унизить мистера Брама в глазах соседей.

Поскольку сестра отказалась выходить из комнаты, несмотря на угрозы отчима, мне пришлось встречать гостя вместо неё. Готье приехал один, и, пока шёл к нашему дому от автомобиля, я разглядела его достаточно хорошо: он был очень высоким и стройным, скорее даже худощавым; одет элегантно, так, что было понятно — он чувствует себя непринуждённо и в высшем обществе, и в нашей деревушке. Даже в его походке ощущалось, насколько точно он знает себе цену.

На этот раз он появился без шляпы, и на солнца я заметила в его чёрных, чуть вьющихся волосах более светлые локоны. И, конечно, он снова был с этой странной привязкой на глазу, которая меня жутко отвлекала... И отчего я забыла спросить вездесущую миссис Пиншем об этом?

Но, должна была признать, манеры и умение заворожить собеседника своим мягким голосом компенсировали внешний дефект. Мы поприветствовали друг друга со сдержанной холодностью, и, пока не вошли в дом, он вдруг поинтересовался:

— Как ваши ладони, мисс?

Сглотнув, я пробубнила, что с ними всё в порядке, и с той минуты он ни разу ко мне не обратился. Вместе с мистером Брамом они прошли в его кабинет и заперли дверь, так что, как я ни старалась, ничего услышать не могла. Подслушивать я не любила, просто любое слово о сестре могло бы разъяснить ситуацию. Не стоило даже рассчитывать, что они поделятся со мной идеями, как справиться с нашим плачевным положением.

Через четверть часа, пока я беспокойно выхаживала туда-сюда по коридору, дверь открылась, и мистер Брам вышел из кабинета, тут же столкнувшись со мной.

— О чём вы говорили? — нетерпеливо спросила я, заметив его растерянность. — Пожалуйста, скажите, что он всё вам простил.

— Что, дитя?

Как странно, он выглядел так, будто не понимал, о чём я его спрашивала. Словно они эту тему и вовсе не затронули.