Ожерелье для возлюбленной

Глава 22

Даниэла сидела перед зеркалом в спальне, а Каро притулилась на низенькой бархатной банкетке в ногах кровати. Разговор шел о Роберте Маккее.

– Герцог уверен, что Роберта скоро освободят? – спросила Каро уже не в первый раз.

– Он думает, что это займет несколько дней. Он обещал проследить, чтобы это сделали. Но он не хочет слишком форсировать это, чтобы не привлекать внимания властей до поры до времени.

– Но вы сказали, что Роберт ранен? Ведь нужно, чтобы кто-то заботился о нем, перевязал его раны…

Дэни выпрямилась на стуле, пока Каро заканчивала ее прическу. Сегодня она и Рейф собирались послушать комическую оперу «Виргиния» в «Друри-Лейн». А затем они посетят суаре в честь дня рождения мэра. Теперь, когда она стала женой герцога, Даниэла приступила к выполнению своих обязанностей со всей присущей ей ответственностью.

– Послушай меня, Каро Я знаю, что ты беспокоишься, но мы должны действовать осторожно. Рейф сказал, что рана Роберта не опасна для жизни и он очень скоро выйдет из тюрьмы.

Но Роберт сообщил ее мужу еще и другую, совершенно невероятную историю, будто бы он является графом Лейтоном, но Дэни не стала говорить об этом Каро. Пусть Роберт расскажет ей сам, и если это действительно так, то как сложатся их отношения?

Сейчас самая большая проблема для Роберта – доказать свою невиновность. Пока это не случится, он будет в опасности. Но разумеется, об этом Дэни тоже промолчала.

Послышался знакомый стук в дверь, и, поняв, что это Рейф, Дэни быстро взглянула в зеркало.

– О, дорогая, я забыла жемчуг. – Повернувшись, она порылась в ящике трюмо, достала алый атласный футляр из коробки с драгоценностями и вынула ожерелье.

Спеша к дверям, она попыталась успокоить Каро:

– Не нужно так волноваться, дорогая, дня через два ты увидишь своего Роберта.

Каро кивнула, и слезы блеснули в ее глазах.

– Вы и герцог так добры к нам.

– Глупости! – произнес низкий голос от двери. – Вы наш добрый друг, Каро. Люди должны помогать друзьям.

Рейф вошел в комнату, Даниэла потянулась и поцеловала его в щеку, как делала сейчас часто, находя в нем черты прежнего Рейфа, который был так добр к людям. Каро незаметно выскользнула из комнаты, и Дэни передала ожерелье Реифу.

– Ты не поможешь мне застегнуть его? Улыбнувшись, Рейф взял ожерелье, надел ей на шею и, защелкнув замок, отошел полюбоваться ею.

– Жемчуг так же великолепен, как ты, дорогая.

Она улыбнулась:

– Спасибо.

– Я никогда не рассказывал тебе его историю? Хочешь послушать эту легенду?

– С удовольствием. – Она чувствовала приятный вес ожерелья, жемчужины удобно лежали на ее шее, точно так, как всю предыдущую неделю, когда она не снимала его. – Я с удовольствием послушаю ее.

– Я предупреждаю, это не для слабых ушей.

Одна ее бровь изогнулась.

– Ты еще больше подогрел мое любопытство. Рейф подошел и быстро коснулся ожерелья.

– Как ты уже знаешь, ожерелье было сделано в средние века по заказу всесильного лорда Фаллона. Сам граф выбирал каждую жемчужину и каждый бриллиант. Это был свадебный подарок для его невесты, леди Арианы Меррик. Она надела ожерелье в тот день, когда ждала приезда жениха в замок Меррик. Это должны были быть супружеские узы по любви в отличие от принятых в то время браков по расчету. Но на пути в замок граф и его свита попали в руки бандитов. Лорд был убит.

– О Господи!

– Когда печальная весть дошла до леди Меррик, она, потрясенная, взошла на высокий парапет и бросилась вниз, так и не сняв ожерелья. Как выяснилось позже, она носила ребенка лорда Фаллона.

Комок застрял у Дэни в горле. Она прикоснулась к ожерелью, оно казалось таким теплым на ощупь. «Ожерелье невесты» – так оно называлось, и теперь она понимала почему.

