Противостояние (СИ)

Фахрие-хатун довольно переглянулась с Михримах Султан, которая подошла ближе к рассерженной Сейхан Султан.

— Успокойся. Сначала все наложницы, ставшие султаншами из-за рождения шехзаде, испытывают трудности в признании другими девушками, с которыми они ранее были равны, их авторитета и власти. Со временем они признают то, что ты стала султаншей. А сейчас возвращайся в свои покои.

Молча поклонившись, Сейхан Султан спешно удалилась, гордо вздёрнув острый подбородок. Проводив её долгим взглядом, Михримах Султан обернулась в сторону гарема и встретилась довольным взглядом с ухмыльнувшейся ей Церерой-хатун.

Ночь.

Топкапы. Гарем.

В темноте ночи одна из наложниц, Дильнар-хатун, осторожно поднялась с постели по нужде, но, проходя мимо кровати своей подруги, Анны-хатун, она нахмурилась. Неожиданно её истошный крик пробудил весь гарем.

Анна-хатун, бледная и неподвижная, лежала в постели с раскрытым ртом, из которого изливалась кровь.

Топкапы. Покои управляющей.

Фахрие-калфа спешно вошла в покои и поклонилась султанше, стоявшей у горящего камина в ночном одеянии.

— Госпожа. Девушки обнаружили Анну-хатун.

— Прекрасно, — ухмыльнулась та, кивнув головой с распущенными русыми волосами. — Осталось только дождаться, когда Церера и Мирингея помогут им догадаться, кто мог бы это сделать. А пока избавьтесь от тела и сделайте вид, будто напуганы происходящим и намерены успокоить гарем.

Топкапы. Гарем.

Девушки, испуганные и мрачные, сгрудившись в кучку, наблюдали за тем, как охранники выносили из гарема окровавленное тело Анны-хатун. Церера, выйдя немного вперед, обратилась к Сюмбюлю-аге, стоящему неподалёку:

— Что с ней сделали?

— Неужели ты не видишь? — раздражённо воскликнул он, взмахнув рукой. — Язык ей вырезали, а после задушили!

Наложницы испуганно зароптали. Сюмбюль-ага и Фахрие-хатун, переглянувшись, вышли из гарема, намеренно оставив девушек одних. Мирингея, поймав многозначительный взгляд Цереры, встала лицом к остальным.

— Вы слышали? Ей отрезали язык! Дильнар, помнишь, кто обещал это сделать с Анной?

— Сейхан обещала отрезать Анне язык, — ответила та. — Сегодня, когда мы подошли к ней.

Церера подошла к подруге и встала рядом с ней лицом к испуганным наложницам.

— Это Сейхан убила Анну! Она решила испугать нас. Заткнуть нам рты, чтобы мы не оспаривали её власть.

К ним присоединилась Дильнар-хатун, обозлённая и испуганная смертью подруги.

— Она права! Сейхан убила Анну. Кому еще это было нужно, как не ей, испугавшейся нас?

— Она считает, будто может делать все, что пожелает, — прошипела Мирингея, взмахнув светлыми волосами. — Резать нас, убивать и приказывать!

— Кто за то, чтобы отомстить этой змее?! — вскинула руку Церера, горячо проговорив это.

Многие наложницы вскинули руки в след за ней, а после встали на сторону мятежниц. Некоторые всё же сомневались, поэтому Церера яро продолжила:

— Чего вы боитесь? Если мы смолчим в ответ на это, кто знает, кого она убьет следующей ночью? Дильнар? Или любую из нас только потому, что мы ей не нравимся?

За происходящим, ухмыляясь, наблюдала Михримах Султан, стоя на балконе у дверей своих покоев, выходящем на гарем. Сюмбюль-ага, стоя рядом с ней, напряжённо хмурился.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Глаза темноволосой султанши резко распахнулись из-за шума и голосов, раздающихся за дверьми её покоев, которые, как ей казалось, приближались. Зейнар-хатун, видимо, тоже расслышав их, вышла из комнаты для прислуги и беспокойно взглянула на госпожу, поднявшуюся с ложа.

— Что это за голоса?

— Не знаю, госпожа. Это не к добру.

Один из близнецов громко заплакал в детской, и Элие-хатун, испуганно взглянув на госпожу, взялась успокаивать шехзаде Махмуда, а после и проснувшегося из-за плача брата шехзаде Мурада.

Вскоре за дверьми послышался гул женских голосов. Зейнар-хатун спешно прикрыла дверь в детскую, как вдруг двери в покои с грохотом распахнулись, и внутрь вошли Церера, Мирингея и Дильнар, а позади них маячили другие наложницы. Некоторые держали в руках горящие факелы.

Сейхан Султан испуганно огляделась, но после справилась с собой, поборов страх. Она распрямила спину, с вызовом взглянув на ворвавшихся в её опочивальню наложниц. Близнецы заливались громким надрывным плачем в детской, но никто, казалось, не обращал на это внимания.

Зейнар-хатун самоотверженно встала перед госпожой, прикрыв её собой.

— Что вам нужно? Вы с ума сошли, что ворвались в покои султанши ночью? Здесь же шехзаде!

Церера, ухмыльнувшись, надменно взглянула на Сейхан Султан, подойдя немного ближе к ней и не обращая внимания на Зейнар-хатун.

— Госпожи среди нас нет. Здесь лишь рабыня.

— Чего ты хочешь? — мрачно спросила Сейхан Султан.

— Твоей смерти, — процедила черноволосая девушка с ядовитой улыбкой на лице. — Поверь, этого хочу не я одна.

Разъярённые наложницы, сжимая в руках факелы, стали угрожающе приближаться к Сейхан Султан, застывшей в напряжении и страхе.

========== Глава 3. Значит, война ==========

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Спешно войдя в распахнувшиеся перед ним двери, взволнованный Сюмбюль-ага поклонился Михримах Султан, стоящей в ночном одеянии у горящего камина, обеспокоенно заламывая руки.

— Султанша. Девушки отправились в покои Сейхан-хатун. Как бы чего плохого не случилось с нашими шехзаде…

Кивнув ему, султанша вышла из покоев, бросив через плечо:

— Охрана, за мной!

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Зейнар-хатун, отброшенная в сторону разъярёнными наложницами, с разбитой губой и поцарапанной щекой лежала на полу, удерживаемая двумя девушками.

Сейхан Султан же наблюдала за тем, как Церера взяла в руки кочергу, лежащую у камина и, передав Мирингее горящий факел, угрожающе направилась к госпоже, которую удерживали у стены трое девушек. Та в напряжении истерично ухмыльнулась Церере.

Церера подошла к ней вплотную и приставила острый конец кочерги к её горлу.

— Ты так спокойна, будто не боишься смерти, Ингрид.

— Я знаю, что ты не посмеешь убить меня, — выдохнула Сейхан Султан в ответ, судорожно сглотнув. — Повелитель, узнай он обо всем, казнил бы вас всех. А ты-то, Церера, смерти боишься до ужаса!

Вспыхнув от обиды, Церера намеревалась с силой надавить на кочергу, чтобы проткнуть горло ненавистной ей госпожи, как в покои ворвалась охрана, которая яростно растолкала девушек. Едва наложниц, удерживающих её, оттолкнули, Сейхан Султан отошла в сторону, потирая затёкшие запястья.

Степенно в покои вошла Михрима Султанх. Позади неё были, как всегда, Фахрие-калфа и Сюмбюль-ага. Калфа, выйдя вперед, толкнула девушек к дверям и прокричала:

— Всех мятежниц в темницы! Охрана, уведите невольниц!

Вскоре девушек увели, и в покоях остались Михримах Султан, Сюмбюль-ага и Фахрие-калфа, которая помогла подняться на ноги Зейнар-хатун, льющей слёзы. Из детской комнаты раздавался надрывный плач шехзаде, но никто, казалось, не обращал на него внимания.

— Это ведь вы устроили, не так ли? — истерично ухмыльнулась Сейхан Султан, взглянув на султаншу, медленно к ней подходящую.

— Кто ещё, по-твоему, имеет такую власть над гаремом? — проговорила Михримах Султан. — В одно мгновение бунт против тебя загорелся из-за одного моего слова, и, если бы не мое снисхождение, ты бы жизни лишилась. Мне ничего не стоит растоптать тебя, Сейхан.

— Чего вы добиваетесь, госпожа? — глотая слёзы, возмущалась Сейхан Султан, клокоча внутри от пережитого страха и злости. — Пытаетесь запугать меня?

— Я сделала это для того, чтобы ты поняла — никогда ты не будешь равной мне по власти. Я — дочь султана. Султанша по крови, и в династии Османов женщин, подобных мне, никогда не было и не будет. Моё имя навсегда вписано в историю Османской империи. А ты, будучи грязной рабыней, пленённой в Генуе, где ты была всего лишь дочерью портного, смеешь сравнивать меня с собой. В этом дворце, после смерти моей валиде, только одна госпожа — это я! И помни, что я возвысила тебя. И я же в силах лишить тебя всего, что даровала.