Она думала о юной женщине, которая потеряла свою единственную любовь, и о ребенке, которого она должна была родить любимому. У нее и Рейфа никогда не будет детей. Эта мысль бередила ее душу.

Она не поняла, что плачет, пока Рейф не подсел поближе к ней и не вытер слезы на ее щеках.

– Если бы я знал, что эта история так расстроит тебя, никогда бы не стал рассказывать.

– Это так печально, – проговорила она сквозь слезы.

– Но это случилось очень давно, любимая.

Она пробежала кончиками пальцев по ожерелью, чувствуя гладкость жемчуга и совершенную форму каждого бриллианта.

– Я знаю. Это особенное ожерелье… Но я… – Она взглянула на мужа. – Я не хочу, чтобы снова случилось что-то плохое. Я буду беречь его.

Он склонил голову и поцеловал ее в губы.

– Не сомневаюсь, ты сделаешь это.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на дверь.

– Нам пора идти. – На самом деле она не хотела уходить. Теперь она была женой Рейфа, но на приеме будут не только те, кто верил в ее невиновность, но и другие, кто считает, что она обманным путем заставила его жениться на себе.

Рейф взял ее руку.

– Мы не можем заставлять Корда ждать.

– Нет. Конечно, нет. – Но когда она вышла из спальни, держа за руку Рейфела, она все еще думала о жемчуге и трагической истории Арианы Меррик и ее возлюбленного, и ребенка, который умер, не успев родиться. Эти мысли преследовали ее весь вечер.

Холодный проливной дождь хлестал в голландские окна особняка Лейтон-Холл. Его стены из желтого камня потемнели от влаги. Две тысячи акров загородного имения превратились в сплошное месиво, и низкая каменная ограда не могла защитить их от сокрушительных ударов порывистого ветра.

В кабинете, стены которого были отделаны деревянными панелями, развалившись в кожаном кресле перед камином, сидел Клиффорд Нэш, пятый граф Лейтон, – мужчина лет сорока двух, темноволосый, с темными карими глазами. Красивый, – во всяком случае, он всегда именно так думал о себе, – хотя годы изрядно потрепали его.

Но сейчас он был богат, как Крез. Не было ничего, что бы пожелал Клиффорд и не мог иметь.

На стуле напротив него сидел его управляющий Бартон Уэбстер.

– Итак, как вам кажется, что мы должны сделать? – Уэбстер прибыл в дом полтора часа назад, появившись без объявления и взволнованный не на шутку.

Клиффорд плеснул ему в стакан бренди.

– Почему вы так уверены, что это был Маккей?

– Говорю вам, это он. Он был в Эвешеме со своим кузеном, это Стив Лоренс. Конечно, вы помните его? Лоренс – тот парень, кто начал вынюхивать информацию примерно через год после смерти старого графа. Он хотел доказать, что Маккей не совершал этого преступления.

– Как же, как же, я помню его, – проговорил Клиффорд, наморщив лоб. – Но он ведь так и не узнал ничего. Так как это было больше года назад, я надеялся, что впредь мы ничего не услышим о нем. – Они пили дорогой бренди Клиффорда и курили роскошные сигары, но Уэбстер слишком нервничал, чтобы получать удовольствие. Пустая трата денег.

– Насчет Лоренса я не очень уверен… – продолжал Уэбстер. – Все, что я знаю: эта девчонка, Молли Джеймсон, послала мне записку, что Маккей вернулся в Англию. Очевидно, она получила какое-то сообщение от него. Маккей хотел поговорить с ней о свидании, которое у них было назначено в ту ночь в гостинице.

– И они увиделись?

– Нет. Он не пришел навстречу. Она думала, что Маккей уехал из страны после убийства, как предполагали и мы. А теперь она написала, что он вернулся в Англию, и Эвешем, вероятно, то место, где надо его искать. Это она упоминала его брата Стивена Лоренса.

– Значит, отправляйся в Эвешем и разберись с Маккеем.

Уэбстер вздохнул. Он был крупный мужчина, с фигурой атлета, толстыми пальцами и носом, сломанным не один раз. Последние пять лет он работал на Нэша. На него можно было положиться, и с годами он стал почти незаменим для Клиффорда.

– Боюсь, мы опоздали… Я был в Эвешеме. Маккея там нет.

– Ты говорил с его кузеном?

– Лоренс уехал. Как утверждают соседи, его мать слегла, и он отправился на север, чтобы помочь ей.